Бешеный прапорщик. Части 1-19 (СИ) - Зурков Дмитрий - Страница 21

Нет, визжим, слюни пускаем и, наверное, не врем. По глазам вижу. Он сейчас готов рассказать все, что помнит и знает, начиная с детского садика. Лишь бы нож отодвинулся хотя бы на сантиметр. Так, вооружение – только стрелковка, пулеметы не таскаем, это есть хорошо.

– Что с хозяевами хутора?

Ага, хутор брошенный. Хозяева смотались подальше от германского орднунга. И правильно сделали…

– Слушай, «ганс»… Ты – не Ганс? Ты – Карл? Хрен редьки не больше. Ты женат? Да? Отлично! Так вот, Карл, если мы придем в твой фатерлянд и у тебя на глазах будем по очереди насиловать твою жену, – тебе это понравится? Нет? Так какого … вы здесь такое устраиваете?! Ладно…

Допрос прервался из-за топота копыт по дороге. К нам подскакал Гриня:

– Командир, тут это… Короче, барышня просила передать, что она очень просит тебя, чтобы ты раненого немца с собой взял. Мол, он раненый, пленный…

Ну вот как воевать в таких условиях?!

– Ох, блин… Добро, грузите его вьюком на лошадь и пошли…

Пока мы общались с «интуристом», Маша привела в порядок раненых и при нашем появлении поспешила оказывать помощь немцу, которого положили рядом с последней телегой. И пока она делала перевязку, я стоял рядом и смотрел на немца. Смотрел, поигрывая ножом в руках. А думал совсем о другом, точнее, о ДРУГОЙ. После этого случая не хочется совершенно оставлять ее в госпитале. Они ведь тоже ездят за ранеными…

После перевязки немца, еще ошалелого после всего случившегося, положили в повозку, и мы тронулись. Впереди дозором скакали Гриня с Михалычем. Я, как несведущий в лошадях, сидел рядом с медсестрой на первой телеге, которой правил Андрей, сзади тыловым дозором шел Митька, за возниц на остальных телегах были легкораненые. Мы проехали километра три, когда сзади раздался свист. Обернувшись, я увидел подъезжающего Митяя.

– Командир, там с немцем чегой-то делается. Воет, бьется по телеге, как юродивый…

– Колонна, стой!

Ну, пойдем полюбопытствуем, что там случилось.

– Я с вами, – у Маши в руках появилась сумка с медикаментами, – может быть ему нужна помощь.

– Лучшая помощь для него, – что бы я его подольше не видел и не мог до него дотянуться…

– Денис Анатольевич, не будьте таким жестоким, – Она говорила тихонько, чтобы слышал только я один, – Он, прежде всего, – раненый и ему нужна медицинская помощь…

И не дав мне раскрыть рта, побежала к последней телеге. Да, уж, воистину – сестра милосердия…

Поспешив за ней, я увидел интересную картину: на земле, воя что-то нечленораздельное и колотясь головой о тележное колесо, корчился герр лейтенант… Пены изо рта нет, да и на эпилепсию не похоже, скорее всего, – обычная истерика… Ну да на этот случай есть хорошее лекарство. Оттянув «ганса» от телеги, даю хорошую пощечину. Осторожно так, чтобы не сломать ничего, потом еще одну. Снимаю с ремня флягу, лью воду на лицо. Он перестает дергаться, только все еще стонет и скулит, закрыв глаза…

Рядом со мной опускается Маша.

– Ну и что это за концерт по заявкам?.. Рану разбередил?.. Так потерпи маленько, скоро довезем тебя до доктора…

– Найн… Ньет… Это есть не рана… – немец открыл глаза и смотрит на «сестричку», – Простьите менья, фройляйн!.. Нас училь, что всье руссише – есть не человек, унтерменшен!..

Вот я тебе сейчас такого «унтерменша» устрою, гаденыш, мало не покажется… Но немца несло далее…

– Фройляйн, битте… простьите менья! После наш разговор… Ви есть оказать мне помостчь!.. Ваш официр… дольжен биль… менья убийть!..Он есть везти менья в госпиталь… Ви есть спасти мой жизнь!.. Ви помогайт моя нога!.. Фройляйн!.. Я есть очьень просить… дать мне ваше прощений!..

