Игра без читов (СИ) - Давыдов Григорий Андреевич - Страница 57

Та расхохоталась в ответ:

«Ладно. Разве что чуть-чуть».

«Спасибо, подружка!».

Мне показалось, или я отчётливо почувствовал, как она покраснела?

За несколько дней я выучил путь до Мусорки наизусть. Вот, сейчас мы спустимся по винтовой лестнице вниз, пройдём по длиннющему однообразному спуску, затем пара коридоров и большие круглые двери, раздвигавшиеся в стороны при вводе кода на пульте стоявших на посту стражников. И на всём протяжении пути - воткнутые в потолки бластеры, похожие на небольшие камеры слежения: именно так я и подумал, впервые их увидев. Но когда во второй день моей рабской жизни один из пленных свихнулся и попытался сбежать, «камеры» выплюнули дозу разряда, и бедняга повалился без чувств, тут же схваченный вмиг подоспевшей охраной. Затем его уволокли, и больше я этого дурака не видел. Что с ним приключилось - ума не приложу. Но что-то подсказывало, что ничего хорошего. По крайней мере, на мои расспросы на эту тему Ева лишь удручённо молчала.

Мы длинной колонной высыпали наружу, в ставший нашим основным миром мусорный город. И тут же ринулись кто куда, спеша поскорее начать работу. Быстрее начнёшь - быстрее закончишь. Все здесь мечтали о хотя бы паре лишних часиков сна...

Я, как и остальные, принялся за дело. Только прежде прошёл путь дальше обычного, желая охватить как можно большую местность Мусорки. Её начало я исследовал вдоль и поперёк, и не нашёл никаких следов ТДП. Хотя, может, просто плохо искал. В любом случае, просто бродить здесь никто не запрещал: главное, выполняй нормы, и делай что хочешь, никакой охраны, вообще ничего. Всё равно не сбежишь через абсолютно гладкие стены высотой с многоэтажку, окружившие этот серый мирок рабов.

Вот, какая-то детская обугленная игрушка: медведь без глаза и пары лап. Лампа, старая и побитая, книги (Совсем уж раритет), кружки и другая мелочь. Собирая всё это в кучу, я частенько ловил себя на мысли, что оглядываю остальное пространство Мусорки, заваленное всем, что только можно себе вообразить, сверху-донизу, и нет этому ни начала, ни конца. И понимаю, что на своём веку, даже если буду трижды выполнять норму изо дня в день и загнусь лишь лет через сто, не увижу даже того, как мусора станет хотя бы вполовину меньше. Так и проживу, видя перед собой лишь это всё...

С такими мыслями я и шёл к печкам, которые как будто специально располагались на самом краю Мусорки. Самые умные раньше работали рядом с ними, только быстро поняли, что от исходящего от них жара невозможно было продержаться на ногах и часа, и потому быстро сдавались, ретируясь на более дальние расстояния. Вот, оставался ещё целый километр до того, как я доберусь до их кровожадного огненного зева, а жар уже начинает лизать кожу на лице, руках и стопах, не защищённых одеждой. Даже Лёшка, сопевший над ухом, встрепенулся и разлепил глаза.

И тут я услышал непривычный звук. Словно где-то неподалёку шла целая толпа народу. Непривычно - потому что каждый здесь был сам за себя, не было такого, чтобы рабы соединялись в группы, работая сообща. Ведь в этом не было смысла: здесь бы самому выжить, а не помогать другим. А, значит...

Я суетливо побежал на шум, лавируя между горами мусора, стараясь не уронить ничего из своей ноши. И довольно скоро добрался до источника звука, присев за парой ободранных кресел: благо, здесь, на Мусорке, играть в прятки было легче простого!

И увидел отряд космо-десантников, закованных в доспехи своих бронекостюмов, с огнестрелами наперевес. Всего существ было пятеро: у кого-то из них из специальных дыр в костюмах выглядывали разного рода хвосты. Причина такого переполоха стала ясна, когда я увидел Джона, возглавляющего отряд. Хотя, как возглавляющего... В наручниках, понурого и под прицелом бластеров. Вид у него был, конечно... Я помню его на второй день заточения, видел, как он выходил с таким же отрядом на Мусорке, уверенно ведя их вперёд. Тогда он был краснощёким, явно хорошо себя чувствующим: вероятно, его неплохо кормили и хорошо содержали, как важного пленника. Конечно: ведь это он, по их мнению, может показать месторасположение ТДП, о чём американец, конечно, был ни сном, ни духом.

