Чудо. Встреча в поезде - Уэст Кэтрин - Страница 14

Я вернулась к себе за файлом и снова пришла в библиотеку. Я сделала фотокопии не только телефонов, но и двух заметок, появившихся в «Нью-Йорк Таймс» после тех арестов. Выделила цветом строчки, относящиеся к Али Шалаби, и строчки о германских хэкерах, продававших американские военные секреты агентам КГБ. Параллели были едва ли очевидными, но пусть израильтяне сделают собственные выводы. Я положила материал в конверт с металлической скобкой и отдала весь пакет Дэвиду.

— У тебя есть время для чашки настоящего кофе? — спросил он. — Мы можем еще поговорить об этом.

Времени у меня вообще-то не было. И так слишком много ушло на это дело, и я отстала в занятиях. Но мне не хотелось уходить, признавать, что вся эта затея от меня уже не зависит. И мы отправились в венгерский магазин кондитерских изделий, еще одно популярное место тусовок, хотя поспокойнее, чем на Вест Енд.

— Ты и вправду думаешь, что Моссад отнесется к этому серьезно? — спросила я, когда мы уселись со своим кофе по-капуцински.

— Мы не знаем, сделал ли этот араб что-нибудь заслуживающее их внимания, — ответил Дэвид.

— Что, например?

— Например, действительно ли ему удалось проникнуть в те компьютеры. В конце концов, вполне возможно, что его попытки были неудачны. Чего он добивается этим? Делает ли он это сам по себе или на кого-то работает?

— Или, для начала, как он добыл те номера?

— Думаю, что это довольно просто.

— Ты хочешь сказать, что они занесены в телефонную книгу? — с удивлением спросила я.

— Нет, конечно, не так просто. Иногда хэкеры берут эти номера с электронных досок объявлений. Телефоны компьютеров, в которые они проникли, вместе с инструкцией, как это сделать. Таким способом можно раздобыть несколько номеров, но не столько сколько у него… Ну, а еще всегда есть то, что называется метод грубой силы.

«Метод грубой силы? — подумала я. — Это звучит вполне в духе Али».

— И что это такое? — спросила я.

— Это когда просто обзванивают каждый номер данной телефонной станции и отмечают те, по которым отвечает компьютер.

— Но в городе миллионы номеров. На это годы уйдут!

— Израиль маленькая страна, и города там сравнительно небольшие. Кроме того, нет нужды делать это вручную. Нужно только написать программу для компьютера, а он сам это сделает.

— Компьютерная программа для телефонных звонков и для списка телефонов, по которым отвечают компьютеры? Для моего уха это отнюдь не метод грубой силы.

— Такую программу написать нетрудно. Можно это сделать либо в Си, либо в Си-плюс-плюс^[3]. А если у тебя хороший коммуникационный модуль, такой, как Прокомм, то писать прикладную задачу одно удовольствие. Наверно, я бы и сам это сделал, если бы пошевелил мозгами, а я ведь не специалист.

— И все-таки на это нужно сто лет, разве не так? И целое состояние!

— На самом-то деле это не займет много времени. Скажем, программа делает телефонный вызов и слушает ответ. Если отвечает человек или никто не отвечает после первых двух гудков, программа проскакивает этот номер и идет к следующему. Если отвечает компьютер, программа выводит этот номер в файл и обращается к следующему. На все это уходит около пяти секунд. Можно установить программу на ночное время, чтобы сэкономить на дальних вызовах. При одном звонке в каждые две секунды ты получишь тысячу восемьсот звонков в час или, давай посчитаем, — около четырнадцати с половиной тысяч звонков за восьмичасовой сеанс. Утром тебя будет ждать список компьютеров, до которых программа дозвонилась ночью. Заполучить таким путем полный список израильских компьютеров — это вопрос лишь нескольких месяцев, даже при одной ночной работе.

— И все же это будет стоить целого состояния, разве нет? — спросила я.

— Я знаю, что это даже дети делают. И не в Израиле, а здесь, в Штатах. И им вовсе не нужно попадать в каждый компьютер. Некоторые используют ворованные кредитные карточки, другие проникают в компьютеры телефонных компаний и звонят бесплатно. И опять же, если араб на кого-то работает, то его финансируют.

