Аполлион (ЛП) - Арментраут Дженнифер Л. - Страница 25

— Ух.

Я моргнула, ослабив хватку на ногах.

— Я удивлена, что это не из-за того, что я Аполлион.

Глаза Маркуса встретились с моими.

— Это никогда не было ни первым, ни вторым или даже третьим. Ты моя племянница. Ты дочь моей сестры. И ты так сильно на нее похожа…

Он выдохнул через нос и его челюсти сжались.

— Ты так сильно похожа на нее, что, когда ты вернулась в Ковенант… и даже сейчас, мне трудно смотреть на тебя и не видеть мою сестру.

Что-то… что-то вызвало смятение в моей груди. Маркус никогда не был так открыт со мной. Казалось, по крайней мере, для меня, что я скорее буду танцевать вальс с демоном, чем он заговорит со мной о моей матери, но вот он говорит.

Святой демон, мы делали это.

Мое дыхание было хриплым.

— Ты очень любил мою маму.

— Рейчел была моей маленькой сестренкой и я… я очень ее любил.

Он закрыл глаза.

— Рейчел была полна жизни — трепещущей. Мы были противоположностями. Она привлекала к себе людей толпами, а я, в основном, отталкивал их.

Уголки моих губ поднялись.

— Она была единственным человеком, который мог заставить меня успокоиться.

Внезапно он выпрямился, опуская руки на колени.

— Когда ты была очень маленькой, она приводила тебя в мой дом, и, если ты вела себя хорошо, что так несвойственно для тебя, она давала тебе мороженое.

Он печально улыбнулся.

— Ты была такой маленькой, но, боги, я уже тогда знал, что ты будешь выглядеть как она, кроме глаз…

Порывшись в памяти, я обнаружила, что ничего не могу вспомнить о том времени, пока я была маленькой девочкой, только несколько визитов, когда я стала постарше, но они были холодными и безразличными. Маркус был таким же, как и все чистокровные.

— Она всегда утверждала, что твой отец был смертным, но один Страж всегда был рядом с ней, он всегда следовал за вами.

— Что?

Моя голова трещала.

Маркус сосредоточился на чем-то, чего я не могла понять.

— Ты была слишком молода, Александрия, чтобы помнить своего отца.

Мир остановился, когда я услышала, как Маркус упомянул моего отца.

— Ты была просто ребенком. Твоя мать не так много могла себе позволить, когда выходила на улицу без Александра, он всегда был не далеко, особенно, если она была с тобой. Оглядываясь назад, я думаю, это казалось очевидным, Стражи и Охрана всегда были рядом. Они вместе появлялись в Ковенанте в течение двух лет у меня за спиной. Я думал они просто друзья. Хотя, думаю, в глубине души я не мог в это поверить. Каждый раз, глядя на тебя, я видел падение моей сестры.

Мои глаза расширились.

— Ох.

— Да, — вздохнул он.

— Звучит ужасно, но ты как никто другой знаешь, что случается при скрещивании полукровки и чистокровного. Я был так зол на мою сестру за то, что она поставила себя в такое положение и родила ребенка.

Маркус сделал паузу, задумавшись.

— Весь гнев я направил на тебя. Это было неправильно.

У свиней официально выросли крылья, и они летали вместе с самолетами. Вместо того чтобы прыгать вокруг, указывая на то, что он признал, что действовал как Генерал Дуче, я сосредоточилась на чем-то еще. Иногда я поражалась собственной зрелости.

— Ты… ты знал моего отца лично?

Он сжал губы.

— Я тренировался с ним, прежде чем решил заняться политикой. Он был чертовски хорошим стражем. Как ты.

Я вытаращила глаза. Однажды, услышав что-то подобное, я получила бы удовольствие, но это не был комплимент, который льстил мне; я уже услышала, что мой отец был чертовски хорошим стражем.

— Я думаю, что твоя мать надеялась, что она ни с кем не образует пару. У меня не было. Также и у Лаадан. Но когда твоя мать образовала пару с Люцианом, Александр… ты имеешь представление, если ты знаешь мужчин в форме.

Я снова не знала, что сказать.

— Он ничего не мог сделать, кроме как отойти в сторону и позволить женщине, которую он любил выйти замуж за кого-то еще. Он жил с тем, что кто-то другой растил его ребенка.

Маркус прочистил горло.

— И я уверен, Александр знал, что Люциан не был добр с тобой, но он ничего не мог сделать. Выступив вперед, он поставил бы под угрозу твою мать и тебя. Он был несчастен.

