Выбери любимый жанр

Ракеты и люди - Черток Борис Евсеевич - Страница 90


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

90

На это ушло три дня. Причину так однозначно и не нашли, все работало исправно.

Заправили и пошли на третью попытку пуска. По идее пилюгинского испытателя — бывшего моряка Николая Лакузо — решили подстраховать вручную надежность пуска — даже при хлопке не допускать «сброса схемы». Для этого Лакузо в бункере забирался за пусковой пульт, снимал заднюю стенку и вручную в нужный момент поджимал якори тех реле, которые «отпускали» при хлопке. Таким образом, схема должна была обеспечить продолжение автоматического процесса выхода на главную ступень.

Такой принудительной режим старта действительно позволил выйти на режим главной ступени. Но, видимо, возмутившись насилием над электрической схемой, ракета, нехотя взлетев, сразу наклонилась и перешла в горизонтальный полет.

Все наблюдатели попрыгали в заранее отрытые щели. Пролетев около 10 км с работающим двигателем, ракета перешла в пикирование и врезалась в землю.

Но мало этого. Не только ракета, но и тяжелый стартовый стол слетел с места и был отброшен на 20 метров со стартовой площадки, а все, что там находилось, было оплавлено или сметено силой огненного шквала. Разглядывая изуродованный стол, Глушко съязвил: «Не думал, что мой двигатель и столы заставит летать».

Всю ночь мы анализировали схему и додумались до того, что Лакузо, поджимая якоря реле, не поджал якорь подачи питания на рулевые машины. Ракета улетела «без рулевых машин» — неуправляемая.

Через 44 года доктор технических наук Чернов, который в 1948 году появился на полигоне студентом-дипломником МАИ, изложил мне свою версию аварии первой советской управляемой ракеты дальнего действия Р-1.

«Это я виновник первой аварии, — заявил Чернов. — На стартовой позиции Королев увидел меня, подозвал к стартовому столу и объяснил: „Ракета советская, а стол пока немецкий. Видишь бортовой пяточный контакт? Он запускает программный механизм в момент старта. Его шток упирается в ответный грибок на столе. Надо доработать стол так, чтобы к утру все было готово“„. Чернов весь вечер изобретал и чертил. Ночью разбудил слесарей, и в мастерской спецпоезда к утру реализовали его вариант упора для пяточного контакта, или, правильнее говорить, „контакта подъема“. По версии Чернова, при сильном хлопке его первая студенческая конструкция не выдержала и контакт разомкнулся после команды «зажигание“, а не после отрыва ракеты от стола. Программный механизм гирогоризонта был запущен раньше времени, на рули пошла команда по тангажу, наклонившая ракету сразу еще у стола. Факел при отрыве был направлен не вертикально, а под углом и отбросил стол подальше в степь.

После этого происшествия Королев поручил Чернову подсчитать, какие газодинамические силы действовали на стол, что он способен был так далеко улететь. Это была первая научно-исследовательская работа ныне профессора МАИ, крупного специалиста в области ракетной измерительной техники, члена Российской инженерной академии.

Вторая ракета оказалась еще более упрямой. Вначале устраняли неполадки в наземной кабельной сети. Затем при двух попытках пуска двигатель не запускался, несмотря на то, что схема не «сбрасывала». После длительных экспериментов на стоящей на столе ракете выяснили, что замерз главный кислородный клапан. При последующих попытках сбросы иногда сопровождались вмешательством пожарных: горели лужи из компонентов под столом.

С одной из ракет сняли кислородный клапан и проверили его способность замерзать. Установили, что причиной отказа является загустевание обильного количества масла в его сильфоне. Испытания ракет были прерваны. Со всех ракет сняли главные кислородные клапаны и отправили на завод в Химки для обезжиривания.

Это было сильным ударом по самолюбию Глушко, который до этого злословил по поводу «сброса схем у этих управленцев и электриков».

Только 10 октября первая ракета достигла района цели. А через три дня очередная ракета снова после трех попыток осталась на столе. Хлопки, сопровождавшие попытки запуска, по своему психологическому воздействию превзошли потрясения, имевшие причиной замерзание кислородных клапанов.

