Билет в 1812 (СИ) - Корьев Сергей Юрьевич - Страница 21

Хозяева уезжали в спешке и в доме, расположившемся в запущенном парке, вся обстановка оказалась на месте. Мы даже обнаружили ледник с запасом продуктов. Теперь сможем продержаться довольно долго. Из курса отечественной истории я знала, что вскоре должны начаться пожары и поэтому, выбранное нами место, было достаточно удалённым от других строений. Мы могли считать себя в относительной безопасности. На следующий день занялись наведением порядка, расставили мебель, убрали выброшенные из шкафов вещи. Ближе к вечеру, управившись с делами, вышли в сад. Погода стояла изумительная, настраивая на лирический лад.

— К нам вроде бы гости, — вставая со скамейки, уведомила Женевьева.

Действительно, во двор въехала подвода, на которой лежал бледный молодой человек. На облучке сидел пожилой солдат. Соскочив на землю, он направился к нам.

— Мадам, — он почему-то выбрал Зинаиду, — у меня раненый. Не могли бы принять его хотя бы на ночь.

— Что с ним?

— Ранение в грудь. Он потерял слишком много крови. Умоляю вас о помощи. Я сам буду за ним ухаживать.

— Маш, принеси одеяло, нам следует перенести молодого человека в дом.

Вскоре, переложив раненого на покрывало, внесли его внутрь, где и разместили на диване. Женевьева убежала греть воду. Юноша был без сознания. Повязка на груди пропиталась кровью.

— Маш, посмотри что-то наподобие бинтов, — попросила Зинаида, разматывая заскорузлую повязку. На минуту раненый пришёл в себя, мутным взором окинул комнату и тут же вновь впал в беспамятство.

Состояние больного мне не нравилось. По всей видимости, начавшийся жар говорил о серьёзном воспалении. Нашему раненому не помешали бы антибиотики. Только вот где их взять? Вернулась Женевьева с горячей водой.

— Бинтов нигде нет, — словно извиняясь, та протянула Зинаиде простыню, — давайте порвём на лоскуты. Может и сойдёт для перевязки.

Зинаида кивнула, а мне пришлось воплощать план в жизнь. Вскоре простынка была разорвана. Зинаида протёрла грудь француза, но тому от этого легче не стало. Перевязав рану, собрались на совет, решать, что да как.

Сошлись во мнении, что без квалифицированной медицинской помощи нашему раненому придётся туго.

— Идём к Львовым, — высказалась Зинаида, — возможно, кто-то из них знает местного лекаря и подскажет, как его найти. Тебе Машка все бразды правления. Я останусь с раненым. Женевьева будет на подхвате.

— Ну, уж нет. Я пойду с Машкой, — возмутилась подруга, — вдруг она дорогу не найдёт. Знаю её, вечно что-нибудь напутает. У тебя, Зин, помощник останется. Как я поняла, денщик этого офицера.

— Ладно, идите вместе, — согласилась Зинаида, — только ты там, Жэка, к своему пра не приставай, а то повернёшь ход истории не в ту сторону.

— Да я, да ни за что, — накидывая шаль, возмутилась Женевьева, — Машка, давай, скорее, пошли, не видишь раненому худо.

Если уж чего взбредёт в голову моей подруге, пиши, пропало. Ни за какие коврижки с намеченной цели не свернёт. Так и сейчас со скоростью гоночного болида Женевьева выскочила на улицу, даже не удосужившись посмотреть, следую ли я за ней. Выйдя из калитки, она сначала направилась в одну сторону, затем в другую. Потом остановилась и завопила:

— Машка, ты куда пропала? Я, видите ли, её ищу, ищу, а она шляется не пойми где. Время не терпит, давай пошустрее.

— Жэка, а ты знаешь, в какую сторону идти?

— Я и не знаю! Вон туда, по прямой, — указав куда-то в сторону, просветила подруга.

— Тогда идём, — и пошла в указанном направлении.

— Подожди, — догнал меня окрик, — кажется, нам не туда.

Пришлось вернуться.

— Значит так, — начала я гневную отповедь, — идёшь за мной и не путаешься под ногами.

Женевьева нехотя кивнула и, понурив голову, поплелась следом. Солнце как раз собралось на покой и спряталось за макушками деревьев. Стало темнеть.

