Идиота кусок (СИ) - "Villano" - Страница 4

— Татьяне давно пора раскрыть глаза на того монстра, в которого ты превратился.

— Федь, перестань. Давай лучше о деле поговорим.

— Какое дело, Костик? Этой груде искореженного металла никто уже не поможет.

— Не преувеличивай. Ты можешь любую машину отремонтировать.

— Могу, но не буду. Ради чего мне стараться? Два месяца не покладая рук только для того, чтобы ты ее на следующий день опять в хлам расхерачил?

Костик отлепился от косяка двери гаража, которую подпирал плечом, дохромал до Федора и тяжело оперся о него живописно разрисованной царапинами и синяками рукой.

— Федь, если ты будешь чинить мою тачилу здесь, то я тебе помогу.

— У тебя сотрясение мозга? — покосился на него Федор. Подхватил за талию и поплелся вместе с ним в дом. — Ты ж машины только ломать умеешь.

— Может быть, — согласился Костик, расслабляясь.

Молчаливое согласие на ремонт в этом гараже лично Федором было получено, так что хрен его теперь из этого особняка выгонят. Два месяца бок о бок над одной машиной! Хана любовничку.

— Что-то ты больно покладистый, — остановился Федор. Прихватил Костика за свободное от синяков место на подбородке, заглянул в глаза. — Голова кружится? Тошнит?

— Давай положим меня в кроватку, а? — выдернул голову Костик.

Поморщился от резкого движения. Покачнулся от поплывшей картинки перед глазами. Федор обнял его крепче.

— Так. Ладно. Сегодня поспишь в моей постели, под присмотром, а завтра переберешься в свою комнату. Согласен?

Костик положительно помычал, доковылял до спальни Федора, рухнул на постель и вырубился.

…

— Федя! Это что еще за нафиг?!

— Тоша, не шуми. Костик спит, не видишь, что ли?

— Костик? Тот самый охламон, про которого ты мне все уши прожужжал? Как интересно. Дай-ка я на него гляну.

— Парень, как парень, ничего особенного.

Костик аж проснулся от такого оскорбительного заявления. Ничего особенного?! Да по нему половина курса в универе сохнет! У него кубики на животе покрасивее Федоровских будут! И ямки над ягодицами такие, что закачаешься! Костик зашевелился на постели, как бы случайно скидывая одеяло, и выставил свой шикарный зад на всеобщее обозрение. Зря, что ли, в новых узких труселях мучился больше суток? Они опять сползли между ягодиц и врезались в очко. В кои-то веки вовремя.

— Мда… Теперь я понимаю, почему ты ему все прощаешь. Он, конечно, ребенок, но тело у него изумительное.

— Не в теле дело, идиот! — шепотом возмутился Федор. — Я Костика с восьми лет знаю, он мне как сын!

— Ему уже восемнадцать, а тебе всего тридцать один. Он тебе не сын, Федя.

— Значит, младший брат.

— С такой задницей он тебе точно не родственник. Это же ходячее искушение!

— Посмеешь тронуть — убью.

Костик неудержимо заулыбался от смертельной угрозы в голосе Федора и уткнулся лицом в подушку. Хана любовничку. Хана!

— Дурачок, — рассмеялся Тоша. — Нафиг мне этот юнец, если у меня есть великолепный ты?

— Хм.

— Что «хм»? Ты внимательный, заботливый и опытный любовник, а он… Над ним же работать и работать! А я не хочу работать, а хочу ловить кайф.

— Словоблудие — твое второе я, лукавый.

— Что есть, то есть. Но я готов немедленно перейти к делу, только вот постель наша занята.

— Пойдем в гостиную, там стоит замечательный диван. Есть где развернуться.

— А спать где будем? Время-то почти полночь.

— Я за Костиком присмотрю сегодня, а ты ложись в гостевой, ладно? Ему крепко досталось.

— За дело ему досталось, нечего из него ангела делать.

— Он не ангел, он идиота кусок! Ремень по нему плачет.

— Так выпори.

— Не могу. Это чревато… неожиданными последствиями, да и ссориться с его матерью мне никак нельзя.

— Она тут при чем?

— С Костика станется все эти синяки мне приписать или меня ими шантажировать.

— Шантажировать? Тебя?! Ты же на это никогда не велся!

— Костик — особый случай. Он вертит мной, как хочет, а я ничего не могу с этим поделать.

— Может, не хочешь?

— Может быть.

— Ладно, черт с ним, идем трахаться. Посплю ночку без тебя, раз уж у вас все так серьезно.

