Ледяная Кровь (ЛП) - Блейк Элли - Страница 59

Я продолжала наблюдать, пока на руке Аркуса не возникла рана, заставив его кричать и согнуться пополам, приняв следующий, удав в спину.

— Что-то не так, — сказала я, положив руку на запястье Расмуса и потянув его за руку. Его лед закрутился по полу и растаял. — Я не хочу, чтобы он умирал.

Расмус встретился со мной взглядом, его глаза снова были почти черными. — Не позволяй твоей решимости ослабевать. Мы так близки.

— Руби, — сказал Аркус, весь окровавленный и задыхаясь от усталости. — Помоги мне.

— Нет, — сказал Расмус. — Он должен умереть, чтобы мы могли забрать его силу, и вместе мы будем непобедимы. Сделай это, Руби. Покажи мне свою силу.

Прилив предвкушения наполнил меня. Отвлекшись на секунду, я подняла руку и позволила моему огню влететь в Аркуса. Он встретил его льдом. Когда эти два колонны разрушительно силы слились, они вспыхнули в бело-голубой огонь, который тек с потолка, словно гейзер.

— Ледяной огонь, — вздохнул Расмус, смеясь от восхищения. — Огонь, который может прожечь что угодно. Было сказано, что только божественное существо может его создать, но здесь ты, создаешь вещи подвластные только богам. Я знал, что ты особенная. Он повернулся, чтобы позлорадствовать. — Даже ты не идешь ни в какое сравнение с ней, брат!

Он добавил свой лед к колоннам, все три струи присоединились и создали ослепительно-белое кольцо с синим центром. Он использовал силу своего дара, чтобы согнуть искрившееся пламя, синий центр неумолимо двигался к Аркусу.

— Когда он достигнет его, — сказал Расмус, усмехаясь, — он будет всего лишь пятном на полу.

Внезапно на меня налетело безумное внутреннее предупреждение, цепляясь за меня, раздирая мое сердце от боли. Это был Аркус. Аркус.

Сотни изображения заплясали в моем сознании. Аркус, уносит меня из тюрьмы, Аркус спасает меня от собственного огня, бросая в ручей, Аркус помогает мне тренироваться. Я вспомнила, как в первый раз, посмотрела ему в глаза, первый раз, когда он улыбнулся мне, как я была ослеплена, и поняла, что он гораздо лучше, чем мне казалось. И он изменился для меня, или, по крайней мере, пробовал. Он обуздал свое нетерпения после первого урока дуэли. Он показал мне в кузнице, как сталь нуждается в пламени. Он невольно делился со мной своими впечатлениями, любовью к историям, заботой о людях, которые страдали. Он отталкивал меня так много раз, но теперь я знала, что он только пытался защитить себя от чувств, которые были слишком велики, чтобы отрицать или контролировать. Я чувствовала то же самое, пытаясь прекратить свои стремления к его вниманию, его доверию и даже к его прикосновениям.

Я вспомнила, как он поцеловал меня и то, что он сказал о желании защитить меня, не желая отпускать меня. Он снова и снова показывал, как много его волнует, хотя или не хотя этого, я начала видеть всю глубину его чувств, настолько отличающеюся от моих первоначальных суждений. Он принимал все близко к сердцу, и я тоже. Он стал жизненно важным для моего существования.

Он предложил умереть за меня. И я сделаю то же самое для него. Я знала, что внутри меня все еще есть место, которое по-прежнему чисто и нетронуто тьмой, и что я не причиню ему вреда ни за что в этом мире.

Порыв чувств помог мне получить контроль, и снова обрести себя. Я нашла чувство надежды, что-то теплое и яркое, за что я держалась, когда все стало мрачным. Я обернула это чувство вокруг себя, и переменила позицию, медленно приближаясь к Аркусу, чтобы переместить ледяной огонь на Расмуса. Синий центр начал двигаться в его сторону.

— Что ты делаешь? — спросил Расмус, широко раскрыв глаза.

— Уничтожаю твой трон. С каждой секундой я чувствовала, как мой разум набирает контроль, сотрясая влияние Минакса. Я это сделаю. Уничтожу проклятие.

— Нет! Расмус послала на меня лед, чтобы сбить с ног. Я швырнула в него пылающий шар, который пронес его по комнате, ударив его голову о стену, прежде чем он упал на пол.

