Подземелье призраков Аккермана - Лобусова Ирина - Страница 36

— Страшная легенда, — вздрогнула Таня.

— Стены крепости видишь? — похоже, вознице не терпелось все Тане рассказать. — Вон, далеко, над лиманом, возвышается, наче страж. Завтра рассмотришь ближе, если захочешь. Много страшных вещей за нее рассказывают, легенды... Древнее место...

— И про призраков, — сказала Таня.

— Про призраков — это не легенды, — строго сказал возница. — Призраки — они реальные. Их все местные жители видели. И они убивают людей.

— Что делают? — не поверила Таня.

— Убивают людей, — повторил возница с каким-то мрачным удовольствием.

— И кого же они убили? — не верила она.

— Многих. Люди исчезают, ну шо под землю проваливаются. Завтра сама все услышишь. Баба Матрена расскажет.

— Баба Матрена? — переспросила Таня.

— Туча велел отвезти тебя к ней. Она из наших. Сын у нее на фронт уехал с Японцем, а до того в Одессе был, в банде его. Надежный человек. Да ты знаешь за него — Сева Фонарь.

— Слышала, — кивнула Таня.

— Фонарем прозвали потому, что с детства крепил фонари на рыбачьи лодки, шо рыбу возят по лиману, — пояснил возница, — а потом сбежал с контрабандистами на Молдаванку. Так и остался там. Баба Матрена надежная. Схорониться поможет, не выдаст. И подскажет, если ищешь чего.

— Значит, Фонарь уехал с Японцем на фронт, — задумчиво сказала Таня, — не знала. Зря он сделал это. Глупость... Как и Японец...

— Так они там того... Все глупости понаделали... А теперь попались, как кур в ощип...

Возница, резко замолчав, хлестнул кнутом тощую лошаденку. Таня вздрогнула, задрожала сильней. Колеса заскрипели, подвода напряглась и наконец двинулась чуть под гору, медленно и тяжело подминая колесами жидкую грязь.

— Как называется это село? — спросила Таня.

— Так не село это. Хуторок под крепостью, — пояснил возница. — А на пристани у лимана — лодки рыбаков.

Подвода остановилась у довольно большой усадьбы, огороженной новым забором. Дом был хороший, каменный, в два этажа. Вокруг него — большой фруктовый сад. Все чистое, ухоженное. Ворота новые. Было видно, что Фонарь не забывал мать, а наоборот, старательно выстроил все это, ведь финансовые дела у бандитов Японца всегда шли неплохо.

Спрыгнув с подводы, возница стукнул в ворота. Послышались шаги. На пороге показалась высокая статная старуха с густыми бровями и благородным, все еще красивым лицом, сразу же напомнившим Тане лицо Фонаря.

— Матрена, принимай барышню с города, — сказал возница, — тебе за нее писали.

— Знаю, конечно, — старуха кивнула с достоинством, повернулась к Тане: — Пойдем, милая. Небось, устала с дороги. Сейчас чайку попьем.

— Ну, я поехал. Чего Туче передать? — спросила возница.

— Передай, что я желаю ему удачи! — усмехнулась Таня. — Бывшей удачи Алмазной.

Дом был обставлен добротной мебелью, но без излишеств. Матрена поселила Таню в чистой и просторной комнате на втором этаже. Окна ее выходили на лиман. В них можно было рассмотреть и отдаленный силуэт крепости, чернеющий в быстро наступающей ночи. Как немой великан, она застыла безмолвным стражем над всем миром, и Таня не могла оторвать от нее глаз.

— Не была здесь раньше, что ли? — спросила Матрена.

— Никогда, — сказала Таня, — а жаль...

— И правда жаль, — согласилась хозяйка. — Здесь священное место для многих людей на земле.

— Для каких? — Таня удивленно посмотрела на нее.

— Для тех, кто верит в вечность и силу. Это место силы, — пояснила Матрена, — это страж, стоящий на пороге между двух миров — добра и зла.

Таня поразилась, как красиво старуха говорила — совсем не как безграмотная крестьянка, а как знахарка и целительница человеческих душ. Таня подумала, что так и могло быть на самом деле.

Матрена провела ее в столовую на первом этаже дома, где уже кипел большой самовар, а на столе, заставленном фруктами, соблазнительной горой высились посыпанные сахарной пудрой плюшки. У Тани даже слюнки потекли!

— Я тебя ждала, — пояснила Матрена, — люди ваши написали. Товарищ моего сына — мой друг. Ты же из его мира, правда?

