Вечный. Кто есть кто - Злотников Роман - Страница 12

– Ешкин кот!

Тело пирата мгновенно распласталось на песке, пытаясь вжаться в его мягкую, немного влажную поверхность. Но было поздно. Боцман услышал отчетливое шарканье приближающихся к нему шагов, но решил до последнего никак себя не проявлять. Этого требовали от него как личный богатый опыт, так и наставления его различного рода учителей. Особенно тех, которые когда-то приняли на себя его воспитание в колонии общего режима. Но это не помогло… Чья-то уверенная рука ухватила лежащее тело за заплечный ремень скафандра и вновь перевернула на спину. Сквозь прищуренные веки Боцман разглядел три незнакомых ему мужских силуэта, один из которых склонился над ним, стараясь отодвинуть вверх остатки расколотого фонаря шлема. При этом он немилосердно дернул его так, что фонарь окончательно вылетел из направляющих, а в голове незадачливого налетчика очередной раз зашумело и захотелось блевать.

– Не-а. Это не он. Видать, из бандитов, сука. Жаль, что тоже дохлый, щаз бы ему ногой по роже настучать – так мне бы точно сразу полегчало.

Эта обнадеживающая фраза принадлежала именно тому мужику, который склонился над Боцманом. Двое других продолжали, оглядываясь по сторонам, стоять чуть в стороне от найденного ими тела. Мужики были плечистыми и, по всему видать, не хилыми ребятами, так что кидаться на них без оружия у Боцмана не было абсолютно никаких оснований. Но и продолжать лежать на спине он больше не мог. Порывы рвоты победили страх, и Боцман, дернувшись всем телом и скрючившись в позе эмбриона, перевалился набок.

– Живой, сволочь!!!

Петруха ловко отскочил в сторону от пачкающей песок липкой жидкой субстанции и, повернувшись к друзьям, протянул руку.

– Давай лианы. Свяжу его, а то вдруг оклемается.

Уголь протянул Петрухе связку свежесрезанных в обступающих «берег» джунглях, тонких, но очень крепких желтоватых отростков и недовольно сообщил:

– Полчаса собирались на обход, я себе все руки изодрал, пока по кустам лазил, а теперь все снова…

Петруха, ловко стягивая запястья и лодыжки Боцмана у него за спиной, при этом старательно сопя и переминаясь с одного колена на другое, примирительно заявил:

– Да не нуди, Уголь. Я сам в кусты схожу. Не проблема. Дотащим урода до лагеря, привяжем к дереву и вернемся. Вот сейчас по карманам у него пошарю и потащим.

Он хлопнул Боцмана по спине тяжелой ладонью и встал с колен.

– Ну что, парни. Я вязал, вы тащите.

При этих словах его лицо озарила такая неподкупная, сияющая крепкими ровными зубами улыбка, что Демиду и Углю ничего не оставалось делать, как приподнять «упакованного» пирата за локти и поволочь по песку в сторону низкорослых деревьев песчаного «пляжа».

Все трое доблестных представителей Лукового Камня пришли в себя практически одновременно. Они продолжали вместе с захваченными «пылесосом» заложницами оставаться в той самой сетке «пылесборника», где провели последние минуты перед тем, как кораблик начал рассыпаться по частям. Но теперь сетка никак их не обременяла, ее куски частично свободно свисали с комбинезонов, частично были раскиданы вокруг. Женщины были живы, отсутствие внешних повреждений, устойчивый пульс и равномерное дыхание говорили о том, что оказывать им первую помощь не имеет смысла. Нужно просто подождать, когда они сами придут в сознание. Именно Петруха первым сориентировался на местности и, несмотря на окутывающую их серую мглу, предположил, что равномерно накатывающийся на них шум есть не что иное, как прибой, а сами они находятся в мангровых зарослях недалеко от пляжной линии этого самого прибоя. Следующей новостью для парней стало то, что из ближайших кустов выползло еще одно тело. Причем не то, покрытое сероватой чешуей и без признаков органов зрения на лице, хозяин которого и стал причиной их нынешнего положения, а то, которое, употребив всего полкружечки пива в буфете планетарного парома, взялось приставать к ним с неприличными вопросами. Да, это был Ариэль Куммер собственной персоной. На вопрос: «А ты как здесь?» Арик выдавил что-то про преферанс, по пулю и про то, что Демид должен ему пять имперских кредитов, после чего опять упал носом между сучковатых корней местной растительности.

