Ракеты и люди. Горячие дни холодной войны - Черток Борис Евсеевич - Страница 41

• Предыдущая
• 41/153
• Следующая

Все системы противоракетного оружия разработки США конца шестидесятых годов, несмотря на использование самых по тем временам современных радиосистем обнаружения, сопровождения и наведения, были рассчитаны на прикрытие только небольших районов. Встреча и уничтожение боеголовок баллистических ракет противника должны были происходить на нисходящей части их траектории на сравнительно небольшой высоте над своей территорией.

Системы отечественных разработок того времени тоже могли обнаруживать и уничтожать боеголовки только на последнем нисходящем участке траектории. Такие задачи должна была выполнять система А-35, генеральным конструктором которой был Кисунько, доказавший еще в 1961 году возможность попадания ракеты-перехватчика в ракету-цель. Коллектив Кисунько выделился из КБ-1 в самостоятельное ОКБ-30. Эта организация и должна была защитить Москву от ракетно-ядерного нападения аналогично тому, как «система-25» защищала ее от воздушного нападения. Однако задача эта оказалась в тысячи раз сложнее.

Сенсационным противоракетным проектом оказалось предложение Челомея — «Таран». Впервые о «Таране» я да, вероятно, и другие заместители Королева услышали, когда он, очень возбужденный, вернулся с одного из совещаний, которые по различным средствам вооружения довольно часто проводил Хрущев.

Обычно Королев уважительно отзывался о поведении Хрущева на таких совещаниях, не позволял себе шуток и критики в его адрес, даже когда был недоволен принимаемыми решениями.

На этот раз Королев был возмущен тем, что Хрущев без всякого серьезного рассмотрения одобрил предложения Челомея и в мае 1963 года вышло постановление ЦК и Совмина о разработке аванпроекта системы «Таран». В помощь генеральному конструктору Челомею был назначен руководитель разработки аванпроекта академик Минц.

Рассказывая это, Королев кипел.

— Челомей хочет быть генеральным по противоракетной обороне. Поэтому предлагает использовать ракету УР-100. Прекрасно! Но систему, а именно это главное в ПРО, систему должен делать Минц! Ракета для системы или система делается под готовую ракету? А ведь есть еще генеральный конструктор Кисунько. Он делает систему, а для его системы ракету делает Грушин. Так и должно быть! Не успел Владимир Николаевич доказать, что его «сотка» -лучшая в мире межконтинентальная ракета, как уже нашел ей другую работу. Он, видите ли, утверждает, что она может быть и антиракетой. Если на нее поставить головную часть в 10 мегатонн и выпустить навстречу американским боеголовкам, то при встрече на высоте апогея траектории, чтобы не портить зрение советским людям, сотня «соток» устроит такой ядерный костер, что через него якобы ни одна боеголовка не прорвется. Оказывается, траектории всех американских ракет, решивших атаковать Советский Союз, проходят (как по заказу!) через небольшую пространственную область, которая является удобным местом для их перехвата. Сверхмощные ядерные заряды, взорванные в этой области, способны уничтожить десятки, а может быть сотни летящих на нас боеголовок вместе со всеми ложными целями.

—Я говорил с Келдышем, — продолжал Королев, — его ребята прикинули, с учетом, что американцы не такие дураки, как о них докладывают Никите Сергеевичу: на уничтожение 100 боеголовок «Минитменов» по одной мегатонне каждая потребуется затратить не менее 200 антиракет «Таран» по 10 мегатонн — итого ядерная иллюминация в 2000 мегатонн! Но главная задача Челомеем уже решена. Первая «сотка» еще ни разу не летала, а производство уже надо планировать на тысячи! Она ведь «универсальная»!

Чтобы успокоить СП, я сказал, что все проблемы в случае ракетно-ядерного нападения решаются гораздо проще, чем предлагают Челомей, Минц, Кисунько и прочие «антиракетчики».

— Ну-ну, Борис, выдай что-нибудь «личное», — поощрил СП.

—Армянское радио спрашивают: «Что делать в случае ракетно-ядерного нападения?» — Армянское радио отвечает: «Надо быстро завернуться в белую простыню и медленно идти на кладбище». — «А почему медленно?» — «Чтобы не создавать паники».

