Двое (СИ) - "Villano" - Страница 43

— А почему бы и не да? — спросил я сам себя.

Натянул спортивный костюм, любимые потрепанные кроссовки, которые то и дело отвоевывал то у Ромки, то у тети Стеши, мечтавших выкинуть их на мусорку, и вышел на крыльцо. Злые белые крохи немедленно вцепились в лицо, холодный ветер пробрал насквозь, но я расправил плечи, натянул на голову капюшон и побежал. Я не любитель бега, но иногда, когда все вокруг достает настолько, что хочется повеситься, это, как и огни аэропорта или езда на большой скорости, спасает меня от глупостей.

Раз, два. Вы-дох. Раз, два. В-дох. Размеренно. Неторопливо. Не сбиваясь ни на что. Огибая припаркованные на тротуаре машины. Задавая ритм сердцу, мозгам и, кажется, самой жизни. Раз, два. Вы-дох. Стук моих шагов летит впереди меня, а под ногами белое море крупинок. Если остановиться, присмотреться к нему, то оно поглотит разум раз и навсегда, так что выше нос, бодрее бег, ведь в каком-то смысле я сейчас Бог. Иисус ходил по воде, а я по метели. Он мучился на кресте, а я… Мне повезло больше, чем ему, потому что его хотели спасти, но не смогли, а меня не хотели, но спасли. Я счастливчик, и это тоже факт. Один только Ромка чего стоит! За него я, атеист и насмешливая язва, готов благодарить своего ангела-хранителя вечность.

Раз, два. Вдох. Метель скрывает следы и гасит фонари за спиной, но меня это не пугает. Я знаю дорогу домой, как свои пять пальцев. Но мне рано туда, ибо там нет того, кто делает дом моим домом. Я добежал до площадки, напичканной уличными тренажерами, которые так любит тягать по утрам мой брутальный лось, и остановился так резко, будто налетел на стену, потому что на одном из них сидел Ромка, и, судя по всему, давно. Белая крупа запуталась в его темных волосах, превращая отлично сохранившегося мужика в побитого жизнью старца.

— Ромка, ты чего? — добрался до него я. Обнял, прижал к себе, оторвал замерзшие руки от рычагов тренажера.

— Ты не понимаешь, Серж, — обнял меня Ромка. Спрятал лицо на моей груди, а я запустил руки в его волосы, убирая из них снежную седину, ибо не фиг! Нам на двоих моей по самое не балуйся хватит. — На похоронах кроме семьи был только я.

— И что? — стряхнул с его плеч вредные белые крупинки я. Они немедленно заняли отвоеванные позиции, засыпая до кучи и меня.

— Он был моим другом. Да что там! Учителем! Таких, как я, у него был легион. Он был богат, известен, уважаем…

— Он был тираном, сатрапом и эгоистом до мозга костей, — перебил Ромку я.

Он поднял на меня черные в свете далекого фонаря глаза. Я немедленно поцеловал его в замерзшие губы.

— Я такой же, как он, — вырвал лицо из моих пальцев Ромка. — Это так страшно, видеть, как на самом деле относятся к тебе люди. Никто не пришел проститься с ним. Никто!!! А его семья…. они даже не пытались делать вид, что скорбят.

— Ромка, — потряс его за плечи я и поежился от холодных вездесущих ручонок метели, что нагло забиралась под мою одежду. — Ты не такой, как он.

— Правда? — обнял меня Ромка.

— Не совсем, — ухмыльнулся я. Он сжал меня так, что я чем-то в спине хрустнул. — Ладно, ладно! Правда! И на твоих похоронах соберется целая толпа народу.

— Обещаешь?

— Клянусь! — не моргнув глазом, пообещал я. Он недоверчиво прищурился. — Даже не сомневайся! Твоих денег хватит, чтобы за тебя искренне переживали пенсионерки всей Московской области.

— Ха-ха-ха, что ж ты за человек, а? — рассмеялся Ромка. Я немедленно встал в позу Наполеона, вызывая новый приступ смеха. — Чудовище! Никакого уважения. Ну, погоди, вот помрешь, я на твоих похоронах всех твоих многочисленных почитателей лезгинку танцевать заставлю.

— Фиг тебе, — ухмыльнулся я, нагло усаживаясь к нему на колени и пряча лицо в опять засыпанных снегом волосах. — Ничего у тебя не выйдет.

— Почему это? — обнял меня Ромка.

Я молча поднял лицо к черно-белому ночному небу. Получил шлепок по заднице. Тяжело вздохнул.

— Однажды я заставил сестру поклясться, что меня похоронят так, как хочу я.

