Золото скифов - Колчина Нина - Страница 54

То, что Сашка придает своим изделиям древний вид и продает как археологические находки, ему и в голову не приходило. Впрочем, не только это. Профессия отца и брата давала Сашке неограниченный кредит доверия в глазах самых подозрительных коллекционеров-покупателей, которые снисходительно слушали рассказ Миколы об «Ольвийском кладе». Слишком уж затертая уловка! Для начинающих! Многие были уверены, что столкнулись с хорошо налаженным семейным делом: отец с сыном тырят золотишко из раскопа, ловко при этом друг друга прикрывая, а дочка сплавляет его на сторону, припудривая незатейливой легендой. Но изнанка Сашкиного бизнеса была незнакома Игорю. Он радовался, что у сестры есть работа, которая приносит хорошие деньги.

Вот по поводу денег — кое-какие сомнения, конечно, возникали. Не верилось как-то, что на шикарные и дорогущие прибамбасы, которыми окружает себя последнее время, Сашка зарабатывает сама. Ну в самом деле! Каменюги кладбищенские рубит редко, за ювелирку вряд ли ей платят очень дорого, а катается как сыр в масле. Держит две мастерские, одну из которых купила; модная машина, красивая одежда, дом обставлен элегантно. Игорь даже не представлял, сколько это все может стоить, но догадывался, что немало.

Сам до таких оценочных выводов, конечно, не додумался бы. Клара подсказала. Ей Сашка ужасно нравилась, а роскошные штучки, среди которых та живет, приводили в восторг. Когда она сказала Игорю, что Сашкина шуба стоит десять тысяч долларов, он не поверил и даже спросил сестру, правда ли. «Нет, неправда, — легко ответила она. — Двенадцать».

Игорь, никогда не считавший деньги в своих-то карманах, стал все же прикидывать в уме суммы Сашкиных заработков и решил, что материальное благополучие сестры идет от Глеба.

О том, что они любовники, давно знала вся семья. Об этом не говорили, но в душе каждый осуждал и Сашку, и Глеба. Глеба, конечно, больше. Из-за него Игорь стал реже бывать у сестры и ни разу не пришел к ней без звонка, с тех пор как однажды столкнулся там с ним. Простить ему отчаяние, тоску и яростную ревность, пережитые после его женитьбы на Альбине, Игорь не мог. Но главное — так и не понял, зачем им понадобился этот брак! Господи, сколько вечеров провели они с Сашкой, обсуждая, возмущаясь, задавая друг другу недоуменные вопросы и иссякая, не найдя ответов.

Когда в жизни сестры снова возник Глеб, Игорь замер в ожидании Альбины. Он забросил тогда все свои дела, старался как можно больше находиться дома, чтоб не пропустить ее звонок. Но время шло, она же ничем о себе не напоминала. Сердцем влюбленной женщины Сашка очень хорошо понимала, что происходит с братом, и втайне тоже надеялась на большие перемены в своей судьбе. Но похоже, ни Глебу, ни Альбинке перемены были не нужны, а когда та почувствовала, что готова к ним, в ее жизни появился Дмитрий Тусуев. Игорь сразу узнал его, увидев на похоронах Татьяны Павловны. Тот впился в Альбину таким сверлящим и ревнивым взглядом, что Игорь на мгновение проникся к нему сочувствием, признав родственную душу. Наверное, он и сам смотрел так же, как ни старался держать себя в руках.

Внешне Альбина мало изменилась, но казалась очень одинокой и беззащитной. Игорю стало ужасно ее жалко, и застарелая, настоянная на давней и жгучей обиде злость на Глеба яростно и тупо заметалась в нем.

Странно, но к Тусуеву он не испытывал ни ревности, ни неприязни. Даже наоборот. Представлял, как раздражает Глеба присутствие этого архитектора, о котором когда-то вскользь упомянула Сашка, и чувство мести начинало затмевать все остальные. Поделом ему! Нечего жениться на девушке, если у нее есть жених! Игорь усмехнулся, поймав себя на том, что в настоящем времени подумал об Альбинке как о своей невесте…

Потягивая однажды кофе в уютнейшей Сашкиной кухне, он взял пульт и зачем-то включил телевизор. Экран засветился знакомой картинкой зала заседаний Госдумы. Камера оператора медленно проплыла по рядам и залюбовалась вкрадчиво-самоуверенным лицом Глеба. Задумчиво подперев рукой красивую голову, он демонстрировал озабоченность судьбами России.

