Латая старые шрамы (СИ) - Кандела Ольга - Страница 9

? Это еще зачем? – вскинулась женщина, и в мою сторону полетел сердитый взгляд.

? Некоторое время Рейнару придется тебя охранять, так что поживешь пока у него.

? Две недели, ? веско уточнил я, отчего-то чувствуя детскую, подленькую радость от того, что свидетельница разозлилась.

? Ты с ума сошел! Я никуда с ним не пойду. Я его даже не знаю!

Мысленно я был полностью солидарен со свидетельницей, однако к этому моменту немного успокоился, и профессионализм быстро взял верх.

? Анья Эдан, если вы дорожите собственной жизнью, придется послушать господина Дорсана. Я и сам не в восторге от подобной идеи, но мы вынуждены пойти на такие меры. Со своей стороны обещаю по возможности сильно вам не докучать.

Женщина упрямо скрестила руки на груди и принялась сверлить взглядом кузена. Тот подошел к креслу, наклонился и принялся нашептывать что-то ей на ухо. Не иначе убеждает, что я не ем дамочек на завтрак.Пока они совещались, я с невозмутимым видом оделся и повернулся как раз в тот момент, когда Тенрилл галантно подавал свидетельнице пальто.

? Светает. – Друг бросил быстрый взгляд в окно. – Сделаем вот так…

Роксана

Из здания управления меня вывели черным ходом. Точнее, не так. Тенрилл лишь толкнул в темный узкий коридор и велел идти прямо, никуда не сворачивая, до самой двери. Сам же сказал, что отвлечет обитавших в управлении сотрудников. Вроде как соберет на срочное совещание.Боится слежки? Подозревает кого-то из своих людей? Возможно. Помню, как кузен хмурился, когда я давала показания. Когда описывала внешность похитителей. Неужто признал кого? Если так, то дело дрянь. Ведь если даже стражам порядка нельзя доверять, то кому можно? Рейнару? Тенрилл ему определенно доверяет. А вот у меня от одной мысли о его обществе стынет в поджилках. Какой все-таки неприятный тип… И то, как он отзывался о женщинах… Наверно думал, я не слышу. Или, напротив, специально повысил голос, чтобы не питала иллюзий насчет его отношения. Что так, что так, все одно – противно.И ведь как назло никуда не деться. Две недели. Целых две недели под присмотром куратора инородных вторжений. Надо запастись терпением. Просто пережить. Как-нибудь. В конце концов, это лучше, чем попасть в руки тем негодяям. Да и, чего уж скромничать, я всегда умела ладить с мужчинами. Может, и этот еще… переменит точку зрения. Правда вот, Тенрилл, когда меня уговаривал, обмолвился, что его друг женщинами не интересуется. Успокоить хотел на сей счет. Хотя я подозреваю, что это они им не интересуются. Еще бы, с такой-то внешностью. И характер наверняка не сахар. Ну ничего, как-нибудь справлюсь. Найду подход. А может повезет, и мне и вовсе не придется с ним контактировать. Хорошо бы оно было так…

Узкий коридор, как и обещал кузен, закончился дверью. Массивной, обитой железными листами. Я коснулась ручки и тут же одернула ладонь – та была ледяная. И я сразу вспомнила, что снаружи лютует зима. Тщательно застегнула распахнутое пальто и подняла воротник. Проверила меховую шапочку, перчатки… Перчаток не оказалось. Забыла, дуреха. Теперь пальцы заледенеют. Да еще эта дверная ручка – не дотронуться. Пришлось пониже натянуть рукав, надавить на холодный металл, толкнуть увесистую створку. Та поддалась с трудом, натужно скрипя проржавевшими петлями.Я навалилась всем телом, а потом с той стороны вдруг кто-то резко дернул дверь на себя.Неожиданно потеряв опору, не смогла устоять на ногах и нелепо завалилась вперед. И встретиться бы мне носом с сугробом или того хуже - с ледяной коркой, затянувшей брусчатку, если бы меня не схватили за плечи сильные мужские руки.

- Все женщины такие неуклюжие? – прозвучало, нет, не насмешливо, скорее раздраженно.

