Исключение из правил (СИ) - "Villano" - Страница 23

Я запустил в Бьерна кроссовком, попал по голове, но не успокоил. Вот почему он такой бездушный мудак, а? У меня трагедия, а он! Даже спасибо за наше спасение не сказал! Я обернулся бабочкой и полетел в открытое окно. Похуй на него. Я обиделся. Притормозил возле створки (вдруг Бьерн ее закроет?) и вылетел на улицу (сука, не закрыл и меня не остановил). Ну и ладно. Хер бы…

— Далеко собрался?

Я опустился на первый попавшийся цветок, поднял голову… и заржал, как ненормальный, увидев, опустившегося рядом… аиста.

— Хахахахаа!!! Аист!!! ХАХАХАХА!!!

Думать, а тем более смеяться в теле бабочки было практически невозможно, так что я обернулся человеком, упал в траву лицом и продолжил ржать. Бьерн, мать его, медведь-гризли, лев и черт знает кто еще — аист! Понятно, почему у него детей до хуя и больше!

Тяжелое тело накрыло меня, вдавило в траву. Шелковая борода и кусачие зубы прогулялись по плечам и шее. Между ягодиц улегся таран. Я послушно подставил лизучему языку ухо, кусая губы, чтобы не ляпнуть…

— Прости, что смеялся над тобой, волчонок, но это было от радости, что теперь не я один такой убогий. Тебе полегчало?

— Ммммм… не очень.

Бьерн тяжело вздохнул, просунул одну руку мне под грудь, второй обхватил за шею, поерзал на моей заднице пахом и сказал обреченно:

— Так и быть. Язви. Одно предложение! Не больше.

— Надеюсь, мне ты ребенка не принесешь, птичка родильная? — расхохотался я.

— Надеюсь, у тебя хватит ума не трепать об этой моей ипостаси кому ни попадя, феечка ты моя розовокрылая? — куснул меня за плечо Бьерн.

— Полагаю, в ходе бурных переговоров мы придем ко взаимовыгодному соглашению, — многозначительно сказал я, поглаживая его руку перед своим носом жестом единоличного собственника. — Мы теперь, знаешь ли, Владыки. Равные во всем.

— Знаю. Не уверен, что мне это нравится.

— Боишься, что я начну рулить миром, и мне это понравится?

— Боюсь, что ты начнешь рулить мною. В том числе и в постели. А мне это понравится.

Я открыл рот… и закрыл, потому что в кои веки сказать было нечего, ведь сегодня Бьерн отдал мне всего себя без остатка, и я это оценил. Обернулся бабочкой, сел ему на нос и сказал тихо-тихо:

— Не бойся, любимый. Эта тайна уйдет со мной в могилу.

— Долго ей идти придется, — смущенно хмыкнул он, оборачиваясь аистом. — Хочешь, я покажу тебе мир с высоты птичьего полета, бабочка ты моя экзотическая?

— Конечно, хочу! — поудобнее устроился на его длинном клюве я.

Бьерн расправил крылья, делая пару шагов разбега, взмыл в небо… без меня. Ветром снесло.

— Ну что за гадство, а? — расстроился я и полетел в свою комнату. — Крылья есть, а выше головы все равно не прыгнуть!

— Не расстраивайся, мы что-нибудь придумаем, — первым влетел в помещение Бьерн.

Обернулся человеком и такого напридумывал, что меня унесло в перламутровое небо без всяких крыльев. Я прихватил его с собой. Куда ж без него? Хоть он, сука, и тяжеленный медведь-гризли.

Пы.Сы

Осень. Полная луна. Скала глубоко в дебрях Йеллоустоунского заповедника. Вокруг — никого. Бьерн постарался и разогнал даже жуков. Я обернулся человеком и почесал копчик. Господи, кайф-то какой, а! Почти как оргазм, только по-другому.

— Еще не поздно передумать, — покосился на меня Бьерн.

— Нет, — решительно тряхнул головой я и отрастил свои ебучие розовые крылья. — Я хочу увидеть мир с высоты птичьего полета! Ты мне обещал. Позориться — так вместе.

— Хорошо. Один-единственный раз. Только в виде исключения. Имей в виду: я не оставлю в живых даже случайных свидетелей.

— Договорились, — кивнул я.

Бьерн поскреб скалу медвежьими когтями, тяжело вздохнул и обернулся человеком, раскрывая шикарные крылья аиста за спиной. Я от его вида чуть не кончил — в свете полной луны он казался ангелом.

— Не смотри на меня так, — смущенно почесал яйца Бьерн. — Мне неловко.