Женщины наконец пришли в себя и настойчиво потребовали внимания к своим первоочередным нуждам. Та, что помоложе, удалилась в заросли прибрежной растительности, та, что постарше, слабым голосом попросила пить и, прильнув к фляге, закрепленной на пояс одного из комбинезонов, сделав несколько жадных глотков, вновь погрузилась в беспамятство. После недолгого совещания было решено выйти к «прибрежной» полосе и попробовать пройтись вдоль предполагаемого «берега» в поисках возможных спасшихся пиратов. Ожившего представителя Земли обетованной оставили присматривать за женщинами. Два бездыханных тела в комбинезонах Демид обнаружил сразу, как только они вышли из подлеска. Оба бандита были мертвы. У одного из них в уголках рта уже запеклась и почернела тонкая струйка крови, второй имел синюшный след поперек шеи. Не то он снимал что-то с головы, не то, наоборот, не успел надеть в тот момент, когда его застали врасплох перегрузки, но именно это что-то и убило своего владельца. Оттащив тела по песку под прикрытие деревьев, геологи решили вооружиться длинными связками лиан, поскольку, удалившись от подлеска метров на сорок-пятьдесят, ориентироваться на сером песке в сером тумане становилось совершенно невозможно. Пока Уголь, отчаянно продираясь сквозь колючие заросли в сторону от звуков «прибоя», резал абордажным армейским ножом, снятым с комбинезона одного из упокоившихся, длинные скользкие отростки лиан, «на огонек» к импровизированному лагерю приполз новый нежданный посетитель. Это был Витя. Даже в изодранных в клочья брюках и в остатках грязной рубахи, первоначальный цвет которой теперь смогла бы установить только судебно-медицинская экспертиза, он был прекрасен. Его не портили даже несколько неглубоких ссадин и синяков. В руках он продолжал тащить за собой все тот же отчего-то столь дорогой для него кейс, который с честью пережил все свалившиеся на путешественников злоключения. Первым его вопросом, обращенным к общественности, был вопрос о местонахождении его супруги. Получив отрицательный ответ, Витя присел на длинное полено и впал в полное оцепенение. Поэтому ко второй фазе экспедиции его было решено не привлекать.

При виде связанного Боцмана Оленька опять потянулась к зарослям, а Витя попытался бросить в него увесистый булыжник, который невесть откуда взялся в его правой руке. В Боцмана Витя не попал. Булыжник угодил в колено Петрухе, и если бы не гофрированная бронепластиковая защита этого важного для организма органа, то, скорее всего, следующей целью булыжника стал бы сам стрелок. Петруха гаркнул сначала на растерянного Витю, потом на попавшегося ему под руку Арика, в том смысле, что негоже кидаться разного рода предметами в военнопленного. А если вдруг в этом возникнет необходимость, то кидаться этими предметами будут все вместе, и не вразброд, а по команде. Демид опять только покачал головой, а Уголь напомнил «командиру», что настала его очередь лезть за лианами в колючие кусты.

Первым в точке, с которой все еще были видны контуры проступающих сквозь серое влажное марево деревьев, как самого горластого, оставили Петруху. В обязанность ему вменили орать сразу, как только он начнет терять из вида продолжающих двигаться на шум «прибоя» Демида и Угля. Метров через пятьдесят после первых же матерных криков, утопающих в нарастающем гуле, но достигших-таки его ушей, Уголь остановился и обвязал себя одним концом длинной, сплетенной из свежесрезанных лиан веревки. Вторым концом он обвязал Демида и только после этого двинулся дальше. Конца и края, казалось, не будет ни этому туману, ни этому шуму в ушах. Однако веревка все еще имела слабину, и эта самая слабина чуть не сгубила ничего уже не видевшего даже под собственными ногами Угля. Спасла же его, как ни странно это может прозвучать, Витина жена. Именно за ее труп зацепился ступней и тут же замер на месте Уголь. Хорошо, что ему хватило духу не отпрянуть в сторону или, что хуже, не пуститься в бега. Труп женщины лежал на самом краю пропасти, отвесно падавшей вниз на неизведанную глубину. Именно из этой глубины, словно из огромной, широко открытой пасти чудовища, доносился жутковатый, разрывающий барабанные перепонки грохот. Казалось, миллионы тонн металлических шариков падают на тонкий оцинкованный лист кровельного железа, скатываются по нему и пропадают в бездонной пустоте. Оттуда же поднимался этот липкий и плотный туман. Он рваными клубами выползал на поверхность обрыва, как отрыжка обожравшегося этими самыми шариками сказочного дракона.