Он перестал елозить по земле, только дыхание с хрипами вырывалось изо рта. Я молча сидел и смотрел на немца. Потом достал из ножен клинок, повернул лейтенанта на живот. Краем глаза заметив дернувшуюся Машу, перерезал ремешок, связывавший руки и помог подняться. «Ганс», в смысле Карл, ухватился за бортик повозки и стоял, не отрывая молящего взгляда от девушки. Она тихо ответила:

– Я Вас прощаю… Но оставайтесь человеком…

Капитан Валерий Антонович Бойко- змей еще тот! Искуситель и издеватель! Приехал к нам на базу, посмотрел на занятия с вновь прибывшими добровольцами – их набралось пока девять человек, оценил арсенал, нажитый непосильным трудом (в смысле глянул на нашу военную добычу). Затем получил в подарок трофейный люгер, и огорчил решением использовать меня, как курьера. Типа некому в корпус директиву отвезти. Я ему с пеной у рта начинаю доказывать, что нам заниматься и заниматься надо, а он стоит и улыбается. И никак его не пронять! И ведь благодарен должен ему быть – провернул приказ о присвоении званий за неделю. Это уметь надо, да и знать к кому и как подойти. И теперь наш дружный коллектив – это вахмистр, трое приказных. Ах, да, забыл. И подпоручик в качестве командира!..

А теперь вовсю пользуется правами благодетеля! И далась ему эта директива!.. Нет, обязательно я, и обязательно со своими в качестве конвоя!.. Хорошо, что штабной автомобиль дает, с ветерком поедем. Отмазаться не получается. Я уже смирился с тем, что день потерян, а он, змеюка – искуситель сообщает мне, что есть у него еще одно поручение, которое я якобы выполню с удовольствием! И на мой вопросительный взгляд сообщает с невинным видом, что я бы мог заехать в известный госпиталь и забрать Анатоля Дольского! Того уже выписывают, а мне – по пути… И стоит с довольным видом, рассматривает мое выпадение в осадок! Так и обнял бы его крепко-крепко, до асфиксии! Издеваться изволите, Ваше высокоблагородие? Знаете ведь, что от такого предложения я не откажусь! И с удовольствием поеду забирать Анатоля в госпиталь!.. И соберусь очень-очень быстро!.. И не дай Бог, мои «орлы» соберутся медленней меня!

…Решил брать с собой двоих, ехать недалеко, да и не так, чтобы опасно. Михалыч Гриню себе в помощь оставил, с оружием разбираться, а мы с Митяем и Андрейкой переодетые, чистые и надраенные, отправились на выполнение «очень важного и ответственного задания». Когда выехали из города, упросил шофера дать порулить, и теперь сижу за рулем и давлю на газ… Ну, что сказать с точки зрения водителя начала следующего века… Руль тугой, тормоза слабенькие, про синхронизаторы в КПП можно и не вспоминать. Скорости переключаются в два нажима сцепления, как на грузовых. Зато нет такой обезличенности машины, как в мое время… Водила сначала переживал за свой «Даймлер», потом смирился с неизбежным, да и я не так уж и лихачил. До корпуса добрались быстро, сделали все дела, и снова я за «баранкой». И каждый метр, каждая секунда, каждый удар сердца приближает меня к госпиталю. Еще чуть-чуть, и мы приедем… Вот и знакомые ворота, знакомое крыльцо. Чуть ли не бегом несусь в палату к Анатолю. Быстренько здороваюсь, мол, давай собирайся, а мне некогда… А он, еще одно, блин, приключение на мою голову, печально повествует мне, что он, поручик Дольский, нашел в этом госпитале мечту всей его жизни, и что как следует не попрощавшись с ней, он никуда не поедет. А заодно даст младшему товарищу, то бишь мне, пару часов времени, чтобы и я мог повидать некую особу, которая по наблюдениям всего госпиталя и его личным, после отъезда господина прапорщика, ходит грустная. И наверное, только в силах вышеозначенного прапорщика эту особу развеселить… Я быстро согласился с тем, что до темноты мы вернемся, даже если и выедем попозже, и выскочил в коридор, чтобы бежать искать… А вот где мне ЕЕ искать? В перевязочной?.. В операционной?.. Надо идти к Михаилу Николаевичу, он здесь самый главный…Вперед, аллюр «три креста»!

А вот и его кабинет. Из-за приоткрывшейся двери доносится голос старого доктора:

– Ну что же Вы, голубушка… Сейчас всем трудно, но раскисать нельзя… Надо надеяться и верить в лучшее…

Аккуратно стучу в дверь и вхожу:

– Здравствуйте, доктор! Простите, что помешал…

– Да никак Денис Анатольевич к нам пожаловали-с! – обрадовался тот, – Рад Вас видеть, какими судьбами?