— Тьфу на тебя, пошляк! Такой момент испортил.

— Так мы летим? Учти, чем выше поднимемся, тем холоднее будет. Член жал…

Я толкнул его вниз со скалы, обрывая трусливый скулеж, и ухнул следом, сходя с ума от счастья, ветра, пустоты под ногами и полной свободы…

— Хахахахах!!! Юджин, бога ради, не светись на фоне луны, а? Фея с хуем. Хахахахах!!!

— Я те щас дам хуй! Весь кайф мне испоганил, скотина!!! — озверел я.

Поймал ржущего ангела за волосы, привычно намотал их на кулак, а потом уронил его в траву и вставил ему по самые яйца. За все хорошее! К сожалению, он не очень-то и сопротивлялся. Даже наоборот. Так что я на него долго обижаться не смог.

И отказать в ответной любезности тоже не смог, подчиняясь властным рукам, кусачим поцелуям и умелому тарану беспрекословно. Кто бы что ни говорил, но Бьерн как был Владыкой так им и остался, а я всего лишь неповторимое, сногсшибательное, любвеобильное (и дальше по списку из 30-ти пунктов) исключение из правил, которое сделало его, наконец, счастливым.

Довольным жизнью.

Миролюбивым.

— Феечка моя розовокрылая…

— А в глаз?

— Волчонок мой кровожадный….

— М?

— Не соблаговолит ли Твое Величество поднять свою прекрасную в любом обличии задницу и слегка поразвлечься?

— Бьерн, да ты оптимист. Я столько раз за эту ночь кончил, что без подзарядки…

— Я не об этом.

— А о чем?

— В то время как мы сверкали хуями на фоне полной луны, браконьеры под нашими ногами ставили капканы и вполне могли…

— ШТА? Меня кто-то видел?!

— Я не уверен, но…

— Твоя неуверенность нисколько не помешает нам как следует развлечься, ты это хотел сказать?

— Да. В каком обличии развлекаться будем? — обернулся гризли Бьерн.

— Ну уж нет, — покачал головой я. — Ненавижу браконьеров и вуайеристов! Оборачивайся кисой, Владыка.

— Юджин, ты неисправим, — заржал он, но послушно обернулся могучим львом из диснеевского мультика. Вот, так хорошо. Льву в американском хвойном лесу самое место. — Дальше что?

— А дальше мы с браконьерами в догонялки поиграем, — сказал я, усаживаясь на него верхом. Распустил змеино-красные крылья за спиной и расхохотался безумным смехом Аруна на весь лес: — Кто не спрятался, я не виноват!

— Бедные наши подданные. Хорошо, что у них есть я, — насмешливо хмыкнул Бьерн. — Думать боюсь, что бы ты в одного наворотил.

— Не бойся, в стороне не останешься, — пообещал я и поскакал вершить правосудие в прекрасном расположении духа, твердо зная одно: если ты по жизни розовая бабочка, это вовсе не значит, что тебя не стоит бояться.

Пы. Пы. Сы.

Скала, на которой занимались любовью Владыки, пустовала недолго. Первым на ней появился странного вида кот. По виду барс, а по окраске тигр — сказочно красивое существо с потрясающей улыбкой, которая, казалось, живёт отдельно от его грустной морды. Он грациозно улегся на краю скалы, сложил голову на лапы и уставился на лес в ожидании.

Вторым пришёл, точнее, возник из ниоткуда огромный мрачный Зверь. Сел возле барса, а потом и лег, едва касаясь его бока своим.

— Рад тебя видеть, Смерть, — покосился на него барс.

— Знаю, — склонил голову к его морде Зверь. — Но не понимаю.

— Чего?

— Ты не хочешь умирать, но ты действительно хочешь меня видеть.

— Нравишься ты мне, парень, — неожиданно лизнул Зверя в нос барс. — Потому и хочу. Тебя хочу: целовать, обнимать, любить. Словами не передать как сильно.

— Хочешь заняться со мной любовью?! — удивленно захлопал глазами Зверь. — Я Смерть! Займешься со мной сексом — умрешь. Это же все знают!

— Мне кажется, оно того стоит, — ответил ему умопомрачительной улыбкой Михаэль и обернулся человеком. Прижался к седой гриве лицом, погладил Зверя по морде пальцами.

— Ты Чеширский барс, Михаэль. Вас по всей вселенной с десяток не наберется. Убивать Чеширов — преступление, — обернулся могучим гривастым гигантом-лесорубом Смерть. Лег на спину, позволил Михаэлю сесть на себя верхом и осторожно провел по его спине руками. — Не трать свои жизни на всякую ерунду.