Книга вторая. Магическая Экспедиция - Звездная Елена - Страница 36
- Предыдущая
- 36/58
- Следующая
Я не представляла, я запихнула старый, потертый, покрытый заплатками свитер в рюкзак, добавила к нему пару носков, развернулась к Владыке и сказала решительно:
— Нет.
— В смысле — нет? — не понял дракон.
Пояснять не стала. Молча подошла к столу, взяла ломоть отрезанного хлеба, поверх уложила сыра и кусок ветчины и, прикрыв все вторым ломтем, направилась к двери. Там, отложив бутерброд, натянула шапку, следом плащ, обулась, перекинула рюкзак через плечо и, обновив заклинание на двери так, чтобы она захлопнулась, как только Владыка покинет комнату, все так же не сказав ни слова, вышла в коридор.
Торопливо пройдя по этажу, спустилась по лестнице вниз, обойдя стоявшую и задумчиво грызшую яблоко Марчену Лис. То, что она никуда в лес не шла, было и так понятно. Во-первых, она не из тех студентов, кого могли отправить на подобное, во-вторых, в положении.
— А, Радович, — скривилась она, заметив спускающуюся меня. — Ну что, и как тебе Вачовски?
Даже реагировать не стала.
— Вы хоть предохранялись? — понеслось мне вслед.
Естественно, тоже промолчала, разве что шаг ускорила.
— А-а, ну ясно, скоро пузатых в университете станет больше, — хмыкнула Марчена.
Остановившись, я повернулась к ней и поняла то, что панна Лис старательно скрывала — ее не радовал ни этот ребенок, ни особое положение в учебном заведении. В огромных карих глазах Марчены стыла такая тоска, что впору было предложить ей идти с нами в лес.
— Не смей на меня так смотреть! — огрызнулась магичка. Тон был гневный и злой, а вот по щекам вдруг потекли слезы. — И жалеть меня не смей, эмпатка доморощенная!
Она развернулась и взбежала по лестнице, едва не столкнувшись со спускающимся Вачовски, который практически поймал ее в объятия, придержал, несмотря на попытки магички вырваться, и что-то спросил. Наблюдать за тем, чем завершится их разговор, я не стала, повернулась и поспешила на двор.
Там уже вовсю рассаживали студентов по самоходным многоместным телегам. Их у университета было около восьми штук, временами нам поручали ремонт, под присмотром преподавателей, естественно. Эти две как раз и были плодом наших лабораторных работ. Первая телега представляла собой длинную конструкцию на двадцати колесах, выполненную из мореного черного дуба и некогда даже украшенную позолотой… Ныне от позолоты мало что осталось, от резных украшений, в принципе, тоже. На одном боку телеги было выжжено магическим огнем: «Тут ремонтировал Андреас», ниже той же рукой: «Василеа, я люблю тебя!» Парень был, конечно, запоминающийся — косая сажень в плечах, копна пшеничных волос и медово-карие теплые глаза, но еще более запоминающимся оказался в образе девицы, после того как дорвался до любимой и поцеловал проклятого принца Эвасэта. Причем девицей этот талийский парень оказался настолько привлекательной, что из университета его неведомо каким образом выкрали. Дело было еще на первом курсе, мы тогда Андреаса искали всем университетом, в смысле, студенты-платники отдыхали, а стипендиаты каждый кустик в парке осматривали с крайней подозрительностью, но так ничего и не нашли. Андреас в роскошном, но порвавшемся из-за вновь вернувшихся к нему широких плеч платье вернулся через три дня, в смысле, когда проклятие закончилось, гордо прошел через весь университет, поднялся в кабинет к ректору и там разрыдался. Я бы ни в жизнь не узнала, но, отрабатывая очередное наказание, как раз занималась тем, что натирала до блеска все коллекционное оружие магистра. Подозреваю, ректор искренне надеялся, что я когда-нибудь себе что-нибудь отрежу, голову к примеру, а потому свою коллекцию острейших клинков доверял исключительно мне, но неважно — факт в том, что рыдал Андреас горько, сетуя на мировую несправедливость. Причем почему-то требовал непременно вернуть ему женский облик, по причине того, что «я же столько мужиком никогда не заработаю!».
На это искренне пытавшийся сочувствовать ректор задал всего один вопрос:
«Кто?»
