Песнь о наместнике Лита. Тревожное время (СИ) - Канра Дана - Страница 53

- Да...

- Тогда передайте, что я вернусь через полчаса.

Пришлось вернуться и передать, а также подливать в кувшин новое вино, потому что все гости оказались бездонными бочками - иначе и не скажешь. А вот сообщать епископу, что «монсеньор очень сильно занят делами государственной важности» оказалось как-то неловко, зато послать Жиля за Манриком - приятно. Кроме того, Ричард решил поговорить с Леонардом о том, каковы у его семьи виды на Окделлов, но до этого придется подождать сегодняшний совет.

И юноша просчитался - Леонард Манрик был изрядно недоволен или расстроен, в любом случае обсуждать с ним такую животрепещущую тему показалось Ричарду рискованным, отчего он решил отложить беседу на неопределенное время. Выяснилось, что Леонард недоволен поступком адуанов, Клауса Коннера и Жана Шеманталя, которые оставили свой пост, охотясь на тушканчиков, с собакой, и Рокэ захотел проверить это, взглянув на собаку лично. Разумеется, Ричард знал, что у его эра порой возникают некоторые странности в поведении, но не до такой же степени - он что, собак раньше не видел?

- Юноша, - несносный монсеньор словно прочитал крамольные мысли оруженосца, - еще вина.

Да когда же они старое-то выпить успели?! Ричард наполнил кувшин и кубки, после чего скосил глаза на растерянного безухого волкодава по имени Лово. Наверное, собака на войне не помешает. Оставалось стоять и прислуживать гостям, слушая дальше их рассказы о бириссцах, считающих себя детьми козла, ехидные замечания Рокэ, в том числе и на его, Ричарда счет, и прочие разговоры.

А потом настала череда яростного спора Манрика с Алвой, из которого последний вышел победителем. Кто бы мог подумать... Ричард молча слушал их короткую перепалку и просьбы адуанов взять их в талигойскую армию, и понимал, что читая о древних временах, вовсе не преуспел в понимании военного дела. Взять бы, что ли, у Оскара пару военных трактатов, у него ими вся палатка забита. Зато появилось хорошее известие о том, что уже завтра армия в составе девяти тысяч человек выступает. Остальной ее частью командовал генерал Манрик, уж непонятно в связи с чем невзлюбивший адуанов. Впрочем, Ричард Окделл не осуждал его, как не осуждал никого в этой комнате, одно ему казалось неправильным: слишком много эти люди пьют вина, для тех, кто готов воевать, неужели эр не тревожится, что они покусятся на святое в виде его винных запасов?

Напоследок Бонифаций пожелал отправиться с армией, и это юношу не очень впечатлило, однако он решил скромно промолчать. Кому интересно мнение молодого абвениата?

А опустошить драгоценные винные запасы Рокэ иногда полезно, иначе монсеньор способен таких дел натворить, что только держись. Так с легким испугом подумал Ричард, когда его эр взял пистолет и принялся палить почем зря. То по бутылке, поставленной на подоконник, то по свечам, а когда выяснилось, что по свечам он попал все-таки с первого раза, юноша окончательно пришел к выводу, что, наверное, монсеньора иногда следует держать от кэналлийского алкоголя подальше. И особенно на войне.

Глава 36. Появление темной стороны

Что может быть лучше неспешного похода вдоль берега Рассаны, когда довольны и люди и лошади, а Проэмперадор точно знает, что делать? Ричард Окделл, радостно державшийся в седле прекрасной лошади Соны, ни на минуту не сомневался в своем эре и отчего-то точно знал, что они выиграют эту войну, а уж какой ценой - одним Ушедшим ведомо. Омрачали прекрасную размеренную безмятежность только наглые бириссцы, разъезжающие туда-сюда вокруг, и даже не думавшие скрываться, да взбешенный медлительностью Первого маршала Оскар Феншо. Только если вражеские разведчики особого вреда Ричарду не доставляли, с генералом все было намного сложнее. Он рвался в бой, и при каждом удобном случае считал необходимым рассказать об этом Дикону.

