Порочное влечение (СИ) - Бушар Сандра - Страница 24

Выбора у меня, к сожалению, не было… Медленно протянув руку к замку на брюках, осторожно потянула его вниз.

— Умница, — немного хрипло констатировал он и я почувствовала, как под пальцами что-то шевельнулось. — Моему члену не терпится, чтобы ты попробовала его на вкус.

— Я не знаю, что делать, — робко призналась я, надеясь, что это поможет избежать этой ужасной участи, но Роберт только рассмеялся, словно я сказала какую-то шутку.

— Освободи его, — наконец скомандовал он, возвращаясь к своему обычному тону, разве что с легкой хрипотцой, и я медленно и неуверенно спустила брюки, а затем осторожно прикоснулась к эрегированному мужскому органу через белые плавки-боксеры с черными буквами «Calvin Klein» на белой резинке, заставляя тяжелую мысль о том, что я должна сейчас буду сделать, все же просочиться в растерянное сознание. — Ну же, давай. Я не могу стоять так вечно.

Оттягивать неизбежное смысла не было, так что одним резким движением я опустила плавки вниз и они упали в довесок к брюкам. Член, вырвавшийся на свободу, буквально ударил мне по лицу и я с ужасом простонала:

— Я не смогу… Он не поместится… Слишком большой…

— О, поверь… Еще такого не было, чтобы мой член не помещался в рот. Он, конечно, большой, но не три метра, — раздраженно выдал мужчина, а затем жестким, не терпящим возражения голосом, добавил: — Возьми его в рот и соси, как сосательную конфету! — тяжело сглотнув, я аккуратно обхватила одной рукой член и начала медленно подносить его ко рту. Чтобы не получить очередную оплеуху от Роберта, я аккуратно и осторожно прикоснулась к самому краю головки губами и замерла, не решаясь на следующий шаг. — Открой рот и не сжимай на нем зубы. Второй рукой можешь массировать яйца, чтобы я быстрее кончил.

Зажмурив глаза, как перед падением в пропасть, я все же широко открыла рот и почувствовала, как мужчина одним резким толчком вошел в меня, не спрашивая разрешения, и нецензурно выругался.

Его рука безжалостно насаживала меня на свой член, не давая ни малейшей возможности перевести дыхание… Мне было стыдно и жалко себя, по щекам текли слезы горечи и разочарования, но было в этом что-то… низменное, возбуждающее… Какие-то отдаленные крупицы моей души трепетали от каждого его толчка, стона, того, как тяжело он дышит и матерится сквозь зубы. Роберт был прав, мои трусики давно уже были мокрые и я ненавидела себя за это…

Я знала, что сейчас Роберт находится в моей власти. Сейчас он уязвим. Мне хотелось, чтобы не он насаживал меня на член, а я сама делала это… Была главной… Поэтому, медленно проведя языком по пульсирующей плоти, я довольно почувствовала, как Шаворский замер и издал хриплый рык.

Его хватка на моем затылке ослабла, когда он понял — я включилась в игру. Одной рукой схватив за основание, ртом захватила чувствительную головку. Моя язык медленно прошелся по всем его венками и наградой для меня стал его тихое, сливающееся с вибрациями и громким дыханием, «Ммммышка…». Он словно снес мне крышу и дал установку: довести этого мужчину до оргазма, выжать из него все, что можно, заставить его кончить от моих прикосновений… Я быстро поглощала его член раз за разом, прислушиваясь к сбивчивым фразам, смысл которых понять было практически не реально. Что-то вроде: «да», «умница», «так отлично», «не забывай про яйца»…

Но в один момент он остановился и его руки быстро подхватили меня под попу и подняли на свой уровень, прижав к стене так крепко, словно я могла бы убежать…

— Обхвати меня ногами, — хрипло сказал он, с мутными от возбуждения глазами. Пока одна рука держала меня под попу, другой он сдвинул мои трусики с шортами в сторону и резко вошел на полную длину. Это было так неожиданно, что я впилась пальцами в его рубашку и зарылась носом в складки пиджака, жадно хватая ртом его мужской аромат.