Теперь же Джон выглядел удручающе: на лице проступили скулы, показалась щетина, плечи понурены, а взгляд уставлен в землю. Он водит космо-десантников по этому мёртвому городу уже четвёртые сутки, как какой-нибудь Сусанин. И если в первые дни он ещё мог оправдываться тем, что просто вспоминает путь, то теперь... Представить сложно, как он теперь оправдывается перед командованием, пытаясь тянуть время. Но, судя по всему, вера к нему стремительно падает. Да и как скоро они поймут, что Джон вовсе не помечен Повелителем? Вряд ли раньше, чем догадаются, что тот понятия не имеет о месте, где спрятано ТДП. День-два, не больше.

Я проводил отряд взглядом до ближайшего поворота и, сдержав себя, чтобы не двинуться следом, развернулся и направился к печам.

Когда день приблизился к концу, я едва стоял на ногах. Присоединившись к тянущейся по всей Мусорке колонне до смерти уставших рабочих, приблизился к воротам, дождался, пока охрана зафиксирует количество мусора, брошенного мною в печь (В печи располагались датчики, фиксирующие кто и сколько принёс мусора), и, получив кивок, поплёлся к своей камере, провожаемый глядящими мне в спину бластерами.

Съев скудный паёк и завалившись спать, я упёрся взглядом в затылок Лёшки. Пусть мальчик и не работал вместе со мной, но я чувствовал, как Видящий тает прямо на глазах. Мне вдруг подумалось, что мы с ним почти и не разговаривали: я всё время в собственных мыслях, а парень и не очень стремится говорить.

- Эй, - тихо произнёс я, ткнув мальца в плечо. Лёшка на это повернулся ко мне боком. - Не унывай, ладно? Я знаю, что делаю.

- Не говори со мной, как с маленьким. - Насупился он.

Я через силу улыбнулся:

- Ну, конечно, ты же у нас совсем взрослый мужик, м? Может, тебя по имени-отчеству звать? А? Алексей... - тут я запнулся, с удивлением осознав один факт: - Кстати. А как тебя по отчеству?

Лёшка окончательно отвернулся от меня, не разделив искусственного оптимизма, и только лишь полушёпотом пробубнил:

- Нет у меня отчества...

И затих, быстро погрузившись в сон. А я так и остался лежать, кляня себя на чём свет стоит. Конечно, что это был за вопрос?! У Лёшки с рождения отца не было, какое, к чертям, отчество?! Ну ты, Саш, и идиот...

«Ты опечален?», - неожиданно возник у меня в голове голос Евы.

«Всё то ты знаешь», - вздохнул про себя я, ложась на спину и, прикрыв глаза, полностью сосредоточился на разговоре с городом.

«А в чём причина?»

«А разве ты сможешь понять?»

Возникла длительная пауза. Мне почудилось, что Ева обиделась. Но через какое-то время она снова возникла у меня в мозгу:

«Может быть, я попробую? Понять?»

Мне оставалось только тяжко вздохнуть.

«Ты веришь... в судьбу, Ева?»

«Судьбу? Мне знакомо такое понятие. Но оно не имеет под собой технических выводов. По сути, это скопление случайностей и долей вероятностей, которые совпадают с изначальной целью...»

«Вот я о том и говорю. Не веришь», - я ненадолго замолчал, думая, как бы объяснить свои мысли. А затем махнул рукой и заговорил о том, о чём думаю, без остановки: - «Один старикашка сказал мне, что моя судьба - спасти этот никчёмный мир. То же самое сказала мне одна девочка, которой я обязан своей жизнью. Я должен уничтожить Код. И прекратить твои мучения, Ева.»

«И ты думаешь, это твоя Судьба?»

«В том то вся и суть. Я не знаю.»

На этот раз тишина продлилась дольше обычного. Я даже успел провалиться в сон. Но из него меня выдернул неожиданно уверенный, даже жёсткий голос города:

«А если я помогу тебе? Сделать так, чтобы всё это стало... Судьбой?»

«Поможешь?!», - я даже сел, не веря тому, что слышу. - «Но как?! Чем ты... Можешь помочь? И почему?! Кто я тебе?! Ведь ты... часть Кода.»

Мне послышалось, что город тяжело задышал и понурил свои незримые плечи. В этот миг мне явственно виделась Ева: кроткая невысокая женщина с короткой красивой причёской, чуть скромная и улыбчивая. Только улыбка её была грустной. Не знаю зачем, но город проявил себя в моём разуме именно в таком виде.