Билет в 1812 (СИ) - Корьев Сергей Юрьевич - Страница 10

Если сказать, что пробираться по московским улицам было сложно, значит, просто соврать. Пройти было невозможно, всюду сновали озабоченные полупьяные солдаты, стремившиеся в последние дни перед отступлением захватить как можно больше трофеев. Их не останавливало ничто, ни простой грабёж, ни насилие, ни даже убийство.

Многие посматривали на Анастасию, видя в ней потенциальную жертву, но всех останавливало присутствие рядом с ней двух основательно экипированных офицеров.

Впрочем, вооружённые и пьяные мародёры были не главным препятствием на нашем пути. Гораздо хуже было пробираться через завалы, обходить стороной горящие дома, которые готовы были обрушиться в каждую минуту.

Порой жар от огня становился совсем нестерпимым, и нам приходилось искать окольные пути.

При нормальном стечении обстоятельств путь до дома Настиной тётушки занимал не более получаса, сегодня же нам потребовалось гораздо больше времени, чтобы добраться до места.

Было странно видеть оазис процветания и благополучия при всеобщем хаосе и разрухе. На улице, где не осталось ни одного целого дома, в глубине парка возвышался великолепный особняк. Кованые решётки отделяли его от всего остального мира и, казалось, что время повернуло вспять: не было грабежей, не было великого пожара, Наполеон не отправился с походом на Россию, а я со своим другом оказались в гостях у хороших знакомых.

Настя открыла неприметную калитку, и мы очутились в тени величественных деревьев, окаймлявших подъездную дорожку к особняку. Нас встретил слуга, одетый в ливрею, и сказал, что барыня уже ждёт.

Странно, мы никого не предупреждали о своём приходе. Настя решила навестить свою тётушку совершенно спонтанно.

Вскоре мы поднимались по мраморным ступенькам крыльца. При входе нас приветствовала сама госпожа Головчина.

— Настенька, как я рада видеть тебя. Давненько ты ко мне не захаживала.

Представь меня своим спутникам.

Настя, смутившись, подтолкнула Шарля вперёд и едва слышно произнесла:

— Знакомьтесь, тётушка, это мой муж Шарль де Вильмон, а то его друг маркиз Поль де Турмон.

— Что же, нечто подобное я и ожидала услышать.

Двери распахнулись, и мы очутились в великолепном вестибюле, украшенном античными статуями.

— Пройдёмте в гостиную, вскоре подадут обед. Поль уделите мне несколько минут, и прошу пройти со мной в кабинет. Пусть молодые поворкуют. Ведь им осталось быть вместе не более двух дней.

Я удивлённо посмотрел на госпожу Головчину и хотел задать вопрос, но она не дала такой возможности.

— Степан, голубчик, принеси нам наливочки, — обратилась она к одному из слуг, стоявших у дверей кабинета. Тот моментально скрылся и через пару минут вернулся с запотевшим графином.

— И так, Поль, у меня для вас есть сюрприз, — начала свою речь Настина тётушка, — вам, наверное, показалось странным, что мой дом уцелел в таком аду. В этом нет ничего необычного, Настенька, должно быть, говорила, что в юности я подолгу жила в Париже. Так вот, там я и приобрела достаточно влиятельных друзей, не забывших меня и в эти трудные времена. В своё время я была знакома и с вашим императором, которому когда-то оказала неоценимую услугу, и теперь вот пожинаю плоды своей благотворительности в относительной тишине и спокойствии. Что это я всё о себе да о себе? Я ведь уже упомянула о том, что вас ждёт сюрприз. Не буду томить. Я пока пойду, побеседую с молодыми, а вы поговорите со своей знакомой, с которой вы встретились всего лишь раз накануне отъезда из Парижа.

Госпожа Головчина покинула комнату, а я остался пребывать в недоумении, о какой же знакомой шла речь?

