Волки на границе - Черрит Роберт - Страница 66

• Предыдущая
• 66/95
• Следующая

Кое-кто из Драгун встретил эти слова неприязненным ворчанием, что обрадовало Акуму, хотя он скрыл свои эмоции. Лицо его оставалось невозмутимым, а голос звучал ровно и спокойно.

— Заверяю вас, полковник Вульф, что данное гражданское дело обойдется без всякого вмешательства военных инстанций.

— И насколько я понимаю, вы не собираетесь спускать его на тормозах, не так ли?

— Что вы имеете в виду, полковник? — Акума изобразил удивление, которого на самом деле совершенно не испытывал.

— Хорошо. В данный момент попробуем играть по вашим правилам.

Вульф повернулся к Камерону.

— Вильям, подготовьте ваш челнок и забросьте Корменскую и ее команду обратно на «Гефест».

— А как относительно нас, полковник? — Шадд имел в виду стоящих рядом капитанов.

— Я хочу, чтобы вы все четверо отправились со мной и Блейком к планете на «Волчьей Стае». Двинулись. — Когда Драгуны выразили готовность подчиниться приказу, Вульф повернулся к Акуме, как будто его поразила внезапная мысль: — Поскольку вы наш... связной, не возьметесь ли вы ответить на несколько вопросов относительно нашего взаимодействия с Синдикатом Драконов?

— Конечно, полковник. Это моя работа.

— Почему на пути от Люсьена я не слышал ни слова об этих проблемах?

Акума развел руки бессильным жестом.

— Не имею представления, почему до вас не дошла эта информация. Мой офис регулярно пересылал ее во все системы по пути вашего следования. Она должна была ждать вас. Неужели вы ничего не получали?

Хмурое молчание Вульфа было единственным ответом.

— Я простой солдат, полковник Вульф, и не вхожу в число служителей Ком-Стара. Может, вам имеет смысл поговорить с ними, ибо именно они осуществляют межзвездную связь. Не исключено, что имеет смысл опросить и ваших офицеров. Если они не доставляли вам сообщения, то, может быть, потому, что боялись признаться в собственных прегрешениях и в некомпетентности.

При этом последнем обвинении Вульф вскинул голову.

Акума знал, что оно не имеет ничего общего с действительностью, но ему еще раз удалось вывести Драгуна из себя. Вульф ему не поверит, но брошенный намек, что он не может доверять даже своим близким, вечно не будет давать ему покоя. Червь сомнения будет точить веру наемника в своих подчиненных; брошенное зерно в свое время даст всходы.

— Почему линии связи Драгун в пределах системы были забиты помехами? — спросил Вульф, не обращая внимания на укол, который нанес ему Акума.

— Не впадайте в паранойю, полковник. Постановка системы помех является частью оговоренных и утвержденных занятий, которые проводит мой полк «Райкен»-ичи; занимают они несколько часов. В это время страдаете не только вы. Скоро вы сможете вести любые разговоры, какие пожелаете. — И чтобы окончательно вывести Вульфа из себя, Акума покровительственно добавил: — Я постараюсь лично проверить, как вы с этим справились.

Акума двинулся по переходу, который вел к шаттлу; Квинн следовал за ним. Вульф остался стоять.

— Так мы спускаемся? — окликнул его Акума. Вульф ответил ему холодным взглядом, поиграл желваками на скулах и двинулся вслед за ним.

Усадьба Хошон, Серант, Ан-Тинг, Военный округ Галедон, Синдикат Драконов,

2 января 3028 г.

Закончив упаковывать свою керамику, Миноби обошел дом. Осталось сложить только все оборудование для занятий «кийдо». И если не обращать внимания на развал, всегда сопутствующий переезду, все было нормально. Тем не менее его точило смутное беспокойство. Что-то было не так. Не на месте.

Усадьба Хошон была его домом в течение почти пяти лет, и это были годы, насыщенные событиями. Старший сын Ито подал заявление в Академию «Сан-Занг» и был принят; его отец испытал гордость и тайное облегчение. Его дочь Томой из неуклюжего подростка превратилась в стройную обаятельную молодую леди. Малыш Киомаси, который более не заслуживал этого имени, стал крепким юношей, и можно было предположить, что через несколько лет он станет выше своего двухметрового отца. Мальчишке будет тесновато в рубке любого робота.

