Элиминация (СИ) - Русая Василиса - Страница 3

— А чем думает ваш Управляющий, оставляя вас здесь одних на столь долгое время? — Переспрашивает ее Шрам.

Вот тут то она и попалась, не зная, что ответить, она хмыкает и резко разворачивается. На последок, девушка бросает взгляд в мою сторону и я различаю цвет ее глаз — они идентичны моим.

В скором времени, когда всем нужно было спать — наша команда ворочалась. Спал только вымотанный бессонными сутками Артем, а на страже сидел Шрам, хотя Батюшка убеждал его, что это не нужно — без толку. Шрам был таким человеком, который не доверял никому, кроме самого себя. В конце концов, я понял, что все уснули. Все, кроме Шрама и меня. Он, иногда, украдкой поглядывал в мою сторону, а я смотрел на него, мол, «все хорошо, если надо будет, прикрою». Еще я смотрел на Дашу, она зажалась в уголке, накрывшись подобием драной простыни, мне казалось, она дрожала, но, скорее всего, так лишь падала тень.

Через несколько часов, словно по будильнику, резко подскочил Батюшка, мы со Шрамом притворились, что спим и в тихую наблюдали за его действиями. Поначалу, он метался туда-сюда, попутно заходя на второй этаж и что-то там перетаскивая, судя по звукам, это было нечто довольно тяжелое, какие-то мешки или типа того. А еще мне слышалось, будто он с кем-то разговаривает. В этот момент в моей голове пробила мысль — «женщина с ребенком на руках — где она?». Но, это было не самое странное, за все те часы, что мы здесь — ее чадо ни разу не закричало. Я почему-то всегда думал, что дети еще те плаксы, но здесь — она молчала. Спала ли? Или может быть…

Я настолько закопался в своих раздумьях, что чуть не спалился, когда Батюшка пробегал мимо меня. Мне удалось закрыть глаза в самый последний момент, прежде чем, мне казалось, он заметит, как я на него смотрю.

Тот был уже у входной двери, будто чего-то ждал и через пару минут «три стука» вновь заставили его шевелиться. Батюшка открыл дверь довольно тихо, внутрь вошли трое мужчин, самому старшему и крепкому было около тридцати пяти.

— Денис, тут группа зачистки по некому заданию, они ждут тебя. — Шептал он ему, как можно тише, но не достаточно.

— Я разберусь. Наверху все готово? Как она?

— Не смыкала глаз, нянчила свой сверток, будто «оно» живое.

— Она еще не поняла… — Почему-то, Денис не договорил, оборвал себя на полуслове и замолчал.

Чуть позже и я понял причину его остановки: песня. Та женщина с ребенком, которого почему-то называли «оно» сидела наверху и пела. Ее голос был чем-то вроде колыбельной, а песня была похожа на сказку. Мне нравилось, как она поет, а вот Денису, двум его дружкам и Батюшке — не очень.

Денис рванул вверх по лестнице и закрыл за собой дверь. Он что-то говорил, но что именно — было очень трудно понять, закрытая дверь не давала шанса протиснуться звукам. Единственное, что мне оставалось — покоситься на Шрама, он, словно понимая о чем я, кивнул мне в ответ и повернулся в бок, в это время я зажал Артему рот и слегка ущипнул его за руку, тот проснулся, наверняка, хотел выругаться на меня, но не стал — не просто же так я «приказал» ему молчать.

Когда все наши проснулись, то Шрам довольно тихо и быстро обрисовал им ситуацию, у нас не было плана, только цель — надо было помочь Шраму поговорить с Денисом и узнать, что там наверху.

К слову, Шрам все так же молчал о цели нашего задания от Правительства, но сомнений уже не оставалось, по крайней мере у меня — это определенно что-то связанное с Денисом и его мешками наверху, вместе с поющей женщиной и младенцем, который, скорее всего, давно уже был мертв.

Сейчас зал, не смотря на десятки расставленных свечей по всему периметру, казался мне темным и холодным, как погода на улице. Стены, что раньше излучали некое тепло — были покрыты льдом, не в прям смысле, конечно же. Когда мы вышли в середину зала, то Батюшка будто дар речи потерял. В тот же момент дверь второго этажа раскрылась и от туда с огромным грохотом вылетел мешок. Он был весь перепачкан в крови, но это было не самое страшное. Денис быстро спустился вниз и посмотрел на нас, его руки были почти по локоть в крови, а от такого шума проснулись все.

