Сны в Улье (СИ) - Потоцкая Мария - Страница 72

Вообще я чувствовала себя не так плохо, как могла бы. То есть, из моих ладоней, бедер и рта текла кровь, но я чувствовала лишь головокружение, медный вкус крови и страх, что могу задохнуться. Мы с Адель мало успели поговорить, как мать и дочь, но кое-что я запомнила из ее слов. Она говорила, что страх - это лишь защитный механизм. Он помогает оценить ситуацию. Если действительно есть чего бояться, то нужно бежать или защищаться, если же нет, то не стоит вестись на эту обманку моего сознания. Вряд ли я могу задохнуться от крови, факт. Но я могу потерять ее столько, что умру. Но на Небо же мы переместили только мое сознание, значит, можно сказать, я умру лишь в своем воображении.  Со мной самой ничего не случится. Отлично, значит, я могу без страха пробовать выбраться из этого дерьма.

Я огляделась, везде были одинаково идиотские деревья. Насколько нужно быть тронутым, чтобы засадить все совершенно симметричными деревьями, где даже ни один листик не отличается от другого. Не то чтобы я любила природу, но то, что я видела, казалось мне извращением. Надя бы за такое сразу отправила Эйвара на костер.

Только яблони, к которым нельзя прикоснуться и светящееся неправильное ненастоящее небо над головой. Я вдруг почувствовала себя невыносимо одинокой. Я всегда чувствовала себя одинокой в той или иной степени. В школе даже среди моих друзей не было людей, которых бы я могла назвать действительно мне близкими, так, те, с кем иногда смешно покурить за школой. С Надей тоже все было плохо. Она не моя родная мать, и она полностью противоположна мне. То есть, если бы мне сказали придумать антоним к «Лиде», я бы назвала свою приемную мать. Когда появились мои настоящие родители, я наконец-то смогла почувствовать себя нужной и понятой. Но как говорят пессимисты, если плохое может случиться, оно обязательно случится. Так что наше маленькое житейское счастье с родителями-кровожадными культистами, продлилось недолго.  У Эйвара было снова одиноко, хоть он и пытался скрасить мое одиночество. У него было скорее  просто плохо, чем одиноко даже. Но здесь, на Небе, не было вообще никого. Я была сейчас единственным человеком. Это хуже, чем остаться последним выжившим человеком на Земле. Тогда бы меня связывало хоть какое-то чувство ностальгии, если не с людьми, то с местностью, магазинами, рекламой и газировкой. Здесь же все было незнакомое и ненастоящее. Наверное, я сейчас была самым одиноким человеком в мире, и уж точно, самым одиноким человеком на Небе.

Вообще я драматизировала. Я всегда это делаю. Если бы у меня были достойные зрители, я могла бы стать королевой драмы. Все действительно очень плохо, тут некому со мной поспорить, но кто-нибудь обязательно должен вернуться за мной. Я очень надеялась, что это будут мама и папа, но это маловероятно. Но я была бы рада, даже, если бы меня забрал Эйвар или Илья. Возможно, когда мы вернемся в наш мир, им придется отрезать мне язык, ведь я так просто не оставлю их проступок, но это будет лучше, чем торчать здесь. Мне представилась такая сцена: я лежу на земле, вокруг меня огромная лужа крови, с моих губ стекает струйка, капая мне под платье, в остальном мое лицо не тронуто. Мне было бы уже очень плохо, я была бы практически мертва. И если на Небе водятся дикие звери, например, волки, можно было бы, что целая стая окружала бы меня. Их вожак уже подходил бы ко мне. И тут сюда перемещается Эйвар. Отстреливает волков, бережно берет  меня на руки, и мы оказываемся в нашем  мире. Он не знает, жива ли я, пытается привести в чувства, и в этот момент я прихожу в себя и даю ему пощечину. Нет, даже сплевываю ему кровь в лицо. Ему тоже плохо и больно, он пытается извиниться, но со мной такое не прокатит.

Я резко оборвала свою мысль, пока она не стала слишком сексуальной. Что за бред, он украл меня, можно сказать изнасиловал, я не должна представлять его в роли провинившегося героя-спасителя. Это все из-за того, что мы переспали, он все же не насиловал меня, я в итоге сама согласилась, и мне понравилось. Какая разница, с кем спать, если вы подходите друг другу по внешности, то почему бы и нет. Это не значит, что я стала его ненавидеть меньше, при возможности, я бы убила его, но и хуже к нему относиться не стала. Секс ни на что не влияет. Это такое же физическое удовольствие, как еда из Макдональдса. Я сжала руку в кулак, и кровь каплями упала на землю, запустив процесс ее растворения в ничто. Я дотронулась до ствола дерева, провела резко рукой вниз, содрала кожу, и дерево тоже стало исчезать. Тогда я стала срывать листья с деревьев, разрывая их или просто пачкая, яблоки я кидала на землю. На одном из них, огромном и красном, как и все здесь, я долго прыгала, пытаясь растоптать его, но оно, тварь, было сотворено слишком идеальным. Тогда я плюнула на него, и оно само начало уничтожаться.

