Каюсь. Том Второй (СИ) - Раевская Полина - Страница 45

злорадной усмешкой.- Каждый должен платить по счетам, подруга. И ты заплатишь! -Я убью тебя, сука, вот этими руками, если ты хоть шаг сделаешь в мою сторону! - выплюнула я, хотя саму трясло от страха, ужасное предчувствие затмевало разум. -А мне и не придется, Токарева. Ты наверное, еще не в курсе, что за просто так Пластинин ни с кем не трахается. Но ничего, скоро узнаешь,- снисходительно парировала она и отсалютовав, покинула прихожую. Я же пулей выскочила из квартиры, задыхаясь от душащих меня слез. Я чувствовала, что мой мир разваливается на части, что ничего уже нельзя исправить, ничего нельзя вернуть, и это было невыносимо. Невыносимо понимать, что я действительно то мерзкое существо, зацикленное на себе, которое описала Гельмс. А ведь я знала, что однажды мое самолюбие и импульсивность будут стоить мне очень дорого, но все равно продолжала идти у них на поводу, утрачивая контроль над своими действиями. И вот настал тот момент, когда даже я сама не в силах найти себе оправдание. Чем мне себя оправдать? Тем, что Олег взбесился и дал волю рукам? Так я сама его довела бесконечным враньем и дурацкими выходками. Или может, что повлиял на мое поступление? Глупо. Учитывая, что он все сделал, чтобы я чувствовала себя независимой в этом вопросе. А что теперь сделать мне, чтобы если он вдруг узнает, не чувствовал себя преданным? Что мне ему сказать? Но эти вопросы растворяются в ту же секунду, как я выхожу из подъезда и вижу напротив припаркованный Рэндж Ровер Гладышева.Все внутри меня обрывается, страх и смятение парализовывают каждую мышцу. Я замираю и немигающим взглядом смотрю сквозь лобовое стекло на Олега, откинувшегося на спинку сидения. Кажется, что он сидит так уже давно. Значит, Гельмс - сука, запомнила его номер телефона и позвонила. Вот о какой расплате шла речь. У меня начинается паника: дыхание перехватывает, слезы жгут глаза, а сердце колотится, как сумасшедшее. Мне хочется убежать, исчезнуть, сгинуть с лица земли. Становится так плохо, так стыдно и противно, что я делаю шаг назад, чтобы спрятаться, чтобы хотя бы на мгновение оттянуть неизбежный конец. Боже, неужели это все? Неужели вот так омерзительно, вот так глупо и уродливо все закончится? Нет! Пожалуйста, умоляю, только не так! Боже, только не так! Я шептала про себя молитву, ломая себя, толкая изо всех сил вперед, понимая, что лучше узнать все сейчас, ибо ожидание - хуже всего. Но я вновь ошиблась, хуже всего оказалось встретить первый Гладышевский взгляд. Как только он посмотрел на меня, я застыла, сердце с грохотом упало куда-то вниз, разлетаясь на осколки, стыд и горечь затопили с головой, зажгли глаза, разъедая их, будто кислотой. Вся моя решимость в момент улетучилась. Нет, я не смогу! Не смогу!- шептала я про себя, отходя от машины, продолжая умирать, глядя Олегу в глаза. А когда он потянулся к двери, меня заколотило от ужаса, и зажав трясущейся ладонью рот, пытаясь заглушить рыдания, я бросилась бежать, сама не зная, куда. Впрочем, это было неважно. Главное - подальше от последствий, от этого позора, хоть и понимала, что это бесполезно. Гладышев бежал за мной следом, и с каждой секундой расстояние между нами сокращалось, что доводило меня до бесконтрольной истерики. д потом сильные руки подхватили меня, отчего я на мгновение взвилась в воздух, задыхаясь от ужаса. Я начала вырываться, биться из последних сил, но он удерживал меня поперек талии, прижимая к себе так сильно, что я едва дышала. -Тише, успокойся, - прошептал он. -Не надо, пожалуйста, не надо! Я не могу…,- зарыдала я, захлебываясь отчаяньем, сползая на землю, но Олег тут же подхватил меня на руки и понес к машине. У меня не было сил вырываться, все внутри меня умирало, отсчитывая последние шаги. Уткнувшись Гладышеву в шею, судорожно втянула любимый аромат и задохнулась, понимая, что больше никогда не смогу так сделать. Больше никогда! Меня