— Вы это ищите, солдаты? — С психически-нездоровой улыбкой спросил тот.

Мешок шевелился, точнее, это было его содержимое, а еще оно издавало шипящие звуки, как это делали безумные, ведь они были лишены дара речи, не могли больше разговаривать — лишь кряхтеть и шипеть.

Ослабшая нить, что держала мешок завязанным, наконец-то, сдалась и от туда вылезло нечто: без руки и ног, голое, лысое изуродованное тело безумного, не знаю, женщина это или мужчина, нельзя было определить, вся его кожа были бледная, на местах половых органов рубцы и кровь, меня замутило, как и всех присутствующих.

— Как Вам такое зрелище? — Вновь завопил Денис и стал громко смеяться.

— Папа! — Вскрикнул мальчик и смех прекратился.

— Ваня? Сынок, смотри! — Он указал на безумного уродца, пытающегося ползти, как червяк. — У нас есть лекарство, чтобы не быть такими, как она! — Улыбнулся он во все тридцать два зуба.

Так это, все-таки, она!

— Папа, что это? Что ты сделал?

— Твоя мать это сделала. Среди нас только она смогла сразиться с Безумием. Увы, твоей сестре не так повезло…

Денис сделал печальное лицо и меня затошнило еще сильнее, именно в этот момент произошло непоправимое: воспользовавшись случаем, под шумок, как говорится, Шрам пробрался к коробке с оружием и сделал выстрел — точно в цель. Мозги Дениса распластались по полу рядом с безумным уродцем, которая начала слизывать их языком.

Лето выдалось жарким, особенно этот день: кожа покрывалась потом, а от него жгло глаза, в частности это сказывалось на двух мальцах, бегающих вдоль частного сектора между домов, где все соседи знали — это сыновья Дерябина — нефтяного магната, да и его прекрасной жены — фотомодели. Рыжие, конопатые, вечно веселые и оптимистичные — они буквально излучали свет своим смехом. Однако, на деле братья были теми еще занозами в одном месте: из-за чувства вседозволенности пацаны плохо учились, точнее сказать, халтурили, иной раз могли и подраться с одноклассниками, а могли затащить их в серьезные авантюры. Конечно же, родители, которые могли замять любой косяк своих отпрысков, были не в особом восторге от таких подарков судьбы, однако их мать — Катерина Дерябина искренне верила, что это просто «возраст такой».

В этот день, конечно же, семья не осталась без сюрприза — это случилось 21 июня, когда отец вернулся домой с Вадимом и Августом из отдела по делам несовершеннолетних. Что они натворили — это был другой разговор, парни забегали в женские примерочные в одном из торговых центров, где фотографировали переодевающихся женщин, да и не с целью какой, а забавы ради. Вот только кому это казалось смешным? Только им.

Вымотанный отец оказался, на этот раз, чертовски зол на них, ясное дело, утро у них не задалось. Особенно это сказывалось на том, что день недели был субботой, а это значит, что после рабочей пятидневки Дмитрию Дерябину чертовски хотелось выспаться и провести это утро с женой, а никак не вытаскивать парней из полиции. Они сидели на заднем сидении, на этот раз молча, не улыбались, но и особо не чувствовали своей вины — для них это была очередная шалость, а платой являлся стыд перед родителями и разочарование, что их поймали.

Наказание было самым обычным — домашний арест на все выходные. Но даже это казалось им чересчур. С такой то гиперактивностью, да сидеть в четырех стенах? Тьфу. Но, кто же знал, что именно это спасет им жизнь?

К концу дня мистер и миссис Дерябины покинули дом, за ними приехала машина, перед выходом мать сказала, что они уезжают в ресторан, однако, чтобы хоть как-то облегчить наказания им было разрешено заказать пиццу на дом. Катерина никогда не отличалась излишней сентиментальностью, но сыновей она любила. Поцеловав каждого, она, одетая в черное облегающее платье, свисавшее на ее худых плечах, с рыжими кудрями, собранными в элегантную прическу, взяла свой клатч и на высоких каблуках (при росте 180 см) вышла прочь.