— Тьфу! — взорвался Игорь. — Как можно любить этого пиздобола!

— Не говори так! — вспыхнула Сашка. — Я не просто люблю, я обожаю Глеба!

Влюбленная и обласканная женщина всех хочет видеть счастливыми, а уж родного брата — подавно. «Давай устрою тебе встречу с Альбинкой! — горячо предлагала она Игорю. — Думаю, она тоже этого ждет». Но он отрицательно качал головой: «Я знаю, что не ждет… По крайней мере, сейчас…»

В тот вечер папку с каталогом дедушки Хельмута он оставил Сашке. «До завтра», — попросила она. Зная аккуратность сестры, Игорь не возражал. На другой день она все вернула в целости и сохранности.

Глеб не мог расстаться с Сашкиными фотографиями, которые выкупил у Спасителя. Носил их в кармане пиджака и начинал рассматривать с больной ненасытностью, как только оставался один. Даже в парламентском туалете.

Ее полуприкрытые глаза и чуть запрокинутая голова совершенно изменили пропорции лица, делая Сашку похожей на узбечку. Глеб водил пальцем по фотобумаге, и ему казалось, что дотрагивается до самой Сашки. «Девочка моя любименькая, — шептал он ей, — зачем тебе этот пидор понадобился, сука!» Слезы подступали к глазам, спазм сжимал горло, и компромат возвращался в карман.

Да… Таких результатов своего расследования Глеб, конечно, не ожидал. В отличие от многих мужчин, чей опыт общения с женщинами оформлялся к сорока годам в ужасно-безрадостную истину — все бабы стервы, — Глеб был уверен в обратном. И надо же так случиться, думал он, чтобы именно с ним жизнь сыграла такую шутку! Теща, жена, любовница — все оказались стервами! Но сильнее всех ударила Сашка. Никак от нее не ожидал! А ему-то казалось, что знает Сашхена как свои пять пальцев. Выходит, ошибался ты, Глеб Борисович, и психолог из тебя дерьмовый!

Ее измену он рассматривал как акт мести и мысленно вел с Сашкой нескончаемый диалог. Ну забыл он со своими проблемами, которые с появлением Спасителя дружно замолотили по темечку, что она назначила встречу покупателю клада. Подумаешь, дело какое! Могла бы сама позвонить и напомнить. Нет! Гордая очень! Такая, понимаешь ли, гордая, что с удовольствием расслабилась под неизвестно откуда свалившимся мужиком. Раньше рядом с ней не было этого хмыря. Глеб не сомневался, что это «наработки» последних дней. «А может, все проще и нет никакой мести? Надоел один мужик за столько лет, захотелось свежачка! Так трахайся с ним на здоровье! Кто б возражал! Но про меня забудь! Все. Кончено…»

Выпустив нар, Глеб начинал новый виток: нет, не может быть все так просто. Зачем ты сделала это, Сашхен? Чего тебе не хватало?..

Завернувшись в свою обиду, как в кокон, Глеб стал отшельником. С Альбинкой вообще прекратил общаться. Приходил вечером домой, гулял во дворе с Собакой, закрывался с ней на своей половине и не выходил ни к ужину, ни к завтраку. Лежал на диване перед телевизором, раскладывал веером шпионские фотографии Сашки и Альбинки, гладил счастливого его вниманием пса и ужасно себя жалел.

Альбинка, встревоженная подавленным состоянием мужа, несколько раз пыталась заговорить с ним, но на ее робкий стук в дверь отзывалась только Собака хрипловатым ленивым лаем. Через три-четыре дня Альбинка оставила его в покое. Иногда ее посещали неясные подозрения относительно какой-то таинственной связи между мужем и человеком, виновным в смерти матери. Она бы не могла толково объяснить, на чем эти подозрения строились. И все же… все же…

С появлением телефонного шантажиста многое в их жизни изменилось. Она вспоминала, как еще совсем недавно они легко болтали за завтраком. Сейчас это было бы совершенно невозможно. От Глеба исходила такая неистовая враждебность, которую им никогда уже не преодолеть. Как ни старалась Альбинка найти ей внятное толкование, просеивая различные версии через сито своей логики, в остатке оставались только две: либо у Глеба не все в порядке с психикой и он во власти глубочайшей депрессии, либо каким-то непостижимым образом узнал об ее участии в истории со скифским золотом и не может ей этого простить.