вновь скрутили рыдания, и я не смогла их сдержать, да и смысла в этом не видела. А потому заревела в голос, отчаянно и надсадно, вцепившись намертво в плечи Олега, боясь отпустить. -Малыш, прошу тебя, успокойся, пожалуйста, просто выслушай меня! - попросил он вдруг, вызывая у меня ступор. Я застыла, словно Гладышев нажал кнопку «стопе в моей истерике. Внутри меня что-то щелкнуло, и я медленно подняла голову, заглядывая Олегу в лицо. То, что я увидела в его взгляде, потрясло меня до глубины души. Столько вины было в его глазах, столько сожаления, раскаянья и любви, что я задрожала, хватая воздух ртом, ничего не понимая. Пока мы шли до машины, я лихорадочно обдумывала происходящее, но на ум ничего не приходило. Я не могла понять, почему Гладышев разговаривает так, словно виноват он, а не я? Он, конечно, виноват, но после сегодняшней ночи разве это имеет значение? Так почему он смотрит так, словно я - самое дорогое, что есть у него в жизни? Что это вообще значит? -Что ты тут делаешь?- спросила дрожащим голосом, стараясь не смотреть на Олега, когда мы к моему облегчению выехали со двора Пластинина. -Ты оставила свой телефон, я позвонил твоей Кристине, она сказала, что ты у нее, - объяснил он неловко, приводя меня в еще большее замешательство. -И… как ты меня нашел? - выдохнула я, нервно кусая губы. -В прошлый раз, когда ты не ночевала, мои люди искали тебя и узнали, что ты была по этому адресу. Прости, что тогда думал, черт знает, что! Я должен был…, - он не успел договорить, потому что я начала истерически хохотать, не в силах поверить в собственное везение. Господи, это что, шутка такая? Неужели судьба милосердно дает мне второй шанс? Неужели не все еще потеряно? Я продолжала хохотать, а Гладышев напряженно вести машину. Мой смех постепенно перетек в слезы, и я плакала, забившись в сидение, боясь смотреть на Олега. Гладышев потрясенный моей истерикой, остановился на какой-то пустоши, но мне было все равно. В моей душе творилось что-то невероятное. Все переворачивалось с ног на голову, будто в последний момент мою смертную казнь отменили, и меня помиловали. Я захлебывалась слезами облегчения и в тоже время, мне было противно от самой себя. Гладышев же был в полной растерянности, но отцепив ремень безопасности, повернулся ко мне, собираясь что-то сказать. -Малыш, я знаю, что ты не хочешь иметь со мной ничего общего после всего случившегося, - раздался его покаянный голос, сталкивающий меня в мой личный ад из вины, раскаянья и нестерпимой боли. Меня заколотило от нового приступа отчаянья. Я не могла выдавить из себя ни звука, лишь молиться. Боже, пусть он замолчит! Пусть не смеет просить прощение у такой жалкой мрази! Прошу тебя, Боже, я не выдержу этого! Не выдержу…. Но меня никто не слышал, а Гладышев продолжал рвать мою душу на ошметки. -Знаю, что перешел все границы, и мне нет оправдания. Я их и не ищу. Это было мерзко, я сам себе противен! Знаю, что ты достойна лучшего, гораздо лучшего. Я захохотала, сбивая его, думая про себя, чего теперь достойна. Уж точно не тех слов, которые он продолжал говорить. -Знаю, это звучит после всего киношно и пафосно, но поверь, все, чего я действительно хотел, так это любить тебя, оберегать, баловать, делать счастливой. Знаю, я не справился с этой задачей. Прости меня! Я так редко просил у тебя прощение и так часто причинял боль… -Пожалуйста, замолчи!