Они ушли, а Костик блаженно посопел, укутался в накинутое Федором одеяло и снова уснул.

….

В следующий раз Костик проснулся не от злобного шепота любовничка Федора, а от ласковых, но ужасно холодных и липких пальцев.

— Ууууу! — взвыл он, когда они спустились по спине до ягодиц и приспустили чудом не свернувшиеся в трубочку трусы. — Холодно!

— Лежи смирно, гонщик, — хмыкнул недалеко от его уха Федор. — Я твои синяки мазью специальной закрашиваю, чтобы сошли быстрее.

— Что, у меня даже на заднице синяк есть? — удивился Костик.

Повел ею, проверяя, полапал рукой… и вспыхнул факелом от судорожного вздоха над плечом. Вскинул голову, поворачиваясь с живота на бок, увидел желание в сверкающих глазах Федора и как бы случайно уронил его на себя. Обхватил руками, впервые касаясь валиков мышц спины ладонями.

— Черт! Лежи спокойно!

Федор скатился с парня быстрее ветра, уронил лицом в постель и продолжил с синяками, но поздно. Костик увидел то, чего видеть не следовало: шорты в паху Федора топорщились будь здоров. Впрочем, у самого Костика член окаменел не меньше.

— Федь, а Федь?

— М?

— У меня от твоего лечения в трусах тесно, — взял быка за рога Костик.

— Ничего, потерпишь.

— А ты?

— Что я?

— Тоже потерпишь?

— Нет, не потерплю, — после секундной заминки почему-то весело ответил Федор.

Костик насторожился… и замурчал от удовольствия вслух, потому что тяжелое горячее тело недвусмысленно пришпилило его к постели, а в ягодицы уперся внушительный бугор.

— Ты этого добиваешься? — качнул бедрами Федор, обхватывая парня рукой под шею и вынуждая прогнуться. Грязно лизнул шею возле уха. — Хочешь, чтобы я тебя взял?

— Мрррррр, — довольно простонал Костик и поерзал ягодицами так, чтобы член Федора упал между ними. — Да.

— Обойдешься! — скатился с него Федор.

Костик поднял голову и уставился на него в упор, впитывая сердцем дикие глаза, покусанные губы, тяжелое дыхание, точки сосков на широкой груди, сжатые кулаки и стоящий колом член в шортах. Ха! Прощай, любовничек!

— Я-то обойдусь, — изогнулся кошкой Костик.

Запустил руку в трусы, обхватил член пальцами, провел по всей длине, замурчал от накатившего удовольствия и немедленно кончил. Отдышался. Поднял глаза на окаменевшего Федора.

— А ты?

— А у меня Тоша есть, — отмер Федор.

Провел рукой по лицу, снимая наваждение, и позорно сбежал с поля боя, чтобы вернуться через пару часов. Улечься в постель, укутать в одно одеяло себя любимого, в другое коварного соблазнителя, обнять его и спокойно уснуть.

…

— А вот и знаменитый маменькин сынок Костик. Доброе утро, болезный. Как твое ничего?

— Не дождетесь.

Просторная кухня не сузилась до размеров конуры, посуда не полетела в головы, ножи остались на своих местах, но начало незримой войне было положено. Хозяина дома не было, так что ничто не мешало бойцам познакомиться, так сказать, поближе. Костик приготовил себе кофе, благо кофемашина у Федора стояла отменная, и уселся возле панорамного окна в сад, не сводя с любовничка глаз.

— Оцениваешь? Ну-ну. Задницу показать? — хмыкнул Тоша.

Высокий, стройный, голубоглазый. Симпатичный. Подтянутый, но не мускулистый. Насмешливый. Умный. Взрослый. Наверное, ровесник Федора. Опасный соперник, вынужден был признать Костик.

— Мне твоя задница не нужна, у меня своя есть.

— Видел. Впечатлился.

— Ха! — не нашелся с ответом Костик и поспешил хлебнуть кофе из чашки.

Тоша усмехнулся, налил из соковыжималки сок в стакан и уселся напротив него. Костик распрямил спину.

— Послушай меня, мальчик, — издалека начал Тоша. — Все твои коварные намерения написаны у тебя на лбу горящей строкой. То, что Федор не хочет ничего видеть и понимать, вовсе не означает, что он действительно не видит и не понимает. Скорее всего, просто не хочет огорчать тебя прямым отказом. Ты ему дорог. Не порти то, что есть между вами, глупыми попытками затащить его в постель.