Найденыш (СИ) - Бэйн Екатерина - Страница 11

- Как вы посмели? - прошипела она, - как вы посмели обвинить меня в том, чего я не делала и делать не собиралась!

- Я ни в чем не обвинял вас, ваше величество, - отозвался маг, - я только предупредил.

- Я не нуждаюсь в ваших предупреждениях, господин маг! - голос королевы прогремел на всю комнату, - они абсолютно беспочвенны, дерзки и отвратительны!

- Я рад, что все обстоит именно так, госпожа. Вы ведь знаете, что я в огромном долгу перед королем. И разумеется, если бы мои подозрения оказались правдой, то сообщил бы ему об этом. Но к счастью, это не так.

Глаза Оливетт расширились. Руками она стиснула подлокотники кресла изо всех сил.

- Вон! - закричала она еще громче, - немедленно вон отсюда!

Женщина была в такой ярости, что даже зажмурилась при этом. А когда открыла глаза, мага в комнате уже не было. Тяжело дыша, Оливетт внимательно оглядела помещение. Оно действительно было пусто.

Чувствуя: себя совершенно вымотавшейся, разбитой и усталой, королева встала, переведя дух и сделав несколько шагов, остановилась у окна.

Итак, маг все знает. Неизвестно, откуда. Кто-то из слуг ему сказал? Оливетт напрягла память, пытаясь припомнить хоть одно неосторожное слово. Что именно услышали слуги и передали магу? Ничего такого, что потом она не могла бы объяснить мужу. А, может быть, магу никто ничего и не говорил? Зачем ему вообще что-то говорить? Ведь он маг. И если ее второе предположение верно, тогда... тогда, это конец. Если Меор умеет так ясно читать в ее душе самое сокровенное, тогда он видит правду.

Обхватив себя руками, Оливетт съежилась. Ей внезапно стало холодно, несмотря на жарко пылающий огонь в камине. Если она права в своих догадках, тогда у нее есть два выхода. Первый. Раз и навсегда забыть о своих планах. Второй. Второй?

Дверь скрипнула. Королева обернулась, увидев входящую Мэгими. Наперсница присела. Ее лицо было слегка встревоженным.

- Что-то случилось, ваше величество?

- Нет, - отрезала та, - ничего. Что за неуместные вопросы!

- Я слышала шум, ваше величество, - робко проговорила девушка.

- Ах, ты слышала шум! Скажите на милость, каким образом? Ты подслушивала!

- Нет, нет! - отшатнулась Мэгими.

- Да, да! Я знаю, что это так! Все, милочка, мое терпение закончено. С меня хватит. Я не желаю терпеть у себя на службе девицу, которая без зазрения совести подслушивает и подсматривает! Погоди, только вернется король.

- Ваше величество! - взмолилась наперсница, - клянусь вам, я не подслушивала! Я была слишком далеко для того, что бы услышать хоть что-нибудь. Клянусь вам!

Оливетт посмотрела на нее, как на мерзкое насекомое и отвернулась, направляясь к своему креслу.

- Когда мне понадобится шпион, - медленно произнесла она, - возможно, тогда я вспомню о тебе и призову опять на службу. Но сейчас ты уволена.

Мэгими всхлипнула, не понимая, за что ей такая немилость. Что она сделала? Почему королева ее прогоняет? Ведь она всегда старалась выполнять все ее поручения как можно старательнее, ни о чем не забывала, ничего не пугала, всегда старалась угодить. А что насчет подслушивания, то это было почти беспочвенным обвинением. За этими толстыми, плотными дверями совсем ничего не слышно. Мэгими уловила лишь интонацию разгневанной Оливетт и поняла, что та очень сердита на мага. Ничего из того, что следовало бы знать королю.

Хотя Мэгими служила королеве верой и правдой, все же ее муж значил для нее гораздо больше. Именно он позволил ей жить в этом замке и не дал умереть с голоду, когда она осталась без средств к существованию, совершенно одна, так, что и защитить некому. Именно поэтому Мэгими принимала слишком близко к сердцу его проблемы с женой. А проблемы были. Она не раз замечала, каким неприязненным взглядом та смотрит на короля.

- Ваше величество, - прорыдала Мэгими, - кто же будет вам прислуживать, если вы меня прогоняете?

- Я уже нашла тебе замену, - недобро прищурилась Оливетт, - не стоит считать себя единственной на весь королевский замок. Даю тебе полчаса на сборы. Все.

Девушка закрыла лицо руками и выбежала вон. Она ничего не видела перед собой и едва не влетела в стену. Но в последнюю секунду свернула и помчалась в свою комнату.

Ромейн, вернувшаяся в башню, сидела на стуле, положив перед собой раскрытую книгу. Но не читала, она ждала, посматривая на дверь. Ей было любопытно, что такого хотел сказать королеве маг.

3а прошедшее время девушка сильно продвинулась в магических науках и уже давно не была тем желторотым птенцом, каким ее принял Меор. Но кое-что ей было недоступно до сих пор. Она, при желании могла с легкостью читать чужие мысли, особенно те, что сами просились на волю, но то, о чем думал маг, было для нее тайной за семью печатями. Как ни пыталась Ромейн проникнуть в его мысли, у нее ничего не выходило, причем, Меор всякий раз ловил ее на этих попытках. Но не ругал, о нет. Впроче, иногда лучше бы выругал, чем это холодное отчужденное молчание. В такое время девушка чувствовала себя очень неуютно в его обществе. Впрочем, в его обществе трудно было чувствовать себя уютно в любое время суток. Он подавлял своим величием всех подряд. Правда, Ромейн отчаянно сопротивлялась и не без успеха. По крайней мере, она была уверена, что не все ее мысли ему доступны.

Наконец, дверь открылась и вошел Меор. Он, даже не посмотрев на Ромейн, проговорил:

- Любопытство - это грех.

- Да, я знаю, - согласилась она, - но я ничего не спросила.

- А я ничего бы и не ответил.

- Разумеется, - и девушка уперлась взглядом в книгу.

- Бокал вина, - негромко велел Меор, садясь в кресло.

Ромейн подняла голову и взглянула на него непонимающе:

- Что?

- Я сказал: бокал вина.

- Белого или красного?

- Ты знаешь.

- Да, - она сделала легкий жест рукой и скова уткнулась в книгу.

В руках Меора появился бокал, полный красным вином до половины,

- Апельсин. И огонь в камине.

Повертев в руках круглый оранжевый цитрус, маг заметил:

- Это мандарин. Ты снова ошиблась.

- Он тоже вкусный, ваша немилость.

- Не язви. Разговаривать со старшими следует вежливо и учтиво.

Ромейн дала ему требуемое, а мандарин забрала себе, в мгновение ока очистив его от кожуры и разделив на дольки.

- Что ты делаешь? - спросил Меор.

- Читаю.

- За чтением не едят.

- Хорошо, я уже не читаю, а ем мандарин.

Девушка сунула в рот одну дольку, тщательно пережевала, ее и проглотила. Ей очень хотелось сейчас превратить Меора в вешалку и поставить в угол, чтобы он не ворчал и оставил ее в покое хотя бы на пару часов.

- Ты делаешь некоторые успехи, - сказал маг, попивая вино.

- Некоторые, - хмыкнула Ромейн.

- Именно. До истинного мастерства еще далеко.

- Прошу прощения, ваша милость, но вы сами тоже не сразу стали магистром.

- Иногда я жалею, что здесь нет розог, - задумчиво заметил он, - впрочем, заняться этим следовало раньше. И в вешалку ты меня не превратишь. Сперва освой подставку для бумаг из крысы.

Ромейн поджала, губы и отвернулась.

- Что нужно сказать?

- Мне очень жаль

- А вот это неправда. Ну, да ладно. Где крыса?

Девушка захлопнула книгу и поднялась. Сейчас Меор сполна отплатит ей и за вешалку, и за прочие дерзости. Он никогда не кричал на нее, не оскорблял, но некоторые его слова и действия были хуже оскорблений и побоев. Сначала Ромейн злилась, негодовала, дерзила и даже грубила, но потом поняла, что это бесполезно. Она научилась сдерживаться и пропускать наиболее обидные слова мимо ушей. Но не всегда.

Процесс превращения крысы в подставку для бумаг прошел успешно, но Ромейн не надеялась на похвалу. Здесь ее никогда не хвалили.

Вернув крысе изначальный облик, Меор позволил ей удрать и откинулся на спинку кресла. Посмотрел на свою строптивую воспитанницу, которая до сих пор дулась и бросала на него колючие взгляды.

- Неплохо.

- Конечно.