Нам бы добраться до Львовых пока не наступила полная мгла, а то и заблудиться можно. Я, конечно, помнила дорогу, но дорогу ту, которая была в нашей прошлой жизни. От прежнего московского урбанистического пейзажа мало что осталось. Пришлось уповать на интуицию, которая решила увильнуть в сторону. Да, напрасно я на себя понадеялась: вскоре мы оказались в совершенно незнакомом месте. Женевьева не преминула съязвить, вскользь упомянув мои умственные способности. Мы шли по тихой безлюдной улице. Тёмные тени, отбрасываемые густыми деревьями, метались перед нами, создавая футуристическую атмосферу. Внезапно мой взор выхватил из темноты какое-то мерцание.

— Слышь, Жэка, там вроде бы огонёк впереди. Пошли, посмотрим, что там.

Может, кто и дорогу подскажет.

Прибавив шаг, поспешили к намеченной цели. Действительно, вскоре перед нами в глубине запущенного сада показался деревянный дом, в одном из окон которого мерцал блеклый свет. Подталкивая друг друга, вступили на дорожку, ведущую к входу. Интересно, что и кто там может быть? Вскоре я тихонько постучала в дверь. Послышались шаги, и на пороге показалась старая женщина, одетая в пальто, несмотря на тёплый вечер.

— Кого там принесло? — послышалось вместо приветствия.

— Извините, — начала я, — мы с подругой заблудились и не знаем, как добраться до дома.

— Откуда вы понабрались такие? — поинтересовалась старушка.

— Из усальбы Львовых в Замоскворечье, — ответила Женевьева.

— Что-то вы зашли не в ту сторону, аль дело какое у вас срочное, если в потёмках блуждаете? Ладно уж, заходите, за чайком всё и обскажете.

Мы прошли в сени, затем оказались в просторной комнате. Несмотря на неказистый внешний вид дома, помещение было обставлено со светским шиком. Мебель карельской берёзы, золочёные канделябры, источавшие тот самый свет, замеченный нами. На стенах картины и, судя по первому впечатлению, написанные зарубежными мастерами.

— Присаживайтесь к столу, — пригласила нас пожилая женщина.

На скатерти виднелась раскрытая книга. Взглянув на неё, поняла, та написана на французском. Рядом с книгой лежала колода нераспечатанных карт.

— Сейчас кликну Лукерью, она чай свежий заварит, а мы пока побеседуем. И так, что вас привело ко мне в столь поздний час?

— Не знаю, как и сказать, — начала я.

— А ты не стесняйся, говори всё как есть, — подбодрила меня хозяйка дома.

— Понимаете, к нам сегодня привезли раненого офицера. Уж больно он плох.

Мы рану ему промыли, перевязали, а у него жар сильный, мечется в забытьи.

Нам бы доктора. Вот за ним и направились в усадьбу Львовых.

— Вижу, не обманываете. Возможно, смогу помочь, но сначала отведайте чая.

Он у меня хорош с малиновым листом. Лушка, ты, где пропала? Самовар давай неси, пирог не забудь с яблоками. Не видишь, гости у меня.

В комнате появилась босоногая девчушка с объёмным самоваром литров на семь. С трудом дотащив его, водрузила на стол. Убежала и вскоре вернулась с блюдом, покрытым полотенцем.

— Вот, всё, как и приказывали, барыня, — поклонившись, Лукерья исчезла.

Старушка разлила ароматный напиток по чашкам тонкого фарфора, украшенных затейливыми вензелями. Пирог оказался выше всяческих похвал, о чём мы и не замедлили сообщить хозяйке. Ей это явно понравилось.

— Теперь, — начала она, — пройдёмте в кабинет, там и закончим разговор.

Поднявшись, она захватила колоду карт и вышла. Заинтригованные, мы последовали за ней и очутились в небольшой комнате, на сто процентов оправдывавшей своё название: около стен высились, заполненные разнообразными книгами, шкафы. У окна примостился ломберный столик, рядом виднелся диван с высокой спинкой, около которого стояло три кресла.

На одной из стен висел портрет Наполеона. Нас усадили на диван, сама хозяйка, распаковав колоду, уселась у окна и разложила карты на ломберном столике, затем повернулась и с удивление посмотрела на нас.

— Или я ошибаюсь, или ошибаются карты, — начала она, — такого со мной ещё не бывало. Нет, не может быть! Вижу, не просто так вы ко мне попали. Одна из вас связана корнями со старинным французским родом, представитель которого сейчас в Москве и прибыл сюда с войском Буанопарта. Самое странное, видеться вам со своим родственником никак нельзя. Вот почему, понять не могу. Ваш дед любит вас, но встреча с ним грозит большими неприятностями.