Цветочная лавка на заправочной станции (СИ) - Сокол Аня - Страница 7

— И как можно быстрее, пока он там не забил или забыл … — Мирх махнул рукой.

— Лететь вперед подобно свету… — голос парня дал петуха.

— Разгон сотня, перевожу мощность на маневровые, — звезды мягко качнулись.

— Зачем она все это говорит? — спросил у капитана помощник, — Кому?

— Пилоты крейсеров работают в связке с напарником, и часто обозначают действия вслух, — пояснил за меня Мирх.

– Не слышать жалкие наветы,

Не раз, не два, не три, не…

— Надеюсь, он не все цифры будет перечислять, — буркнул Тииз, наблюдая сквозь обзорные экраны за Вереском, с такого расстояния, он казался огромным.

Тритон отклонился с прямого курса, ныряя под прикрытие перерабатывающей отходы системы.

— Я края не видел…

— Куда? Ладно он, Тень, но ты-то края видишь?

— Не лезь, — рявкнула я, облетая сортировочный бак.

— Вот, что значит доверить мужскую работу девке. Ты Вереск видишь? Нет? Чего тогда виляешь, как непорочная дева, перед потерей этой самой непрочности.

— Мирх надень на него намордник!

— Ах ты!

— Едины наши помыслы и души…

— Заткнись, Тииз, — беззлобно проговорил капитан. — Если на Вереске террористы, вряд ли они будут молча наблюдать, как мы нарезаем круги вокруг корабля. Так что пусть виляет.

— Ну, раз тебе так больше нравится, кэп.

— Не вынимайте потроха, больную душу обнажая… — голос парня дрогнул, видимо, болезная душа и впрямь нырнула в потроха.

— Идиот! — проговорила я сквозь зубы.

— Глупая девка! — не менее ласково ответил Тииз.

— Пусть будет мир по всей земле…

— Заткнулись оба, пока я вам ад по всей земле не устроил. — Мирх опустился в соседнее кресло, — Напомните, почему я не дождался патруля?

— Не знаю, — ответила я.

— Я тоже.

— Наша сила в единстве, — прокомментировал поэт-песенник.

Маневренность у Тритона была потрясающей, катер не летел, а плыл, крался, словно дикий кот, двигатель бесшумно отрабатывал такты, менял высоту, одну горизонталь на другую, повинуясь легкому движению штурвала. Стабилизаторы принимали на себя перепады, компенсируя давление в пределах четырёхсотых секунды. Не корабль, а мечта. Свет и мрак, как бы я хотела, дать на ходовые максимум и рвануть в чернильный мрак космоса.

— Они засекут нас в течение тридцати секунд, — отрапортовала я, — И могут заблокировать стыковочный узел.

— Мы рвемся в бой за правду… — подбодрил нас террорист-стихоплет.

— Поэтому пойдем на максимуме.

— И что это нам даст, кроме перегрузок? — поинтересовался Мирх.

— Это сократит их время на раздумья.

— Я бы на месте террористов, обесточил узел сразу, — хмыкнул Тииз.

— Принято к сведению, — серьезно кивнул кэп.

— Да бросьте, — я увеличила мощность, и катер откликнулся чуть слышным гудением, — Кто верит, что там на самом деле террористы, поднимите руки.

— Тогда зачем идти на максимуме? — спросил Мирх.

Я не ответила, потому что банальное «хочу» в такой ситуации звучало почти кощунством.

— Настанет день, когда твоя любовь увянет…

— Моя, — сплюнул Тииз, — уже увяла.

— Готовы? Ускорение на три, два, раз, — я коснулась сенс-панели, и катер рванулся к Вереску, словно собираясь красиво размазаться по его борту.

Искин выразил протест столбиком цифр на экране и перечислениями возможных повреждений, стоящий рядом Тииз — ударом о пол, Мирх — матом.

Обшивка Вереска рывком приблизилась. Система закончила перечислять грозящие нам переломы и бодро поинтересовалась: а не вызвать ли доктора?

Взвыл сигнал тревоги, к счастью, заглушая непонятого поэта.

— Тень, чтоб тебя… и мать твою… — сирена была полностью согласна с кэпом, — И того, кто учил тебя летать туда же!

— Три, два, один, — снова отсчитала я, и перевела двигатели на реверс. Скорость упала. К гулу добавилась едва заметная вибрация. Катер затормозил так близко от Вереска, что я могла бы пересчитать каждый светодиод, на внешней приборной панели.