Вскоре после начала летных испытаний прилетели в качестве наблюдателей, контролеров, болельщиков и грозных руководителей Устинов, главный маршал артиллерии Воронов и прежний председатель Госкомиссии маршал артиллерии Яковлев. Их появление совпало с началом целой серии неудач, разочарований и ввергло всех участников испытаний в состояние непрерывного стресса.

У высоких руководителей была полная уверенность, что мы не только изучили и воспроизвели немецкую технику, но существенно повысили надежность ракет. А тут вдруг они обнаружили, что ракеты по разным причинам совсем не желают летать.

По установившимся традициям надо было всем нам учинить разнос, это якобы приносило пользу. В конференц-вагоне спецпоезда собралось заседание Госкомиссии вместе с главными конструкторами и ведущими специалистами.

О причинах хлопков докладывал заместитель Глушко Доминик Севрук. Причину он с грехом пополам объяснил, но мероприятия были предложены такие: «Пусть управленцы разберутся, почему у них сбрасывает схема. Хлопки при запуске неизбежны».

Пилюгин обиделся и пытался доказать, что если «бить кувалдой по всем реле, то неизбежно нарушение контактов и отсюда сброс схемы. На немецких ракетах таких хлопков не было».

Во время заседания я сидел в дальнем углу вагона между Смирницким и Трегубом. Идея нарушения контактов реле, находившихся в главном распределителе, до этого была нами отвергнута. Главный распределитель стоял далеко от двигателя, и хлопок должен был быть задемпфирован всей конструкцией ракеты. Я предположил, что при сильных хлопках нарушаются контакты между многожильным наземным кабелем и бортом в пяточном штепсельном разъеме конструкции Прожекторного завода.

Эта мысль мне так понравилась, что, несмотря на угрожающее настроение приехавших на испытания высоких руководителей, я заулыбался и шепотом стал излагать эту идею Смирницкому. Увлеченный гипотезой, я не обратил внимания на затихшие на заседании споры, меня остановил сильный толчок в бок со стороны Трегуба. В тишине прозвучал грозно-насмешливый голос Устинова. Обращаясь к Воронову, он сказал: «Ты посмотри, Николай Николаевич, на Чертока. Мы здесь все сидим которые сутки и нам не могут объяснить, почему ракеты не уходят со стола. Мы должны доложить Иосифу Виссарионовичу, что ракеты освоены, но они, оказывается, лететь не хотят. А при этом Черток еще улыбается».

Я улыбаться сразу перестал. Но теперь заулыбался, глядя в мою сторону, Воронов и добродушно отреагировал: «Вот Черток пусть нам и объяснит, почему немецкие ракеты у них летали, а свои не хотят». Несмотря на тесноту, я встал и доложил, что еще не все ясно, но завтра мы проведем осциллографирование поведения контактов, которое позволит понять и устранить причину сброса схем при сильных хлопках.

После заседания товарищи накинулись на меня: «Какое осциллографирование? Где? Что ты, не посоветовавшись, наобещал? Суши сухари. Агенты Серова уже твою улыбку запомнили».

Вместе с Богуславским, артистическими способностями которого пользоваться электронным осциллографом я восхищался еще в институте «Рабе», мы разработали схему контроля подрабатывания контактов пяточного штекера. Сразу появилось много помощников и энтузиастов идеи.

При очередном хлопке мы действительно увидели на экране осциллографа всплески подрабатывания контактов, объясняющие логику сброса схемы. Главный конструктор злополучного штекера Гольцман придумал внешнюю пружину, увеличивающую надежность контакта.

Ракеты начали улетать!

Благодарности я не получил. Но Воскресенский не растерялся и, когда после очередного удачного пуска в одном из купе спецпоезда собрался нужный кворум, объяснил: «Спирт каждый пьет свой, а закусывать будем сухарями Чертока».

Выпивали мы слишком рано. Кроме пяточного разъема, потребовал повышения «хлопкоустойчивости» и пяточный контакт. Доработка Чернова оказалась недостаточной.

90
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело