Волк в капкане (СИ) - Lehmann Sandrine - Страница 88

Третий отрезок, стадион ахнул. -0,20. Рене бросила быстрый взгляд на трибуну победителей. Эйс стиснул зубы, хмурился, Фло и Маттео подались вперед, все трое не сводили напряженных взглядов с монитора. Господи, пожалуйста, пожалуйста… Только бы не упал. Только бы выстоял. Главное — чтобы был целым и невредимым… Она слишком хорошо знала своего любимого, чтобы не понимать, что он сейчас рискует на всю катушку.

Отто видел, как тут спрямляют поворот, пытаясь выиграть несколько сотых секунды перед выходом на ту самую дугу, которая свалила его позавчера. Сам, честно говоря, не пробовал ни разу. Но он четко видел, как тут надо действовать. Проблема была в необходимости сильно раскрыться, почти лежа боком на склоне, иначе невозможно было справляться с инерцией. Центробежная сила прижимала к снегу и сопротивлялась выходу к флагу, который надо было обойти справа, иначе это приводило к дисквалификации и означало сход с дистанции. Огромная скорость и немаленький вес и рост спортсмена еще усложняли задачу. Нечеловеческое напряжение, борьба на пределе сил — и все получилось как надо. Не сказать, чтобы он забыл о том, чем закончилось скольжение по этому сносу позавчера, но сегодня бояться и осторожничать было нельзя. Отто отчаянно атаковал оставшийся отрезок и на болидном ускорении вылетел с фрайе фалль. 92 градуса уклона — почти вертикально вниз. Финиш уже видно впереди.

— 0,36. Это был уже серьезный отрыв, и стадион взорвался криками. Девки с буквами продолжали красоваться перед трибунами, но на них никто не смотрел, до них ли было. Эйс позволил волнению проявиться — выругался сквозь зубы. Наверное, ему было бы легче переносить поражение от кого-то другого. От Фэрроу, от Хайнера, от Граттона, да от кого угодно, только не от этого мальчишки, с которым все носятся как с писаной торбой уже третью неделю. Если бы он попросил своего пресс-агента подсчитать, сколько раз упоминалось имя Ромингера с начала сезона в европейской спортивной прессе и сравнить с количеством упоминаний имени самого Айсхофера, большой вопрос, в чью пользу был бы итог. Эйс бросил быстрый взгляд на трибуну швейцарцев, на которой сейчас царило дикое напряжение. Его взгляд упал на бледную, очень молодую брюнетку — очередную девчонку Ромингера. Переживает. Позавчера Эйс вздохнул было с облегчением, когда выяснилось, что Отто вылетел на тренировке и получил сотрясение — ясно, что ни о каком старте не могло быть и речи. У Отто было уже 200 очков в общем зачете после двух побед, а у Оливера — ноль, сейчас он получил шанс сократить разрыв вдвое. Услышав, что Ромингер намерен стартовать и допущен врачами к соревнованиям, Эйс, конечно, был разочарован, но и почувствовал невольное уважение к пацану. Силен. С этим не поспоришь. Хотя и слишком молод, слишком отчаян: был бы постарше — и не подумал бы рисковать здоровьем и даже жизнью, выходя на гонку после такой травмы.

Финишный спад, рев болельщиков, спортсмен пулей пролетел под финишными воротами и резко затормозил, край снежного крыла зацепил толпящихся у ограждения фанатов.

Не может быть!!!

0,02. Он… второй.

Плюс две сотых секунды!

Эйс с радостным криком вскинул вверх руки, Таня кинулась к нему на шею. Сегодня он победил. Молодому сопернику не хватило несчастных двух сотых секунды, чтобы отобрать у него высшую награду!!! Рене вскочила и бросилась вперед, к нему, она задыхалась от счастья, что он финишировал, живой и здоровый.

Отто недоверчиво смотрел на табло. Второй? Две сотых? Твою мать… Но ему было совершенно понятно, что сегодня этот результат — тоже огромная победа. Через день после травмы, кое-как допущенный к старту, да ему просто сказочно повезло! Он улыбнулся, отстегнул лыжи и в полном соответствии с регламентом спонсора поднял их над головой.

Маттео Кромм пожал плечами — его вытеснили с пьедестала, оставалось только покинуть трибуну победителей. Что он и сделал, на ходу обменявшись крепким рукопожатием с подошедшим Ромингером. Кадр облетел весь мир — два атлета в комбинезонах швейцарской сборной, ветеран и дебютант, пожимают друг другу руки.

Отто зашел за ограждение и встретился взглядом с Айсхофером. Тот чуть улыбнулся и тоже протянул руку для рукопожатия. Новый шикарный кадр — победитель и второе место.

— Две сотых, — тихо сказал Эйс. — Поздравляю. Это тоже отличный результат.

— Спасибо.

— Это уже вопрос не мастерства, а везения. Наверное, в следующий раз тебе повезет больше.

— Возможно. Спасибо, Олли.

— Посмотри, какие у тебя болельщицы. Никому из нас так не повезло.

Отто бросил взгляд в ту сторону, захохотал. Хайнер тоже поздравил его.

Рене скользнула в его объятия, зажмурившись от переполнявших ее чувств. Счастье, что он не побился, восторг, что, скорее всего, вышел на медаль, восхищение его мастерством, силой и мужеством, маленький червячок разочарования, что все же второй, а не первый. Обожание. Вот он, ее неукротимый, ее великолепный Отто.

Сильных спортсменов на старте уже почти не осталось. Сам Отто прикинул, обогнать его теоретически мог бы только Маркус Шобер, да и то, только при очень большом везении. Этого австрийца стоило бы больше опасаться завтра в гиганте. Но в гиганте и так найдется достаточное количество парней, которые Ромингера уделают сходу. Если реально смотреть на вещи, в этой дисциплине Отто был слабее, чем во всех других. Он был просто на уровне мастеров экстра-класса, которых и без него в КМ было более, чем достаточно, но выдающимся мастером в гиганте, в отличие от скоростных дисциплин, он не был. Если в скоростных дисциплинах он был на одном уровне с Эйсом и Хайнером (или даже чуть-чуть выше), а в слаломе — с Корфом и Финелем, то в гиганте он ничем не выделялся среди прочих. Пара-тройка человек были объективно сильнее. Тут была своя элита — американец Билли Бэстин, австриец Кристоф Кирхмайр и, с некоторой натяжкой, швед Патрик Йенссен. Эйс тоже был где-то плюс-минус на уровне Отто. Почему-то гигантский слалом всегда стоял немного особняком, не скоростная дисциплина, и не чисто техническая, а где-то на стыке. Обычно чем универсальней спортсмен, тем лучше ему давалась эта дисциплина, но в случае с Отто Ромингером эта система не всегда работала.

Отто одной рукой обнимал Рене, другой свои двухметровые оранжево-черные россиньолы. Похоже, на этот раз ему светят по-настоящему хорошие призовые — пусть чуть меньше, чем было бы за первое место, но все равно несколько сотен тысяч франков. Неплохо для парня, родившегося в очень богатой семье, но последние пять лет зачастую не имеющего пары десяток, чтобы заплатить за жратву. Еще полтора года назад он иногда видел, что после того, как он заплатит за аренду квартиры, за свет и воду, и какие-нибудь обязательные расходы вроде покупки запчастей для подержанной машины или замены горнолыжного шлема, на бензин и на продукты уже почти не оставалось ничего. Если же речь шла о замене лыж или ботинок, то на это приходилось копить по нескольку месяцев — профессиональное оборудование очень дорого. К счастью, руководство «Россиньоль» быстро положило глаз на перспективного мальца и стало обеспечивать его снарягой.

Его мысли были прерваны журналистом, который проник на их трибуну и захотел поговорить сразу с тремя призерами. Это был уважаемый обозреватель Тод Далтон из уважаемого издания Юропиэн Спортс.

— Возможность, что кто-то сможет улучшить ваши результаты, абсолютно ничтожна, — начал он. Хайнер перебил:

— Да, две недели назад в Зельдене мы тоже так думали…

— Сегодня Отто уже здесь, так что выходов в призы из третьей группы, наверное, больше не будет. В любом случае, хотелось бы первым поздравить вас, парни, — сказал Тод. — Думаю, на этот раз гонка не преподнесла ни единого сюрприза, кроме разве что результата Ромингера. Вернее, вообще его участия — предполагалось, что после такой травмы выход на старт невозможен. Что скажешь, Отто?

Ромингер улыбнулся:

— У меня крепкая башка, Тод. Чтобы меня свалить, нужно что-нибудь посущественнее, чем стукнуться ею разок.