Мои мускулы напряглись и расслабились одновременно.

— Что произошло? Как он, в конце концов, стал слугой?

Маркус посмотрел мне в лицо.

— Когда тебе было три года, Александр исчез. Это часто случалось. Нам сказали, что его убил демон.

Я покачала головой, нахмурив брови.

— Как же вы не знали, где он был? Он был в Катскиллс, под ногтем Телли.

— Я не видел его, в первый раз я увидел его за год до твоего возвращения.

Меня потрясла искренность в его словах.

— Я поверил, что он был мертв, и я не знал, что мужчина полукровка и женщина чистокровная могут произвести Аполлиона. Даже когда Рейчел пришла ко мне, перед тем как увезти тебя, я не подозревал, что это на самом деле значит. Пока я не увидел Александра в Катскиллс, и что я мог сделать?

— Ты должен был помочь ему!

— Как? Как я должен был это сделать? Что, как ты думаешь, произошло бы, если бы все поняли, что твой отец полукровка? Полукровки и чистокровные, которые скрещивались раньше, были пойманы. Их детям не позволяли жить.

— Противно, — я сглотнула.

— Это так неправильно.

— Я не согласен.

Он потянулся и пробежал пальцами по ближайшему лиственному растению.

Твой отец, казалось, не узнал меня. Только позже от Лаадан я узнал, что это, должно быть, было игрой.

Это потрясло меня — все встало с ног на голову. В памяти всплыл разговор, подслушанный мной, между Маркусом и Телли. Маркус был в ярости.

— Телли хотел, чтобы ты сдал меня, не так ли? Он даже предложил тебе место в Совете.

Он пристально посмотрел на меня.

Я усмехнулась.

— Я подслушала вас, ребята.

Глядя на меня мгновенье, он покачал головой.

— Да, он предложил.

— И ты отказался.

— Да.

Его взгляд говорил — разве я мог поступить иначе?

Ух ты. Вещи обрели смысл теперь, после всего. Я напоминала ему о маме, и он скучал по ней, поэтому он, возможно, испытывал неудобство рядом со мной. В любом случае Маркус не был обычным человеком. Он не знал о моем отце, пока не стало слишком поздно. Я верила в это. И он не сдал меня Телли. Я помню, как он взял меня на руки и понес, после того, как Сет напал на Совет, а у меня был приступ тошноты.

Как и Айден, он не отказался от меня.

Маркус… он заботился обо мне. И это много значит. Кроме моего отца, который был вне досягаемости от меня, Маркус был последним из моей семьи — моей крови.

— Спасибо, — сказала я. И затем, импульсивно, даже если он не был человеком, любящим обниматься, я прыгнула вперед еще до того, как он понял, что происходит и обняла его. Однако я сделала это быстро — я не хотела волновать его.

Я села назад на свое место, а он уставился на меня, выпучив глаза. Поверьте, я все-таки его взволновала.

— За что ты благодаришь меня? — спросил он медленно.

Я пожала плечами.

— Ты странная девушка.

Смеясь, я откинулась на подушки на подоконнике.

— Держу пари, мама была странной девушкой.

— Да.

— Можешь рассказать мне о моем отце, я имею в виду, если ты не устал или еще что-нибудь?

— Есть несколько историй, которые я могу рассказать.

Как в зеркальном отражении он повторил мою позу.

— И я не устал. Совсем нет.

Его улыбка была неуверенная, но настоящая, и я не могла ни о чем думать, когда он так улыбался.

Мои губы любезно ответили ему.

— Это было бы, правда, здорово.

Наступил рассвет и солнце взошло, прогоняя мрачные тени, когда я подумала, как была бы счастлива моя мама, зная, что мы с Маркусом как-бы сроднились.

И я не могла не поверить, что она счастлива. Может быть, она сейчас улыбалась, глядя на нас. Так же как солнце проникало сквозь окно, согревая наши спины.

В течение следующих трех дней наша маленькая группа выработала свой собственный ритм. События в мире улеглись. Не было больше никаких стихийных бедствий, а вулкан Сент-Хеленс, казалось, успокоился. Аполлон все еще не появлялся, и коттедж где-то в середине неизвестности стал зоной, свободной от богов. Хорошее дело, но я полагала, что один может запросто внезапно появиться, скорее всего, в постели Дикона или где-нибудь, где мы меньше всего ожидаем. Но даже если бы не было никакого божественного вмешательства, ожидание было подобно наблюдению за часами на бомбе замедленного действия, отсчитывающими время назад. Мы все просто ждали.