Петербургские каникулы (СИ) - Шалак Анна - Страница 9

- Тыква уже докатилась до сарая?

Алексей тихо рассмеялся.

- Золушка, дойдешь до кровати, или тебе помочь?

Лера сразу встрепенулась и молча стала вылезать из машины. Кто бы сомневался?! За эти два дня Алексей уже понял, что Лера во всем старалась быть самостоятельной. Она вообще считала себя самодостаточной, и в целом так оно и было. Взяв ее сумку из багажника, он догнал ее у парадного, галантно открыв перед нахохлившейся девушкой дверь.

Лера очень быстро уснула, а Алексей всё сидел на кухне перед давно остывшим кофе и думал. Думал, как и где они проведут завтрашний день, как он потом отвезет ее в аэропорт, и его Золушка исчезнет, не оставив даже хрустальную туфельку. Удивительно, но он даже себе не мог ответить определенно, а настолько ли сильно он хотел, чтобы она осталась, или это было продиктовано только сиюминутной привязанностью. Так ничего и не придумав, парень решил, что утро вечера мудренее, и уже вставал, чтобы отправится спать, как из комнаты, где спала Лера раздался полный животного ужаса крик.

Алексей бросился в комнату. Лера, сжавшись в комок, сидела в углу дивана, обхватив колени руками, и всхлипывала. Он хотел обнять ее, но она, еще не до конца проснувшись, стала яростно от него отбиваться, как будто на нее напало чудовище:

- Не трогайте меня! Оставьте меня в покое! Не-ет! Не надо!

Алексею, наконец, удалось обхватить Леру руками, прижав ее руки к телу. Она продолжала кричать и отбиваться, но он крепко ее держал и приговаривал, пытая успокоить:

- Лера, Лера, тихо. Тихо, маленькая, Это я. Не бойся. Я с тобой. Это сон. Просыпайся. Я рядом.

Постепенно она обмякла в его руках, а он продолжал ее успокаивать, гладя ее по голове  и шепча на ухо первое, что приходило на ум. Скоро Лера совсем перестала вырываться и только всхлипывала, отчаянно цепляясь за футболку Алексея.

- Что случилось? - спросил парень, когда уже смог прервать объятья.

Он, стоя перед ней на коленях на диване, обхватил ладонями ее лицо, убирая с него мокрые от слез волосы.

- Тебе приснился кошмар?

Она отпустила его футболку и тихо пробормотала:

- Угу, - и добавила еще тише, - Кошмар из прошлого.

Но Алексей услышал. Он начал подниматься с дивана, но Лера снова вцепилась в него:

- Леш, не уходи. Я не смогу заснуть...

Он остановился. Она впервые назвала его просто по имени. Не «Алекс», ни «Демидов», а просто «Леш». И это было приятно. Алексей протянул руку, и предложил:

- Пойдем, я тебя чай сделаю. С мятой. Успокоительный.

Лера поднялась с дивана, игнорируя предложенную руку, и прошлепала мимо хмыкнувшего парня на кухню. Когда Алексей вошел на кухню, Лера уже сидела на стуле, забравшись на него с ногами, положив подбородок на коленку. Он молча поставил чайник, не поворачиваясь дождался, когда тот закипит. Достал из шкафчика пакетик с мятой, и добавил травку в заварной чайник. Постоял, опершись руками на столешницу. Парень повернулся к девушке, только когда чай заварился. Он поставил на стол большую кружку, налил туда душистый чай и, пододвинув напиток Лере, сел напротив нее. Она обхватила кружку, грея об нее руки, вдохнула аромат, но пить не торопилась.

Пока Лера маленькими глотками отхлебывала из кружки чай, Алексей смотрел на нее и молчал. Он не знал, нужно ли что-то говорить, и, если нужно, то как начать разговор. Поэтому он молчал. Молчала и Лера. Но молчание, заполнившее кухню, не напрягало, оно было каким-то домашним и уютным.

Когда в кружке уже оставалось меньше половины, Лера подняла глаза и спросила:

- Курить жутко хочется. Где можно?

В его квартире все курили на балконе. Он сам не любил запах табака, поэтому всех выпроваживал на улицу.

- На балконе. Там и пепельница есть.

Лера тяжело вздохнула и побрела в коридор накинуть куртку. И почему-то Алексей тоже пошел в коридор и, взяв свой пуховик, пошел следом за Лерой на балкон. Он сам не знал, что его подвигло на этот поступок, но в тот момент для него это было самое правильное действие.