Дверь распахнулась и в кабинет вошла женщина, которую я где-то видел в той, прошлой жизни, но когда и где это было, не мог вспомнить.

— Месье, де Турмон, позвольте напомнить о нашем знакомстве, — произнесла женщина на прекрасном французском. — Мы с вами встречались почти год назад в Париже, когда вы посетили в обществе мадам де Обинь мой салон.

Да, да, это я и никто другой. Вы видите перед собой именно ту мадам Ленорман, с которой беседовали в том далёком и таком недосягаемом теперь Париже.

Мне стало плохо, не хватало воздуха, на глаза набежали слёзы. Я всё вспомнил, и салон мадам Ленорман, и её пророчество, а самое главное, мне почудилось, что я вновь увидел свою Женевъеву, почувствовал запах её волос, ощутил прикосновение рук, услышал её голос. Боже, как же давно это было.

— Месье, что с вами? — услышал я сквозь пелену забвенья.

— Извините, мне показалось, что я вновь встретился с той, которую люблю больше жизни. Ещё раз прошу прощения. Мадам, но как вы оказались здесь, в Москве и при таких странных обстоятельствах?

— Ах, месье Поль, месье Поль. Мадам Головчина моя давняя подруга и она пригласила меня в гости как раз накануне падения Москвы. Хотя я и знала о том, что должно произойти, но решилась на поездку только по одной причине.

— Что же заставило вас окунуться в такой водоворот событий, где каждая минуту может стать последней в жизни?

— Ни что, а кто. Так вот этим человеком оказались вы, Поль. Именно из-за вас я оставила Париж и, слегка опередив армию Бонапарта, смогла беспрепятственно пробраться в Москву.

Я с удивлением посмотрел на госпожу Ленорман.

— Поль, не смотрите на меня так. Я лишь выполняю волю своей лучшей подруги, которую вы так хорошо знаете.

— Мадам, прошу, не томите.

— Я имею известие от вашей невесты, если вы так позволите называть её.

После вашего отъезда Женевъева стала частой гостьей в моём доме. У неё обнаружились задатки предсказательницы, которые я помогаю развивать.

Однажды глубоким вечером ваша соседка буквально ворвалась ко мне и потребовала, чтобы я немедленно отправилась в Россию и нашла вас, Поль.

— Боже, боже, так вы виделись с Женевъевой. Скажите, как она там? Всё ли с ней хорошо? Помнит ли она о моём обещании по возвращении из России сыграть свадьбу? Говорите же, не томите!

— Поль, экий вы прыткий, не даёте мне и слова вставить. Я ведь вам уже сказала, что однажды поздним вечером мадам де Обинь ворвалась ко мне и потребовала, чтобы я немедленно отправилась в Россию.

— Почему же она сама не поехала с вами?

— Не торопитесь, месье, на то были довольно веские причины. Разрешите договорить?

Я лишь кивнул головой. Мадам Ленорман продолжила своё повествование.

— Полю угрожает опасность, как только он покинет Москву, с ним приключится беда. Мы должны предупредить его, — вот так прямо с порога ваша невеста начала свою речь. — Мадам, я прошу вас, нет, не прошу, просто умоляю, поезжайте в Россию и передайте письмо Полю. Я знаю, только вы способны сделать это.

Сказав это, Женевъва буквально рухнула на стул и зарыдала. Мне пришлось её долго успокаивать. В конце концов, она протянула мне конверт и попросила отвезти его вам, Поль. Однако она предупредила меня, чтобы я передала это письмо именно накануне вашего отъезда из Москвы, сказав, что поспешность может повредить другим людям. Вот так вот, Поль. Держите. Я вас оставлю наедине с вашими воспоминаниями. Встретимся позже за обедом.

Уходя, мадам Ленорман оставила на столе письмо, письмо от Женевъевы. С трепетом я взял конверт и никак не мог распечатать его. Наконец решился и достал листок бумаги, написанный таким знакомым и дорогим мне почерком.