Толчок, еще толчок… Моя спина безжалостно прижата к шершавой стене… Толчок… Его рука больно вонзается в волосы, словно намереваясь вырвать их. Толчок… Затем она перемещается на мой клитор и начинает вычерчивать там узоры, от которых внизу живота все сводит от возбуждения и надвигающегося оргазма. Толчок… Шорты больно, но одновременно и сладко скользят по клитору, помогая рукам Роберта завершить начатое… Толчок и мы вместе заканчиваем этот раунд, погружаясь в атмосферу полного уединения друг с другом…

Жаль, что не на долго.

Ничего не говоря, он снял меня с себя, как… часы или галстук, и посадил на стоящий около нас стул. Затем забрал свой ремень и молча, не глядя в мою сторону, спокойно вышел, словно ничего и не произошло.

Было больно… Спустя целую минуту от легкого головокружения я вдруг осознала, что не дышу. Легкие противно жгло, но обида не давала впустить новую порцию кислорода. И, когда первая слезинка скатилась со щеки, стало ясно, что мне нужно — выплакаться. Молчаливые слезы быстро переросли в депрессивные всхлипывания, которые вскоре заменили судорожные рыдания.

Мой разум отвергал Роберта, сердце противилось ему, а вот тело подчинялось безоговорочно. И, думаю, моя истерика была вызвана как раз не унизительным наказанием Шаворского, ведь от этого чудовища можно ожидать чего угодно, а тем, что сознание включилось и активно зазывало меня в игру, когда я стояла на коленях перед мужчиной и старалась испытать к нему хоть каплю ненависти… Настоящей ненависти, а не навязанной самой себе постоянными повторениями фразы: «Роберт плохой». А это значит, что он медленно проникал мне в мозги, как пронырливые тропические лианы или… рак, пожирающий не только внутренние органы, а еще душу… и сердце.

Где-то между размышлениями о Роберте, моей дальнейшей судьбе в этом доме и планах на будущее, я заснула, откинувшись на стуле… Честно говоря, в моей практике уже были подобные шутки биологии, но в основном во время сессии в вузе или после недели семинаров… В этот раз я не была уставшей и сонной, у меня просто в первые в жизни сдали нервы.

Мне ничего не снилось и проснулась я резко, словно кто-то толкнул меня, заставляя вернутся в реальность, а не отсиживаться. От неожиданности я начала оглядываться, но никого не увидела. Тем не менее сон пропал и пришлось, разминая занемевшее тело, быстро вставать и перекочевывать на кровать.

Минуты казались вечностью и тьма за окном никак не рассеивалась. Сон больше не приходил и мне казалось, что я никогда не чувствовала себя бодрее, чем в ту ночь. Кроме того, на улице была ужасная жара. Пару раз я вставала с постели: чтобы открыть окно, затем чтобы отодвинуть от него штору, а потом просто сдалась и захлопнула его к чертям, так как воздух на улице был горячий и толку от него не было никакого.

Прохладный душ только прояснил сознание и теперь я хотела пить и есть. Как бы странно это не звучало, но передвигаться ночью по дому я не боялась. Его хозяин наверняка уже спал, домработница тоже, а если и были охранники, патрулирующие дом, то наверняка делали это на улице. Потому, натянув на себя легкую атласную ночную сорочку, подаренную Таней на день рождения, я направилась вниз перекусить.

Еще было что-то по-детски озорное — пройтись по дому ночью… в полной темноте… Ага, где уж там! Система освещения Шаворского реагировала на движения и едва моя нога ступала в новый коридор или комнату, как свет яркой вспышкой ослеплял меня, заставляя семенить ногами быстрее словно рассекреченного ночного ворюгу…

Едва я вошла в «белую-пафосную-столовую», как я ее прозвала про себя, то вынуждена была тормозить так резко, что чуть не сбила рукой ретро-подсвечник с трюмо… А все дело в том, что в широком кожаном кресле сидел никто иной, как Роберт… Его голова опиралась на правую ладонь, вторая держала газету, а ноги лежали на небольшой скамейке из того же комплекта, что и кресло. Я не сразу поняла, что мужчина спит, так как он заснул во время прочтения, видимо, «очень интересной» статьи, и глаза были опущены вниз. По идее, я должна была догадаться об этом, так как свет был выключен, но тогда была слишком напугана.

Мои мысли были заняты дилеммой: сбежать обратно в комнату сразу же; быстро сходить на кухню за едой и только потом вернуться быстрыми перебежками обратно; или…