Тридцать четыре Ежки для Кощея. В погоне за женихом (СИ) - Лисавчук Елена - Страница 4

— Не забывайся, девочка, старость надо уважать. Ты уже достаточно взрослая, чтобы понимать - старшие правы, даже когда не правы, — нарицательно произнесла старейшина рода и подмигнула.

— Извините! – пробормотала неохотно, но мне это не помешало показать самодовольной Евдокии язык.

— Я боюсь за нашу девочку! – тем временем жаловалась на меня старосте матушка. — Она вбила себе в голову, что влюблена в Елисея. Наделает глупостей, а потом всю жизнь будет расхлебывать. Надо с этим что-то делать.

— А он что? — строго спросила Акулина.

— А он ничего, ни одну юбку не пропускает. Ветреный он больно. — Подобная матушкина оценка моего королевича меня возмутила.

— Он вовсе не такой! — вступилась я за Елисея. — Подтверди, папа, — призвала я скучающего в стороне родителя в помощники.

— Прости, перышко, но в этот раз я полностью согласен с Илорией,— отвел глаза отец и коротко кивнул старосте: — С вами ей будет лучше.

Из моих глаз хлынули слезы обиды. Тот, на кого я большего всего рассчитывала, отвернулся от меня. С матушкой мы всегда друг друга не понимали, но отец…

— Я не прощу тебя никогда, — бросила я, ладошками размазывая по щекам слезы.

— Никогда – это слишком длинный срок, со временем все позабудется, — по-доброму заметила Акулина. Ее мягкий, приглушенный голос успокаивал и вселял уверенность, что все будет хорошо. Не знаю, как это у нее получалось, но, не смотря на то, что обида на отца не прошла – на душе стало гораздо легче.

— Ты чего это, Мира, нюни распустила, прорвемся, — смущенно кинулся меня успокаивать Зиги.

И действительно, чего это я разревелась? Я им еще всем покажу! – воспряла я духом.

— Переноси сюда девочку, Илория, ты же знаешь, я не люблю долго ждать,— велела староста и матушка, смахнув набежавшую слезу, направила на меня зеркало. Угрюмо наблюдавший за ней отец, не выдержал и бросил:

— Скоро свидимся, перышко.

— Конечно, свидимся! – напоследок шмыгнула я носом.

Что делать, не могла я на него долго сердиться. Тем более что не собиралась надолго задерживаться в гостях.

Встретившись в зеркале со своим отражением, я ощутила, как меня захватил водоворот переноса: мир закружился, завертелся и вот я уже стою на поляне, а недалеко от меня тлеют угли костра.

— Добро пожаловать в семью, а точнее – в основную ее часть, — радушно поприветствовала меня староста и смачно расцеловала в обе щеки. Развернув меня ко всем лицом, прикрикнула: — Ну что, девоньки, будем считать, что шабаш удался! Вон кто к нам пожаловал – наша внучка Мирослава! — и толкнула меня в спину на обозрение другим. Я, слава Богу, к таким фокусам с детства привыкла и только из-за этого сейчас не валялась лицом в земле.

Не все оказались мне рады, у некоторых лицо было такое, будто они лимон проглотили.

«Или они все-таки ожидали, что я упаду?» – заподозрила я. – «Ну и Ежки!»

— Постойте, девоньки! А как же ее чувства к королевичу? — обеспокоенно спросила Евпраксия, самая старшая из родственниц. — Давайте, может, отпустим-с ее?

«Да! Да» — согласно кивая, чуть не прокричала я.

— Никаких отпустим! Она еще неразумное дитя, еще дров наломает… Мы сами все за нее решим! — наотрез воспротивилась Евдокия.

— Мирослава остается, — так резко одернула их Акулина, что все разом умолкли и согласно закивали, словно китайские болванчики. — Сначала надо решить, как быть с ней дальше, а там видно будет. — Стуча пальцем по подбородку, Акулина не сводила с меня своих прищуренных глаз. Не знаю, сколько мы так простояли, но я не осмелилась ее прервать. Когда уже начало казаться, что мы, скорее всего, задержимся на поляне до утра, ее глаза лукаво загорелись, и она заговорила:

— Передайте всем Ежкам: завтра на рассвете я созываю совет, будем думу думать.

Все, понеслось!

Если дело дошло до совета, так просто они меня не отпустят. Теперь оставалось надеяться только на себя и на то, что я найду способ сбежать от них раньше, чем Елисей обнаружив мое отсутствие, поднимет полкоролевства на поиски.