— И как? — с неподдельным интересом спросил Ромка.

Я выдержал театральную паузу и раскололся:

— Я хочу, чтобы меня кремировали, а потом, ясным солнечным днем, когда ветер будет очень силен и зол, высоко в горах, на навесном мосту над бурной рекой, мой пепел развеяли по ветру.

— Но тогда те, кто любят тебя, не смогут хоть иногда быть с тобой рядом.

— Наоборот! — обнял его покрепче я. — Каждый раз, когда солнечным днем ветер будет игриво трепать им волосы или раздувать подолы, они будут знать, что это я, понимаешь?

— Понимаю, — тяжело вздохнул Ромка и пару раз нездорово чихнул. — Раз уж ты ветер, то не мог бы договориться и прекратить эту чертову метель?!

— Я ж еще не помер, — рассмеялся я, поднялся на ноги и потащил его за собой. — Побежали, страдалец, а то простынешь.

— Издеваешься? Я же в туфлях! А лужи снегом замело и фонарей раз, два и обчелся. Навернусь на раз.

— Я тебе не позволю, — обнял его за талию я. Чмокнул в холодный нос, повернул лицом по направлению к дому и подтолкнул в спину, оставляя в руке конец длинного шарфа. — Ннно, родимая!

— Я тебе кто, лошадь? — послушно побрел по затерянному в поземке тротуару Ромка.

— Ты лось, — хмыкнул я, обгоняя его на повороте, — и лузер. Не догонишь ни в жисть.

— Что?! Да я тебе…

Я не стал его слушать и дал деру, продираясь сквозь метель с упорством маньяка и такой же улыбкой на лице. Неважно, что Ромка рычит, важно, что больше не хандрит. А это главное.

31.03.15

====== 23. Адреналин ======

Комментарий к 23. Адреналин Тихо шифером шурша, едет крыша...

Я бесцельно таскался по дому больше часа. Маята бесила и, судя по взглядам, что бросал на меня Ромка, не только меня. Я спустился со второго этажа на первый и зашел на кухню. Может, тут есть то, что меня угомонит? Холодильник. Ага. Там есть тети Стешина картофельная запеканка с мясом. Я протянул руку, чтобы открыть дверцу, но наткнулся взглядом на апельсины в корзине с фруктами на столе и задумался. Не, ну апельсины по-любому полезнее и вкуснее, хотя… Я подбросил апельсин в руке и вспомнил запеканку на вкус. Вот блин. Как выбрать? А с другой стороны, зачем выбирать, когда можно сначала навернуть запеканку, а потом заесть ее апельсином.

Я решительно открыл холодильник, отковырял кусок запеканки из посудины и запихнул в микроволновку. Задумался снова. Навернул круг по кухне. Так, все хорошо, но запеканку без всего есть неинтересно. Я открыл холодильник снова. Молоко. Отличная мысль! Я налил полный стакан, поставил бутылку обратно и наткнулся взглядом на банку малосольных огурцов. О да. Вот это самое оно! Я бесцеремонно забрался в банку пальцами и через мгновение захрустел вкуснейшим огурцом на свете.

— Слава тебе, тетя Стеша, — прочавкал я, блаженно щурясь в потолок. — Слава!

— Какой еще Слава? — раздался позади меня грозный Ромкин рык.

Я чуть не подавился! Он схватил меня в медвежий капкан своих ручищ и впечатал бедрами в столешницу, а лбом в кухонный шкаф.

— Такой же, как Вова, только круче, — рассмеялся я, проводя пальцами по его рукам.

— А в глаз не хочешь, умник? — прикусил мне шею Ромка и запустил руку в мою расстегнутую ширинку, прихватывая член и мошонку весьма невежливо.

— О-о-о-о-ох! — повело меня, замыкая мозг на член. — Лучше в задницу.

— Не вопрос, детка, не вопрос! — прошипел Ромка, сдергивая с нас штаны.

Микроволновка дзенькнула, и я очнулся. Какая-такая детка?! Это еще что за новости?! Ромка вцепился мне в загривок зубами,

нагнул над столешницей и… я сделал ему подсечку, роняя на пол.

— Какая я тебе детка?!

— Кр-р-расивая, — хищно улыбнулся Ромка и рванулся ко мне.

Я как его эту ухмылку увидел, понял, что пора бежать. В таком настроении мне не то, что его задницы не видать, мне б свою не порвать! А я ведь ни в одном месте не растянутый… а Ромка церемониться явно не собирался.

— Остынь, а? — посоветовал я, предпринимая стратегическое отступление к двери в коридор и поспешно застегивая джинсы.