На улице было холодно, и короткая парка не защищала голые ноги девушки. Лера тут же замерзла. Она, зябко кутаясь, торопливо раскурила сигарету. Алексей прислонился к подоконнику и притянул девушку к себе. Прижав ее спиной к своей груди, он запахнул свой пуховик поверх ее куртки. Он думал, что  Лера начнет вырываться, но к его удивлению, она только крепче к нему прижалась, торопливо выкуривая сигарету. Отправив окурок в полет с балкона, Лера высвободилась из рук Алексея и бегом покинула балкон. Скинув куртку в коридоре, она почти рыбкой запрыгнула под плед на диван, и уже оттуда, закутавшись так, что торчали только нос и глаза, позвала:

-Алекс, я, конечно, понимаю, что моя наглость не имеет границ, но всё равно попрошу, посиди со мной.

Алексей понял, что Лера уже почти пришла в себя, раз он опять стал «Алексом», нарочито медленно повесил свою и Лерину куртки, вернулся в комнату и устроился на диване, откинувшись на спинку.

- Я надеюсь тебе не надо завтра рано вставать? - спросила у него девушка, еще сильнее кутаясь в плед.

- У меня выходной, - он пододвинулся, чтобы обнять замершее чудо, - Предлагаю себя, в качестве грелки.

- И что мне это будет стоить? - Лера не спешила воспользоваться предложением.

- Бездвоздмездно, то есть дадом, - гнусаво процитировал Алексей сову из любимого мультика.

- Дадом только сыр в мышеловке, - в тон ему ответила Девушка, но всё же придвинулась поближе.

Парень вздохнул, и пересадил Леру впереди себя, прижав девушку к себе спиной. Она обняла руками колени и уткнулась в них лбом.

- Расскажи что-нибудь, - попросила Лера, не поднимая головы.

- Что именно?

- Да что угодно, просто, чтобы тишины не было.

Алексей задумался. Почему-то на ум пришли стихи Агнивцева, и он тихо, почти шепотом начал читать:

Санкт-Петербург - гранитный город,

Взнесенный Словом над Невой,

Где небосвод давно распорот

Адмиралтейскою иглой!

Как явь, вплелись в твои туманы

Виденья двухсотлетних снов,

О, самый призрачный и странный

Из всех российских городов!

Недаром Пушкин и Растрелли,

Сверкнувши молнией в веках,

Так титанически воспели

Тебя - в граните и в стихах!

И майской ночью в белом дыме,

И в завываньи зимних пург

Ты всех прекрасней - несравнимый

Блистательный Санкт-Петербург!

Алексей замолчал, молчала и Лера. Он уже решил, что она уснула, когда раздалось тихое:

- Любишь этот город?

- Люблю, - признался Алексей.

- Я тоже раньше думала, что люблю.

- А теперь?

- А теперь нет.

Ответ был резким, и Алексей почувствовал, как девушка в его руках напряглась.

- Почему? Расскажешь? - осторожно спросил он.

Парень почувствовал, что ему приоткрылась настоящая Лера, и он боялся вспугнуть ее откровенность. Но створки раковины уже захлопнулись.

- Нет.

И она замолчала. Алекс не стал настаивать. Он просто сидел и обнимал свое взъерошенное чудо. Мысленно он улыбнулся, что считал девушку уже своей. Нет, не своей девушкой, а своим чудом, недоразумением, занозой. И услышанные вдруг глухие звуки ее голоса его удивили. Лера, не поднимая головы от коленок начала говорить. Тихо и с трудом подбирая слова, но она начала рассказывать ему свою историю. И он замер, боясь спугнуть возникшее между ними доверие.

- Я... первый раз приехала в Питер весной в марте, когда еще в школе училась. Мы с мамой на каникулы весенние приехали в девятом классе. Всего неделю здесь были. Даже меньше. Но за эти дни я влюбилась в город. Мне нравилось всё. И улицы, и каналы, и Нева, и мосты... Да всё. И даже погода в ту весну была удивительная. Было тепло и солнечно. Мы с мамой бродили по городу, ходили в музеи. В Эрмитаж, в Русский музей. Я первый раз картины видела подлинные. Около Айвазовского просидела почти час. В зале с Репинскими полотнами зависла. Меня мама не дергала. Она рядом была и просто мне не мешала. Да нам просто времени не хватило, чтобы всё посмотреть, что мы себе наметили, - Лера подняла голову, но говорить продолжала тихо, как будто сама с собою, - И я тогда решила, что обязательно приеду сюда учиться. Я с нетерпением ждала окончания школы. И последние два года я безумно скучала по Питеру. Он мне снился. Я его рисовала. Я так ждала встречи с ним.