Ожидаемого мною веселого смеха не получилось.

Королев сам редко рассказывал анекдоты, но товарищей, умевших рассказать, поощрял. Однако я замечал, что при любых разговорах, касавшихся «мегатонн», он мрачнел и на шутки не реагировал.

Когда речь заходила о перспективе ракетно-ядерной войны, в окружении Королева многие теряли чувство юмора. На этот раз Бушуев прокомментировал ситуацию «совершенно секретными» расчетами атомных медиков, с которыми он часто встречался по пилотируемым программам.

— Так вот, они посчитали, — сказал он, — если из пятидесяти «Титанов-2», которые американцы ставят сейчас на дежурство, к нам прорвется хотя бы одна пятая, то погибнет минимум 35 миллионов человек!

Система «Таран» наделала много шума в кабинетах министров, апартаментах оборонного отдела ЦК и в Генштабе. Несмотря на поддержку первого замминистра обороны маршала Гречко и начальника Генштаба маршала Захарова, аппарата ЦК (в том числе «Ивана Грозного» — Сербина) после 1964 года о ней стали забывать. Дальше аванпроекта дело не пошло.

В 1973 году, когда Челомей уже не был таким всесильным, по его инициативе состоялись, как он сам выразился, три «совершенно доверительные» встречи в Реутове. В разговоре, о котором я вспоминаю, участвовали трое: Челомей, я и Бушуев. Первый заместитель Челомея Ефремов, встретивший нас и распахнувший дверь в кабинет патрона, почему-то не был приглашен к беседе. Я имел возможность задать Челомею вопрос, почему он в 1964 году так легко отказался от «Тарана»?

—Так ведь меня подвели радисты. Они уверяли, что им очень просто обнаружить каждую в отдельности летящую на нас ракету, пролонгировать ее траекторию и рассчитать место и время встречи с антиракетой УР-100. Но оказалось, что противнику ничего не стоит предварительно ослепить или даже уничтожить все эти грандиозные антенные сооружения систем дальнего обнаружения. А без них задача не решалась. Американцы спустя десять лет тоже рассматривали возможность такой обороны, но отвергли ее и теперь проектируют систему ПРО, состоящую из трех эшелонов. Они правильно считают, что надо начинать перехват с активного участка ударами из космоса, космическими средствами обеспечить уничтожение уцелевших боеголовок на среднем участке и, уж если кто и прорвется, добивать на конечном участке траектории. Но все эти системы -дело будущего. Не только нам, а даже и им потребуется десяток лет. Поэтому надо сотрудничать так, чтобы создать космические средства, делающие просто ненужными подобные системы. Вот у меня украли ИС — мой истребитель спутников, ну Бог с ним. Он теперь уже устарел. Я надеюсь, что если мы будем друг за другом хорошо следить, то пускать ракеты будем не по Земле, а только в космос.

— Прежде чем вести войны в космосе с американцами, — закончил Челомей, — надо заключить космический мир у себя дома.

Угроза ядерной милитаризации космоса, после установления паритета в области стратегических средств между США и СССР, привела к некоторому ослаблению гонки в области систем ПРО. В 1972 году был заключен договор, а в 1974 году подписан к нему протокол об ограничении систем ПРО.

Однако угроза потепления в условиях «холодной войны» не соответствовала интересам наиболее реакционных кругов и истинных хозяев военно-промышленного комплекса. По обе стороны фронта «холодной войны» началось накопление и реализация идей по двум направлениям.

Создатели баллистических ракет учли возможную угрозу своему ранее «абсолютному» оружию со стороны средств ПРО и начали ковать ракетный «меч», способный пробить будущий противоракетный «щит».

Идеологи «щита» перешли к разработке суперсистем, состоящих из нескольких самостоятельных подсистем уничтожения ракет противника на разных участках траектории, начиная от старта до входа в атмосферу в районе цели.

Для советской экономики этот следующий виток «холодной войны», в процессе которого надо было параллельно создавать новые поколения стратегических ракет и системы противоракетной обороны на новых физических принципах, был непосилен.

• Предыдущая
• 41/153
• Следующая