Я уже жалела о том, что столь бесповоротно отшила Али, когда он предлагал мне поужинать с ним. Но тогда я еще не знала, что вскоре мне станет интересна любая информация от него.

— Я могу попробовать выжать из него что-нибудь, — сказала я в раздумье. — Но может и не получиться. Я довольно резко обошлась с ним, когда мы в последний раз виделись. Хотя он это и заслужил.

— Ты и так сделала больше, чем нужно, Марина. И вряд ли еще что-нибудь выйдет. Лучше уж предоставить остальное профессионалам. Ты не знаешь арабов. Они очень подозрительны. С чего это он будет тебе что-то рассказывать? Если ты начнешь задавать ему вопросы типа «на кого ты работаешь?», ты только заработаешь неприятности. Обещай мне, что будешь держаться от него подальше.

— Я обещаю не заходить к нему и не просить, чтобы он заполнил анкету «на кого он работает», — сказала я с улыбкой. — Больше я ничего не могу обещать.

— Тогда что ты собираешься делать?

Я наклонилась близко к Дэвиду и коснулась его руки.

— Ты действительно хочешь это знать? — спросила я его шепотом, больше похожим на дыхание.

Дэвид вспыхнул и чуть не захлебнулся своим кофе. Он затряс головой.

— Вот и отлично, — с улыбкой сказала я, отодвигаясь.

— Марина, тебе не стоило бы… — промямлил Дэвид.

— Кто-то ведь должен соблазнить араба, — сказала я. — Кто бы это мог быть? Может, ты?

Дэвид уставился на свой кофе. Не следует портить ему настроение, подумала я. Он такой безобидный, разве что чуть напыщенный.

— Шутка, Дэвид, — сказала я. — Это я играю в шпионов и прочее. Лучше расскажи мне о человеке, на которого работала твоя жена. Что он делает в консульстве?

— Он консул по науке, — сказал Дэвид с явным облегчением от перемены темы. — Он находится в курсе важных научных разработок в Соединенных Штатах. Ходит на научные конференции, поддерживает контакты с учеными и тому подобное.

Я ждала чего-то еще, но это, очевидно, была вся причитающаяся мне информация. Я подумала, можно ли деятельность Али отнести к «важной научной разработке», но так этого и не решила. Интересно, шпион ли консул? Я надеялась, что шпион, и, значит, мне надо с ним встретиться.

Когда мы покончили с кофе, Дэвид проводил меня домой. Он пообещал связаться с консулом и сразу же дать мне знать о результатах. Мы обменялись телефонами и торжественно пожали друг другу руки возле моих дверей.

7

На следующий день была среда, и я увидела Али Шалаби на Западной цивилизаций. Он сел не рядом со мной, а тремя рядами впереди, справа. Мне был виден его затылок, гордый его профиль, и я думала о его секретах. Я видела его руки. Они были сильные, но изящные, с длинными тонкими пальцами. С наружной стороны руки были темно-бронзовыми, а ладони белыми, как у меня. Прежде я этого не замечала. Я вспомнила его сильную хватку, когда он мне завернул за спину кисти рук. Я вспомнила, как его рука медленно гладила мои груди. Воспоминание было настолько ярким, что у меня перехватило дыхание. Груди мои поднялись, а соски отвердели. Я представила, как руки Али скользят вниз по моему животу и по бедрам. Тело стало тяжелым и горячим. Я словно оцепенела в каком-то трансе. Нечего уж говорить о том, что ни слова той лекции я не слышала.

Али, должно быть, почувствовал мой взгляд, потому что внезапно обернулся и глянул прямо мне в лицо. Вид у него был одновременно сердитый и насмешливый. Я быстро отвела глаза. До самого конца занятий я не осмеливалась снова взглянуть на него. И я так и не слышала, о чем говорил преподаватель. Интересно, что подумал обо мне Али, увидев, как я уставилась на него — с горящим лицом, открытыми губами.

Держись от него подальше, сказала я себе. Он — яд. Однако я чувствовала с пугающей меня уверенностью, что подальше мне не удержаться. Господи, помоги мне, думала я снова и снова, должно быть, я теряю разум.