В ответ на автоматический запрос, стыковочные узлы пришли в движение. Не отключили. Не смогли или не захотели? Варианта два: либо на Вереске не было террористов, либо они не имели ничего против нашего визита и уже разливали тормозную жидкость по хрустальным фужерам.

Катер замер подрагивая. Сирена смолкла, Мирх тоже. Искин несколько секунд раздумывал, а потом застенчиво предложил вызвать уже не врача, а коронера.

— Не знаем мы отврата, не знаем мы стыда, — вернулся в эфир воодушевленный террорист.

— А я, кажись, вот-вот его познаю, — прохрипел поднимаясь Тииз, — Отврат я имею в виду.

— Тритон, вызывает Коробочка. У вас опасное сближение…

Крепежные винты вошли в пазы и система отрапортовала о завершении стыковки. Искин помигал курсором и обиженно объявил о повреждении третьего и четвертого стабилизаторов, а потом добавил к ним дефект обшивки. Все-таки предел прочности у разведывательного крейсера и почтового катера совсем разный.

Снова поползли унылые столбики цифр…

— Пункт назначения — транспортник Вереск. Благодарю, что воспользовались услугами компании Космических самоубийц, будем рады никогда не видеть вас снова, — я улыбнулась, вытащила ключ-карту.

— Такая морда должна быть у бабы. Когда она из-под мужика выползает, — высказался Тииз, — А не из-за штурвала.

— Я бы тоже предпочла вылезти из-под мужика, — я заулыбалась еще старательнее, — Но жизнь полна разочарований.

— Отставить разговоры, — сказал Мирх, поднимаясь из кресла.

Я отстегнула ремень и надела респиратор, Тииз торопливо проверял систему подачи воздуха.

— Готовы? — кэп, единственный кто пренебрег фильтром, опустил полупрозрачный лицевой щиток шлема и приложил ладонь к сенсору. — Переходим на пятую частоту, — раздался его голос в ухе, и я тоже опустила лицевой щиток. Стихоплета фоном по третьей.

Автоматика издала влажный полный сожаления звук.

— А может не надо? — поинтересовалась я, — Пусть себе читает, но не нам?

Мирх не ответил.

— И я, войдя в ее глубины… — с придыханием проговорил поэт.

— Тьфу, еще не дай бог приснится, — прошептал Тииз.

Переходная камера с шипением выравнивала давление. Самый опасный момент, сейчас мы слишком уязвимы, и когда дверь откроется… Что нас ждет? Росчерки лазеров? Или..?

Я отступила за спину Мирха. Вся наша затея вдруг показалась мне неимоверно глупой. Надо было ждать патруль, а не лезть в неприятности. Я пошла на поводу у чувства вины, ведь Розу лысеющий купил в моей лавке. К угрызениям совести примешивалось желание сесть за штурвал, сесть спустя три года после той аварии. Села. Теперь довольна?

Автоматика игриво подмигнула лампочками, сменив красный огонек на зеленый, двери, словно испугавшись направленного на них Мирхом лазера, разъехались и…

— Моя психика безвозвратно травмирована, — сдавленно проговорил Тииз.

Кэп стоически промолчал, электроника еще раз пиликнула, на всякий случай.

Нас действительно встречали. Полностью обнаженный мужчина самозабвенно что-то малевал на стене напротив шлюза. Его китель, брюки, ботинки валялись на полу, как и коммуникатор, прикрытый фуражкой. Тииз тут же нагнулся, подхватил чужой комм и надел на правую руку. Художник обмакнул кисточку в мешанину красок, выдавленных из тюбика прямо на пол, и с одухотворенным лицом добавил мазок к «картине».

— Искусство требует жертв, — проговорила я.

— И, похоже, человеческих, — добавил Мирх, даже террорист прервал вещание и всхлипнул.

Больше всего «картина» напоминала кровавое пятно, что могло остаться на стене, если бы я все же размазала по ней катер с людьми.

— Надеюсь, он не в свои кишки влюблен и рисует не с натуры, — Тииз боком обошел обнаженного, судя по нашивкам на валяющемся кителе, первого помощника капитала.

— Еще страшнее, если в чужое, — Мирх опустил лазер, достал медицинский пистолет и скомандовал, — Прикрой.

Художник опустил левую руку, присматриваясь к рисунку, краска капала с кисти на пол и на голые ноги. Тииз направил оружие в пустой коридор.