— Елисей! Я о нем совсем забыла! — тихо вырвалось у меня.

— А что твой Елисей?! Поди обрадуется, что тебя сюда сослали и его счастью не будет конца, — съязвил Зиги.

— И ты туда же, — надулась я на него.

— Ты чего, Мира, я всегда на твоей стороне, — пошел он на попятную пушистый друг.

— Значит, ты поможешь мне сбежать, — сев перед ним на колени, заговорчески прошептала я.

— А может, все обойдется? – с надеждой ответил мне он. Я скосила глаза на довольных родственниц, водивших завершающий шабаш хоровод у потухшего костра. — Понял, устроим побег, а пока подыгрывай им, чтобы не вызвать подозрений, – без особой радости согласился он.

Я счастливо улыбнулась и, подхватив его на руки, радостно закружилась.

— Я смотрю, тебе лучше? — неслышно подошла к нам Акулина.

— Не то чтобы лучше, но я надеюсь, вы мне поможете. Как-никак родня, — не моргнув глазом соврала я.

— Конечно, мы своих не бросаем! — пообещала она и скомандовала: — По домам.

Родственницы достали зеркала, и я машинально вынула из штанов свое.

— А вот это пока побудет у меня, — хитро прищурившись, забрала у меня зеркало староста. И как я могла забыть, что оно у меня есть. Почему я вечно все забываю! Вспомни я о зеркале раньше – меня бы здесь уже не было! Винить в этом я могла только себя.

Приняв смиренный вид, я посмотрела в предложенное зеркало Акулины. Вспышка света, ощущение водоворота – мгновение, и я стою возле знакомой мне с детства незапертой решетчатой калитки.

Глава 3

Давненько я здесь не была, но дом с тех пор ни капельки не изменился – это была настоящая русская изба, окруженная деревянным невысоким забором. Причудливые наличники с витиеватой резьбой украшали окошки. Вырезанные под самой крышей на карнизе волшебные птицы не могли не приковывать взгляд, особенно тех, кто видел подобное чудо мастерства впервые. К замысловатому крылечку, кровлю которого поддерживали резные ажурные столбики, вела тропинка, обсаженная по краям цветами. Калитка, ведущая к дому, не запиралась – бабушки всегда были рады гостям.

Но не стоило обманываться на их счет.

Заборчик с калиткой были не так-то просты. Того, кто имел камень за пазухой, они не впускали. Петли калитки скрипели, предупреждая хозяек о незваном госте, а дверца угрожающе раскачивалась. Тот же, кто отваживался перемахнуть через забор, оставался без подштанников – они повисали на внезапно подросшем заборе.

Сам дом тоже таил в себе немало секретов, некоторые из них и я до сих пор не знала. Взять хотя бы то, что в приземистой с виду избе вмещались два этажа с десятком комнат и просторной столовой. В избе жила старейшина рода, Акулина, которая делила кров с Евдокией и Евпраксией. – их мужья, как и ее, отправились к Всевышнему, а втроем им вроде как было веселее.

Родственницы считали, что на голодный желудок и настроение скверное, поэтому мы прямиком направились в столовую. Под бдительными взглядами женщин я съела парочку домашних печенюшек и запила их стаканом молока, лишь после этого мне позволили выйти из-за стола. От моих родственниц досталось и Зиги, но тот особо не протестовал, только поворчал, что вместо парной говядины ему подсунули отварную курицу. Хотя это совершенно не помешало ему смести всю еду с тарелки и даже вылизать ее дочиста.

Спать мне постелили на чердаке – я всегда там останавливаюсь, когда наведываюсь в гости к «бабушкам». Проводив нас с Зиги в отведенную мне коморку, женщины пожелали нам спокойной ночи, и собрались было уже уходить, когда Акулина решила напомнить мне еще об одной житейской мудрости:

- Не отчаивайся, Мирослава, утро вечера мудренее, - и они наконец-то удалились, тихо прикрыв за собой дверь.

Масляная лампа скудно освещала спальню, но мне это не помешало осмотреться. Не знаю, что ожидала увидеть, но я бы совсем не удивилась, если бы все в спальне за время моего отсутствия изменилось. Иногда складывалась впечатление, что дом живет своей жизнью, сам по себе. Порой в самых неожиданных местах появлялись двери, которых там точно не должно было быть. Или вспомнить тот факт, что бабушки никогда не занимались уборкой, потому что дом сам поддерживал чистоту. Моя комната на чердаке не отличалась особой изысканностью, тем ни менее она дышала уютом, созданным заботливыми хозяйками.