— Правда, — призналась Таня, — только нет уже этого мира. Когда Фона... Когда ваш сын вернется, этого мира уже не будет.

— Он не вернется, — спокойно сказала Матрена, присаживаясь к столу, — он навсегда останется там.

— Как вы можете так говорить? — Таня рухнула на стул, глядя на нее во все глаза.

— Правду говорю — потому что вижу, — пояснила Матрена, — я многое вижу... Что будет... И про тебя вижу кое-что...

— Что же вы видите? — у Тани вдруг засосало под ложечкой от необъяснимого чувства тревоги.

— Ты найдешь то, что ищешь, — сказала Матрена, — обязательно найдешь. Только в крепость пока не ходи.

— Почему не ходить? — вздрогнула Таня, так как именно туда и собиралась с утра.

— Там румыны. Расстрелять могут. Они сейчас злые. Случилось у них вроде что-то. Они посты усилили, военный караул. Местных не пускают, а раньше в крепость пускали, — пояснила Матрена, — надо немного погодить. Вот страсти у них поутихнут, тогда и пойдешь.

— А что у них случилось? — спросила Таня.

— Говорят, вражеского шпиона поймали да повесили на крепостной стене, — Матрена говорила так спокойно, словно это были совершенно обыденные вещи, — вот они все и переполошились.

— Красный шпион? — уточнила Таня.

— Нет, иностранец вроде, — ответила Матрена, — откуда, не ясно. Смуглый был какой-то. То ли турок, то ли араб. Лопотал вроде не по-нашему, люди рассказывали, как его на казнь вели. Наши многие казнь видели. А с красными у румын хорошие отношения — хотя совершенно непонятно почему. Красные часто в крепость ездят.

Турок или араб... Таня задумалась, сразу вспомнив турка Азиза. Выходило, что все это неспроста.

— Да ты покрепче, может, чего будешь? — усмехнулась Матрена. — Давай за встречу! Смородиновка у меня отменная — водка на смородине, сама делаю, по старинным рецептам.

— А давайте — за встречу! — махнула рукой Таня. — Чего уж там...

Засиделись они далеко за полночь. Таня пыталась склеить воедино куски своей разбитой жизни. Все закружилось, завертелось, и вот она здесь.

Была глухая ночь, когда Таня наконец-то поднялась к себе в комнату. От смородиновой водки (просто невероятной на вкус!) немного кружилась голова. Именно поэтому Таня сначала не обратила внимания на далекий блуждающий огонек, то загорающийся, то гаснущий со стороны лимана. Но потом, когда это повторилось несколько раз... Это была абсолютно пьяная, отчаянная мысль! Может, такая мысль никогда бы не пришла на трезвую голову, особенно глубокой ночью... Но Таня решила выйти наружу и посмотреть поближе. Даже, может быть, если получится, подойти к лиману.

Она быстро спустилась по лестнице и оказалась в саду. На улице был густой туман. Таня медленно пошла через сад и очень скоро по небольшой тропке спустилась к самому лиману. Остро запахло тиной, илом. Послышался плеск воды. Похоже, недалеко было то место, где в лиман впадала пресная речушка, практически ручеек.

Клочья сизого тумана ползли по земле, рисуя причудливые тени. Таня залюбовалась игрой света, как вдруг... Вдруг отчетливо и ясно раздался громкий, мучительный стон. Самый настоящий стон, исполненный такой нечеловеческой муки, что у Тани страшно заколотилось сердце, а от ужаса просто подкосились ноги.

Это уже не было пьяной галлюцинацией, звуковой иллюзией или игрой ее воображения. Это был самый настоящий стон, и Таня отчетливо слышала его.

Мучительный стон в туманной мгле, казалось, раздавался из-под самой земли. Он был исполнен такой муки, что от горечи этого страдания буквально разрывалось сердце. В нем было что-то настолько трагичное, что душа замирала, скатываясь в какую-то пугающую бездну отчаяния, границы которого очень трудно измерить.

Не в силах пошевелиться, Таня застыла на месте. Стон громко зазвучал еще, и еще раз. Вдруг Таня отчетливо разглядела, как над поверхностью лимана, вдоль берега, что-то скользит. Там двигались какие-то тени, очертания которых напоминали контуры человеческих фигур. Их было несколько. Они двигались очень плавно, словно скользили по границе воды и песка. Тени двигались в сторону крепости.