- попросила я хриплым шепотом, захлебываясь слезами. -Не могу, я и так слишком долго молчал. Знаю, мне не следовало приезжать. Знаю, что должен отпустить тебя, но у меня не хватает сил, малыш, понимаешь? - покачал он головой, прожигая меня насквозь горьким взглядом. - Я должен тебе кое - что сказать прежде, чем ты решишь, что тебе это все ни к чему. Хотя сказать надо было это все гораздо раньше, но …ты же знаешь, я не расшибаемый об дорогу дурак, -усмехнулся он невесело, я же улыбнулась сквозь слезы, сканируя любимые черты, не веря, что у меня хватает наглости слушать, как он корит себя за вчерашний инцидент. Ведь он прав был, не доверяя мне. Я совсем завралась, заигралась. Но я слушала, хоть душа и заходилась горькими слезами. -Это не оправдание, а констатация факта, точнее даже неутешительный диагноз, - продолжил он свою уничижительную речь. - Просто я ничего уже не ждал от этой жизни, я думал, что мои лучшие годы прошли. А потом ты, как ураган обрушилась на меня со своей любовь, и я пополнил ряды придурков, которые борются со стихией. Но чем больше я пытался избавиться от чувств к тебе, тем больше влюблялся, - прошептал он и взяв мою дрожащую руку, сжал, впервые признаваясь в любви. - Возможно, уже поздно это говорить, но я люблю тебя, Ян! Люблю так, как никого никогда не любил! Я был не прав, во всем не прав и я прошу у тебя прощение! -Не надо!- приложила я к его губам ладонь, всхлипывая и заикаясь от рвущих меня на части слез боли. Я не могла слушать, как он изливает мне душу после того, как я предала его. Все внутри меня бунтовало против этого. Я чувствовала себя такой тварью, что хотелось сдохнуть, прямо в ту же секунду, как он поцеловал мою руку, прижатую к его рту и обхватив мое лицо своими ладонями, горячо продолжил, покрывая поцелуями мокрые щеки, собирая губами мои лживые слезы, тем самым превращая меня в абсолютнейшее ничтожество. -Я знаю, у меня много недостатков, малыш. Я совершил столько ошибок, сколько люди, порой, за всю жизнь не совершают. В наших отношениях ты была смелей меня, уверенней. Я же подобно трусливому мальчишке тысячу раз оступался, обижая тебя, причиняя боль, заставляя страдать. Я все время оглядывался назад и боялся смотреть в будущее. Но сегодня ночью я о многом думал, и понял, что не смогу жить без тебя. Дышать без тебя не смогу, потому что ты - мое все! Ты - та самая женщина, которую я искал всю жизнь. Когда я представляю свое будущее, то вижу твое лицо, слышу твой смех. Поэтому я прошу тебя, дай мне еще один шанс! Позволь, показать, что даже такой дурак, как я умеет любить и способен сделать женщину счастливой. Я обещаю то, что случилось прошлым вечером, никогда не повторится. Прости меня! Я никогда не вставал на колени, никогда ничего и ни у кого не просил даже в самые тяжелые моменты своей жизни, но ради тебя, я бы и на колени встал и … Я не позволила ему договорить, прижалась солеными губами к его губам, всхлипывая и заходясь рыданиями, вопрошая: « За что?я За что эта мука, за что эта насмешка судьбы? Почему именно сейчас? Почему я не почувствовала раньше? Как не заметила этих чувств? Ведь я так о них мечтала. -Молчи! - выдохнула ему в губы, целуя его, лихорадочно зацеловывая каждую черточку. Скользя дрожащими руками по бесконечно родному лицу, захлебываясь слезами и единственным желанием - быть ближе, растворится в нем. Мне он был необходим, как воздух. Я хотела, чтобы он стер эту проклятую ночь с моей кожи, с моих губ, с моего тела. Я хотела отмотать ленту времени и вернуться во вчерашний вечер, где я принадлежу лишь ему. -Малыш, что ты делаешь?- прошептал он, когда я распахнула на нем пальто и стала покрывать поцелуями его шею, торопливо расстегивая пуговицы на рубашке. -Умираю без тебя, - прошелестела я, касаясь языком его губ, ощущая дрожь его тела, которая передалась и мне. -Поехали домой, - предложил он, отвечая на мой поцелуй. Я чувствовала, что он растерян и обеспокоен, но я была растеряна не меньше его. Именно поэтому он мне нужен был, как якорь в хаосе моей жизни, которая разваливалась у меня на глазах. Мне было страшно, очень страшно. Все, что осталось пока еще неизменным, это наша страсть. И я цеплялась за нее, как утопающий за спасательный круг. Мне нужно было почувствовать, что этот мужчина все еще мой, а я - его. -Прошу тебя, - всхлипнула я, глотая бегущие по щекам слезы. Гладышев обхватил мое лицо ладонью, заглянул в глаза, удерживая на месте, но я тут же их закрыла, отчаянно боясь, что он все поймет.