Я поспешила вернуть равновесие и, твердо встав на ноги, с вызовом глянула в лицо своего «телохранителя». Хотела ответить чем-нибудь едким. Но стоило встретиться с ним взглядом, как в горле вдруг предательски пересохло, а язык будто прирос к небу.Нет, в это лицо, да еще находящееся так близко, я не могла смотреть спокойно. К горлу подкатывал ком отвращения, который совершенно невозможно было сглотнуть. Разве что выплеснуть наружу. Но это было бы совсем дико, а потому я лишь постаралась дышать чаще. Вдох-выдох, вдох-выдох.Не страшно ведь. Почти. Да и лицо изуродовано лишь наполовину.Правую его часть рассекали несколько шрамов. Хотя, это были даже не шрамы. Глубокие рытвины, борозды совсем свежих порезов или царапин. Даже предположить боюсь, кто или что могло оставить такие следы. А еще не понимаю, почему он их не прикроет, не наложит повязку или чего там еще полагается в таких случаях. Лишь длинная челка на один бок кое-как закрывает страшные отметины. И то, каждый порыв ветра так и норовит отбросить волосы в сторону, выставляя раны на всеобщее обозрение.

Жутко…И взгляд у него жуткий. Темные до черноты глаза смотрят неодобрительно и с нескрываемым презрением. И от взгляда хочется отгородиться еще больше, чем от уродливого лица.Две недели. И как я выдержу?Я опустила глаза. Вниз, на замшевые сапожки с меховой оторочкой. Толстые, теплые, но изящные. А напротив располагались высокие кожаные ботфорты с обитыми железом мысами. Тяжелые, массивные. И кожа, кажется, задеревенела на морозе. Гнется плохо и грозит пойти трещинами. И тогда сапоги можно будет смело выбросить. Но если вовремя смазать…

Ох, и о чем я только думаю? Какое мне дело до его сапог? Неужели смотреть больше не на что?И вдруг из-за широкого голенища высунулась лохматая собачья морда. Лобастая башка, уши, прижатые к голове, мокрый черный нос и длинная белая шерсть, лезущая в глаза. Волкодав. Здоровенный, крепкий, поджарый. Сразу видно, что за собакой ухаживают. Пусть бы и не вычесывают шесть, но кормят сытно и тренировками не брезгуют.На несколько мгновений застыла, с интересом рассматривая псину. Рейнар же расценил мой интерес по-своему:

- Не бойтесь, не тронет.

- Я и не боюсь, - поспешила оправдаться и потянула к псу руку, намереваясь погладить.

Собака оскалилась. Губу верхнюю задрала, обнажая внушительные клыки. И зарычала утробно и зло. Я поспешила отдернуть ладонь и внутренне сжалась. Не то, чтобы и впрямь испугалась, просто обычно собаки реагируют на меня иначе. Я люблю четвероногих. Частенько наведываюсь в пригородную псарню. Поиграть со своими любимчиками или помочь в чем. Я, можно сказать, с детства с ними вожусь. Сейчас же реакция белоснежной крупной псины меня, мягко говоря, удивила.

- Айна, фу! – прикрикнул на собаку Рейнар.

Ох, так это еще и девочка. Тогда понятно, чего она так скалится - суки по природе своей очень ревнивые. Ну, если хозяин мужчина, конечно же.Айна команды послушалась и скалиться перестала, но все равно взгляда от меня не отрывала, следила за каждым движением.

- Она чужих не подпускает. Так что лучше вам поберечь руки. Если не будете давать повода – не бросится, - «успокоил» мужчина и, не меняя тона, скомандовал: - Айна за мной. Идемте.

Последнее, по всей видимости, предназначалось мне, ибо господин развернулся и пошел прочь. Даже руки не удосужился подать. Ну, хоть дверь придержал, и на том спасибо. Хотя от поддержки я бы не отказалась - стоило переступить порог, как ноги увязли в высоком сугробе, выбираться из которого пришлось опять же самостоятельно.

Ну никакого воспитания!Благо идти пришлось недалеко. Почти сразу из-за угла здания показался крытый экипаж, в холодном утреннем свете блеснувший обледеневшей крышей. Сидевший на козлах мужчина, лицо которого по самые глаза закрывал широкий шарф, дернул поводья, и лошади остановились. Я всмотрелась в причудливую вязь орнамента, обрамляющего узкую дверцу, и поняла, что повозка мне знакома, впрочем, как и возничий. Это был личный экипаж кузена. Надо же, как расщедрился!Передо мной услужливо распахнули дверцу, и я, легко взбежав по ступеням, опустилась на мягкую сидушку у окна. Внутри было тепло от жара небольшой переносной жаровни, и я сразу протянула к ней руки, отогревая замерзшие пальцы. А еще здесь царил приятный полумрак, что тоже несказанно меня обрадовало. Как-то я была не готова всю дорогу ехать лицом к лицу со своим спутником. Никакой выдержки бы не хватило лицезреть его ужасные шрамы в подобной близости.Капитан Фрей, как и предполагалось, сел напротив, отчего-то поморщился и на жаровню глянул с явным неодобрением. По всей видимости, холод ему больше по душе. Следом за хозяином в повозку вскочила Айна и улеглась у его ног, положив длинную морду на вытянутые лапы.