Я снова повернулась к трону, и начала его нагревать. Но трон сопротивлялся моему теплу, пытаясь отнять его у меня, его суть, созданная Форсом, рассчитана на то чтобы ослабить и уничтожить Огнекровных.

— Ты можешь сделать это, Руби, — сказал Аркус. — Не сдерживай себя. Отпусти!

Ужасные сомнения охватили меня, каждый прошлый провал вернулся ко мне: моя деревня, моя мать, мои ранние попытки использовать мой огонь, как я позволила Минаксу контролировать меня, то, что он убедил меня убить Аркуса всего несколько минут назад.

Но я была сильнее этого. Я не позволю ему управлять мной. Даже когда я почувствовала присутствие теней в своем разуме, я все контролировала. Мои дары, будь то огонь или тьма, уже не были дикими. Они были моим оружием.

— Аркус, — выдохнула я. — Накройся льдом.

Я услышала треск льда и увидела краем глаза, что Аркус послал толстый слой льда, чтобы прикрыть своего брата, который лежал, упав на пол, а затем окружил себя льдом.

И, наконец, я отпустила себя.

Мое сердце билось в два раза быстрее, я была наполнена страшным давлением бесчисленных закатов. Оранжевые цвета опалили мои глаза, белый огонь охватил меня мучительными волнами. Это было в сто раз жарче, чем пламя, от которого Аркус спас меня, когда я сжигала свою одежду в аббатстве. Это было как падение в бурлящую лаву.

Я сосредоточилась на черном очертание трона. Он по-прежнему пытался отнять мое тепло, вздымающееся, настойчивой тягой, которая ощущалась, как, если бы он выталкивал мое сердце прямо из груди. Но я не была обычным Огнекровным. Была ли я рождена для этой судьбы или нет, мне одной удалось контролировать Минакс внутри меня. Я могу это сделать.

Поднимая каждую мысль о тепле и огне в моем разуме и сердце, я позволила мучительному давлению согреваться внутри меня, пока это не стало невыносимо. Затем я позволила всему этому выльется и взорвать трон. Взрыв отбросил меня назад, ударив о ледяную колонну. Ошеломленная, я увидела, что трон был только наполовину расплавлен, и я повторила тот же процесс. Пусть тепло выстроиться, как меня учила бабушка. Ухвати его, как учил меня Брат Тисл. Отпустить, как учил меня Аркус. Снова и снова я повторяла процесс, отпускала и возвращала тепло, позволяла моей силе струиться, выпуская ее с пьянящей уверенностью, которой я никогда не чувствовала.

Пот скатывался по моему лицу, мои руки тряслись, я закричала, пытаясь вытащить ещё больше тепла. Наконец, оставшийся лед трона надулся, как переполненная бочка, а затем взорвался в облако крошечных капель, которые шипели и парились и наполнили воздух струйками света.

Минакс закрутился внутри мне, лихорадочно покачиваясь при виде голого пространства, где стоял трон, его дома в течение тысячи лет. Я почувствовала его замешательство, его краткое чувство утраты, но его чувства перешли в восторг, когда он осознал свободу жизни внутри меня. Он поселился во мне, толкая края моего сознания.

Был звук, напоминающий звон разбитого стекла. Аркус пробивался через защитный лед, который спас его от моего огня. Он подошел ко мне, и я смутно услышала, как он назвал мое имя, и почувствовала, его руки на моих плечах. Но мое сознание исчезало, как песчинки, всасываемые в море.

Голос тысячи колоколов говорил, каждое слово резонировало с мучительным триумфом.

— Мой истинный сосуд, ты освободила меня. Мы всегда будем вместе.

Когда тьма начала расти у меня в груди, я поняла, что не использовала ее в полную силу. Он позволило мне уничтожить трон, потому что он хотел этого. Я была частью его плана. И теперь он рос, поглощая мою личность, становясь самостоятельным.

Мне нужна была помощь, кого-то, у кого была сила больше моего понимания, кого-то с золотыми волосами и глазами, которые помогали Аркусу, кого-то, кого я видела, когда заблудилась в белой метели в лесу. Если это действительно была провидица, которая исцелила Циррус, мне нужна была ее помощь.

— Сейдж, — сказала я, часть моей души, часть, которая знала больше, чем мой разум, протянула руку. — Помоги мне.