На свою беду Ричард однажды в сердцах посоветовал товарищу, неизбежно превращающемуся в надоедливую муху, не обращать внимания или думать о другом. О светлых и красивых глазах Катарины Оллар, например, если его это утешит, а еще можно пойти и почитать военные трактаты. Также юноша напомнил Оскару, что настоящая война не всегда подчиняется условиям тактики и стратегии, о которых написанных в книгах. Ими можно лишь воспользоваться по своему усмотрению или необходимости, но как вести сражения и выигрывать войны, решать лишь Проэмперадору. А Оскара подводит его вспыльчивая горячность.

- Проэмперадору... - с тоской и отвращением выплюнул Феншо, глядя несчастными глазами на реку. - Я восхищался им десять, пять лет назад, но сейчас вынужден признать, он меня разочаровывает, и сильно. Он меняется в худшую сторону, и очень скоро превратится в пьяную никчемную развалину...

- Я не был бы так уверен в этом, - осторожно сказал юноша.

- Он блестяще разгромил мятежников в Ренквахе. С воинской точки зрения.

- Спасибо, Оскар.

- Прости, я не хотел оскорбить ни тебя, ни твоего отца... К чему веду разговор: время Ворона вышло. Он достиг своей вершины и может идти только вниз. Он упустил все свои возможности касаемо Талига, упускает он их и сейчас, когда напивается и развратничает.

- Может быть, - Ричард ненадолго задумался, - монсеньор просто создает видимость безделья, чтобы ему не мешали заниматься подготовкой к боям? Может, он намерен сбить с толку бириссцев?

- Я был на Совете Мечей, - быстро и запальчиво проговорил Феншо.

- Молодец, я рад за тебя.

- Алву загнали в угол и вынудили взять на себя обязанности Проэмперадора, но он не знает, что делать. А я знаю. Теперь знаю. Ты правильно сказал - на войне необязательно строго придерживаться правил тактики и стратегии.

- Я?! - юноша сдавленно охнул.

- Да! - на прежде тоскливом лице Оскара вспыхнул пьянящий восторг. - Если выловить бирисских разведчиков, которые снуют туда-сюда, от них узнаем, сколько бириссцев в Варасте и где они. Тогда мы выберем место для укрепленных лагерей, откуда будем действовать. К осени мы очистим провинцию от бирисской саранчи!

Ричард молча переваривал услышанное, и бедному юноше было почти плохо. Самому подтолкнуть Феншо к такому страшному и рискованному решению - это умудриться надо, хотя он ничего подобного не имел в виду. Просто сказал, что... Отче Лит, да Окделлам надо молчать побольше, особенно молодым и безмозглым, чтобы нигде не случалось бед, и гербовый драгоценный металл как бы тонко намекает о прелести отсутствия болтовни. Отче Лит, что же делать?!

Лично ему Абвений ничего не ответил, однако, прислушавшись к себе, Ричард Окделл услышал, как внутри медленно, но верно появляется темная сторона сознания, а может и просыпается. Кто ее знает? Пугало не это, а то, какие идеи эта сторона предлагала:

«Забудь об этом. Твой товарищ уже большой мальчик, годков на девять старше тебя, сам разберется, как ему поступить».

«Ворон хочет, чтобы все, мешающие армии, остались за пределами этой армии, так помоги ему. Убери Оскара Феншо. Спровоцируй его незаметно, ты это умеешь».

«Ты окажешь Рокэ Алве хорошую услугу. Ведь вы союзники».

Растерянно тряхнув головой, Ричард почувствовал себя обманутым и несчастным, только всего на один момент. Значит, время подумать самому и поставить на путь истинный Оскара у него оставалось, но какой это путь? Прислушиваться ли к темной стороне? И что хорошего из этого получится?

Сердце неистово заколотилось, пересохло во рту, щеки обжег внезапный румянец.

Впервые Ричард Окделл находился перед выбором, который сделать может исключительно он сам, и от которого могут быть ужасные последствия - ужасные для всех, кто рядом, а не только для него одного или его семьи.

Поэтому для начала юноша решился на самый простой вопрос.

- Оскар, - шевелить языком оказалось отчего-то трудно, - ты же не уйдешь самовольно?

- Конечно, нет, - задрал подбородок генерал. - Я переговорю с герцогом, и лучше бы он меня отпустил!

- Но он не отпустит.