То были хорошие годы, и в этих стенах царили мир, тепло и покой. Порой их существование омрачалось и тенями, ибо дела слишком часто вторгались в дом. Самая грустная память сохранилась о тех днях, когда Томико чуждалась его после аварии на Барлоу. На первых порах она была просто не в состоянии смотреть на него, пока он не оденется. И даже тогда взгляд ее избегал вида черной пластиковой руки, что торчала из рукава. Но в конце концов и это прошло, как и все во вселенной.

Во время последнего отпуска Миноби, когда, оставив свой полк, он прибыл с Мизери, Томико преодолела свое отвращение к искусственной руке и ноге и вернулась к нему в постель. Она избегала притрагиваться к протезам, но тут ее можно было понять.

Когда она, заливаясь слезами, все рассказала ему, Миноби понял, какую роль сыграла Мариша Дэндридж в возвращении Томико. Мудрая советчица, подруга Вульфа, помогла его жене уяснить, что Миноби не изменился, что он по-прежнему ее муж, в каком бы виде он ни предстал перед ней. И Томико наконец поняла, что суть этого человека, которого она любила, осталась неизменной.

Несмотря на облегчение, которое он испытал после возвращения жены, Миноби чувствовал иронию ситуации. Она вернулась, ибо решила, что он остался тем же самым. Но он-то слишком хорошо знал, что это не так.

Конечно, он продолжал любить Томико. Без размышлений он простил ей дурацкое отношение к его искусственным конечностям. Такая реакция была естественна для женщины, особенно для Томико, которая придавала такое значение внешнему виду. Он все так же безоглядно любил Томико, но сам уже не был тем человеком, за которого она вышла замуж шестнадцать лет назад. Последние пять лет разительно изменили его.

Истоки этих изменений крылись на Дромини VI, где он совершил поступок, в результате которого его освободили от командования. Миноби никогда не понимал, почему с ним так поступили, но никогда и не спрашивал. Долг самурая — повиноваться, а не задавать вопросы. И действительно, лишь глубокое чувство долга удержало его от отчаяния и разочарования. Но все последующие события — его отстранили от командования, а вслед за тем повысили в звании — были полны противоречий. А затем последовало другое назначение, когда он не мог отделаться от мысли, что оно унижает его. И, оказавшись рядом с Драгунами, Миноби был предельно растерян.

Теперь-то он понимал, что это назначение оказалось поворотным пунктом его жизни. Смущение его стало рассеиваться по мере того, как он начал понимать, что многие из убеждений, которых он придерживался долгие годы, оказались ложными. Но под их обманчивым покровом он сохранил свое чувство чести, которое и поддерживало его все это время. Ведь что ни говори, а честь — это то, на чем зиждется существование самурая.

Чувствуя под собой эту крепкую опору, он встретил Джеймса Вульфа, человека с именем хищного животного, но с сердцем подлинного воина. Еще одно противоречие, но у Миноби хватило заинтересованности заглянуть за внешнюю оболочку. За обликом неукротимого полковника наемников Миноби нашел человека, который придерживался понятий чести, и, что бы ни происходило вокруг него, был верен своим убеждениям. Миноби не мог понять, когда он изменился, но превращения, которые так сказались на его жизни, происходили и сейчас.

О нет, он далеко не тот человек, за которого Томико выходила замуж.

И тем не менее он продолжал оставаться Миноби Тетсухарой, преданным самураем Дома Куриты — это чувство было в нем даже сильнее, чем когда он встретил Джеймса Вульфа и его Драгун. После того как по велению Лорда Куриты он расстался со Вторым полком Мечей Света, Миноби потерял ощущение внутреннего покоя и вместе с ним свое «ки». Но его годы службы офицером связи и уверенность, которая пришла с дружеским расположением Вульфа, помогли восстановить равновесие и внутреннюю силу. И после катастрофы на Барлоу, сделавшей его инвалидом, он смог призвать себе на помощь свое «ки», которое и укрепило его силы во время выздоровления. И на этот раз «муга» не покинула его. Его мир подпитывало «ки», что дало ему гораздо больше, чем искусственные конечности, о чем врачи даже не подозревали. Они не верили в существование «ки» и лишь ухмылялись, слушая его объяснения. Но истина оставалась неизменной.

• Предыдущая
• 66/95
• Следующая