Нет, не идеальное, одной моей крови хватит, чтобы здесь все к хренам разрушить. Не идеальный мир, Эйвар, понял?

Я долго все крушила. Когда меня отпустило, вокруг меня было полно темных пятен, которые все разрастались. Возможно, я запустила разрушительный процесс, который в итоге уничтожит все Небо. Надеюсь, это действительно так.  Но мне самой теперь нужно было уходить от пятен. Я даже побежала и чуть не свалилась из-за головокружения. Правая рука была ранена сильнее, из нее особенно текла кровь, поэтому за мной была дорожка из черных дыр.

Я сняла один чулок и перевязала им руку. Может, это было и глупо, если я упаду, почти вся моя нога будет кровоточить, но я хотя бы что-то сделала. Я добежала до другого сада, и сейчас я стояла среди вишен. Запах был очень тонкий, и как бы мне не хотелось в этом признаваться, приятный. Здесь все было так же печально, как и в прошлом саду, все деревья совершенно одинаковые. Но сразу бросалась в глаза некоторая нелогичность: в том саду уже были зрелые яблоки, а в этом - вишня только расцвела. Может быть, это сделано, чтобы в любое время была еда, а может, эти деревья никогда не меняются. Тогда Эйвар просто эстет и фетишист, которому нравятся красные яблоки и цветущие вишни. Судя по розовой комнате, которую он приготовил для меня, это было бы неудивительно.

Меня вырвало. Вывернуло всю наизнанку. То ли не только моя кровь была ядовитой для материи Неба, то ли у меня было кровотечение из желудка. Судя по цвету, так, скорее всего и есть. Было отвратительнее обычного, так как у меня не было воды, и я долго стояла и плевалась. В кармане была мятная жвачка, спасибо, что курю.

Оставив очередную дыру в мироздании, я двинулась дальше. Я поняла, что отсутствие боли делает меня куда выносливее. Когда я недавно натерла ботинком ногу, я проходила с мозолью весь день, и заметила ее только перед сном, когда снимала чулки. Моя нога была просто в мясо. Так что, когда мне станет плохо совсем, я этого не пойму. Но мне казалось, такого не будет, я скорее здесь все сама уничтожу. Возможно.

Сейчас я была самой крутой Падальщицей, по крайней мере, из тех, что появились за последнее время. Ведь мы ведем войну со Строем, а я сейчас изнутри разрушала их главный труд. Сколько лет им понадобилось, чтобы все это сотворить? Я не сильна в физике, но скорость растворения моей кровью вещества Неба была равна примерно трем сантиметрам в минуту.  Когда начнется бойня, мы со Сладострастием выиграем. Строй захочет скрыться на Небе, а от него останутся только жалкие куски. Интересно, когда Творцы увидят это, многие ли попрыгают в эту темноту, бездну, черную дыру, в общем, в это зияющее нечто? Так как я видела это первая, я сама могла придумать этому название. Еще Илья может претендовать на это право, но я его отвоюю у Ильи с легкостью.

И кстати, что же будет, если действительно туда прыгнуть? Может быть, это выход в наш мир. И если вдруг не  выйдет, самоубийство - это тоже ведь выход. Только очень легкий, для слабаков. Я это прекрасно понимаю. В детстве я читала форум самоубийц, смотрела фотографии порезанных вен, и даже делала эта сама. Всего три года назад, в пятнадцать. Прошла уже целая вечность. Я и тогда не воспринимала это особо всерьез, просто это было круто и красиво. Сейчас бы я плюнула в лицо человеку, который бы попытался это сделать. Мысль о том, что даже в такой ситуации я не думаю о суициде, приносила мне удовольствие. Я попробовала рассмеяться, но разрыдалась. Вдруг мои родители и остальные мои новые знакомые гибнут там, в войне со Строем, в то время как я здесь забыта на этом чертовом Небе? А вдруг никто за мной никогда не придет? Я останусь здесь совсем одна, это даже хуже, чем одиночная камера? Но навечно я здесь не останусь, рано или поздно моя кровь разъест все.