И Андреас скорбно вздохнув, сознался:
«Король».
После в кабинете воцарилась напряженная пауза, но длилась она недолго, и уже в следующий миг магистр Аттинур приказал: «Действовать будем быстро. Переодевайтесь в мужскую одежду, мчитесь во дворец и срочно требуйте вернуть вам сестру… как там вы себя обозвали?»
«Андрэа», — смутился Андреас.
«Очень оригинально, — язвительно заметил магистр. — И потребуйте деньги за честь вашей сестры. Максимальную сумму».
«Так у нас ничего не было, вы что, да я бы никогда не…» — начал было студент.
Но ректор оборвал его лаконичным:
«И кому, кроме вас и короля, это известно?»
«П-понял», — с ходу уловил идею Андреас, подскакивая и бегом, придерживая юбку, помчавшись к двери.
«К слову, напомните его величеству, что студенты университета неприкосновенны, это сделает короля гораздо более сговорчивым!» — крикнул ему вдогонку Аттинур.
Не знаю, чем дело закончилось, но с тех пор у Андреаса завелись деньги, причем немалые, а вот эту вторую надпись на телеге, ту, которая «Василеа, я люблю тебя!», он неоднократно пытался стереть, замазать, закрасить и даже сжечь, но она, сотворенная в порыве окрыляющей влюбленности, стираться отказывалась. Теперь Андреас учился на пятом, Эвасэт на третьем, а надпись грозила остаться на телеге навечно, и ее создателя это безумно злило. Правда, не сегодня — сегодня никого из выпускников на дворе не было. Прислуги также не наблюдалось, видимо потому, что все были заняты присмотром за выпитыми накануне выпускниками. Первый и второй курсы находились на лекциях, четвертый здесь так же отсутствовал, и я не знаю почему, так что в Горлумский лес отправляли только третьекурсников, и удивительно, что всех.
Впрочем, через минуту уже можно было ничему не удивляться.
— Радович, ваша группа номер семь, идете без сопровождения, — сообщил профессор Этрас, передавая мне защищенный от влаги свиток.
Я развернула. В свитке значилось, что я командир группы номер семь. Помимо меня в группе были Тихомир, Славен, Верес, Никодим и… Вачовски. Итого шесть человек, ну, если считать Владыку за человека. На нашу долю была выделена ровно половина леса. Половина, я не ошиблась. Более того, нам не предоставили никакого сопровождения. Группы с первой по шестую возглавляли два аспиранта и четыре профессора, ну а мы… как всегда, впрочем. Ну и совсем маленький нюанс — выдвигалось почти сто человек, семь групп, и вопрос о том, чья была самой малочисленной, был риторическим.
— А это у нас что? — раздалось за моим плечом.
И свиток у меня совершенно бесцеремонным образом отобрали. Хорошо, что бумага защищенная, не порвалась, иначе сидеть бы мне потом, карту отрисовывать занова.
— Это, студент Вачовски, ваше практическое задание, — наставительно сообщил все еще стоящий рядом и сверяющийся с собственной картой профессор Этрас.
Заглянув в его карту, поняла, что он возглавляет первую группу в двенадцать человек, ну, и размер его участка был ровно в шесть раз меньше нашего.
— Нехило так, — переводя взгляд с нашей карты на карту магистра Этраса, произнес стоящий за мной Владыка. А затем сделал предложение века: — Слушайте, профессор, как вас там, может, махнемся?
Профессор «как вас там» медленно повернул голову, окинул Владыку мрачным взглядом, а следом одарил «Зеленухой». Это заклинание такое. Личная разработка профессора, которую Этрас весьма жаловал. Он просто крайне результат любил, в смысле, студентов с огромными зелеными ушами. И они выросли, эти уши. Они были громадными, в половину Владыки, зелеными, лопухатыми… вот только кроме меня их никто не видел, потому что у Вачовски все осталось по-прежнему.
— Не понял, — собственно, не понял профессор Этрас.
Я благоразумно отступила подальше, а в потрясенно ощупывающего свои громадные зеленые уши Владыку полетело усиленное заклинание.
В следующий миг у дракона уши увеличились вдвое, достигнув покрытой коркой снега и льда земли, от чего содрогнулись и подвернулись внизу, избегая соприкосновения с холодной поверхностью.
- Предыдущая
- 36/58
- Следующая