Тальниковый брод (СИ) - Каршева Ульяна - Страница 53

— А то я не видел, как он на тебя смотрит… — буркнул Сергей, а потом застыл, как будто озарённый новой идеей. — Лизка, а интересно, есть у них тут заклинание, чтобы грязь без всяких порошков убирать? У них-то всякой промышленности наверняка нет. Эх, надо будет узнать у Ориана.

— Ты думаешь, Ориан таким интересуется? — хмыкнула девушка. — Сомневаюсь. Это, скорей, надо у рейны Аталы спрашивать. Она хозяйственная. Серенький…

— Не подлизывайся.

— Ну, Серенький!.. А как на меня рейн Дирк смотрит?

— Как на торт! — выпалил Сергей, помолчал и, кажется, совсем проснулся. — Лиз, как ты думаешь… Там, куда он нас перенесёт, мы сможем с помощью магии некоторые вещи восстановить? Ну, торт, например, Лильке на день рождения испечь?

— Почему ты хочешь печь с помощью магии? — удивилась Лиза.

— Ну, легко же.

Девушка помолчала, вышла следом за братом в его комнату, чтобы проследить, не свалится ли он на постель одетым. А потом, когда он лёг, она укрыла его одеялом и присела рядом, глядя на светлый день, льющийся в окно.

— А мне бы просто хотелось испечь ей торт. Из самых простых продуктов. Чтобы она видела, что я ей пеку.

— Ну и пеки… — вздохнул Сергей и закрыл глаза.

А она всё сидела рядом и не могла заставить себя встать. Глупый торт растревожил. Она вспомнила, как в марте справляли день рождения Серенького, как устраивали для него, который вот-вот вернётся из школы, сюрприз с подарками… Сморгнула слёзы. Куда они попадут, когда переведут всех рейнов и их домашних с «того берега» сюда? В какую страну? В какое время? Хорошо бы там были… коровы. Лиза доить не умела, но примерно представляла себе, как это делается. И готова была учиться. И тогда день рождения для Лильки будет замечательным. Будет сметана и масло для торта. Муки ещё хватает старой. И пачка сахарного песка припрятана на всякий торжественный случай. Хотя, если что, и мёд сгодится… Лиза подавила вздох и пошла в свою комнату… Снимая блузку, подумала о том, как странно пройдёт день рождения сестрёнки. Ведь на него можно будет пригласить рейна Дирка. Он так старается понравиться ей, Лизе, что выполнит любое её пожелание.

Привычно прикусив губу, Лиза подумала и решила: как только выдастся свободное время, надо будет серьёзно поговорить с тётей Надей. А вдруг ухаживание рейна — это не желание понравиться?.. А потом опустила глаза. Не хочется. Не хочется, чтобы красивая и яркая тётя Надя, которая и так сошлась с Вовкой, знала о проблеме Лизы. О тощей и глазастой проблеме, которая касается только её, Лизы…

Если бы Серый знал, что тётя Маша сидит на скамейке у подъезда одна, ни за что бы из дома не вышел. Начала она чуть ли не ласково, так что мальчишка, недавно проснувшийся и всё ещё пребывающий в эйфории, думая о грандиозном перемещении поместья Ориана, сразу и не заметил подвоха. Поблёскивая сощуренными глазами и усевшись так, что простенькое платье в мелкий цветочек на ней, похудевшей за эти месяцы, как и все женщины-соседки, не выглядело слишком большим по размеру, тётя Маша тихонько заговорила:

— А скажи-ка, мне, Сергейка, вещь одну…

— Да, тёть Маш? — легкомысленно отозвался Серый. Но от следующих слов соседки — точней, интонации, резко враждебной, аж мороз по коже…

— И кто ж нам теперь заплатит за картошечку, на которой этот домина уселся?! — рявкнула тётя Маша. — Что ж нам теперь — с голодухи подыхать, что они на грядки наши сели?! Сколько копали, сколько труда вложили — а эти взяли и нах… долбанули — и половины нашего труда, жратвы нашей…!

Только что думать о космических масштабах магии — и наткнуться на злобную брань… Потрясённый Серый стоял перед тётей Машей и только беспомощно открывал рот, даже не зная, что сказать в ответ. Да и сумел бы он что-то вставить в непрерывную ядрёную ругань? Мальчишка здорово сомневался. Он краснел, ощущая, как горят щёки, словно у пойманного на краже вора. Краснел, чувствуя себя провинившимся… Но ведь он не виноват! Более того — он только что чувствовал себя чуть не героем, вспоминая, как тащил под ногами магов Ориана, потерявшего сознание!.. Никаких мыслей, что же можно крикнуть в ответ и как оправдаться в том, в чём не понимаешь своей вины!.. Нет, мысль одна — сбежать! Но как? Позорно — под отчаянными воплями?!

Он вздрогнул. Из подъезда выскочила тётя Нина и прямиком отправилась к скамейке. Серый, сжав кулаки, ждал, что соседка, которая всегда стояла горой за их маленькую семью, тут же начнёт переругиваться с вопящей склочницей, защищая его. Но тётя Нина бросилась к тёте Маше, села на скамейку и обняла скандалистку. А та… Та заревела в голос и сама обняла тётю Нину, качаясь и качая её с заиканием: «Страшно-о… Страшно-то ка-ак!.. Как жить дальше буде-ем…»

Испуганный Серый только и сумел, что ринуться назад, в подъезд. По дороге он заметил, что дядя Лёня, живший на первом этаже, со вздохом закрыл оконную раму, которая у него всегда была открыта. Он тоже не осуждал тётю Машу? И даже сочувствовал? Что с ними со всеми?

Он поднимался по лестницам на свой второй этаж и мрачно думал, говорить ли о происшествии Лизе, нет ли. Решил: пусть сестра узнает о странном скандале от кого угодно, только не от него самого. И, уже стоя у двери в свою квартиру, вдруг подумал: и чего он растерялся? Мог бы ответить, что картошка будет компенсирована мясом от нежданных-негаданных гостей на их берегу. Тем более мясо им давали не далее как вчера, что так… нечего тут. И всё же какая-то заноза засела в сердце. Почему заплакала тётя Маша? Назло ему? Чего так забоялась? Или испугалась, что тётя Нина её ругать будет из-за Серого, и заранее решила плакать — типа, это он её обидел? Ну нет… Обычно тётя Маша никого не боится, разве что её утихомиривают все жильцы дома.

Настроение упало до плиток пола, на котором он стоял. Серый смотрел на эти тёмные плитки, небрежно покрытые смазанной краской с последнего ремонта, и вздыхал, что взрослых понять трудно. Тут такое событие — громадный дом в три этажа свалился неподалёку, а тётя Маша кричит про картошку. Ну и что — картошка?.. Сергей непроизвольно сглотнул. Нет, картошка — это хорошо, особенно горячая, облитая маслом… даже растительным, которого в магазине у тёти Маши осталось довольно много, в отличие от сливочного… «Да что это такое? — растерянно подумал Серый. — Я сам-то о чём думаю?!»

Его спасла открывшаяся дверь квартиры.

Вышли сёстры.

Пора было идти к рейне Атале, чтобы пригласить её, как было обещано, к дому — для знакомства с жильцами. Или выждать, пока она сама придёт. Точней — придёт Ориан с нею. Сергей тут же забыл о картошке с маслом.

— Ты чего это вырядилась? — удивился он, глядя на старшую сестру, одетую необычно — в длинной летней юбке и в блузке он просто не узнавал её. Нет, узнавал, конечно, но что-то сразу стало тревожно: в таком виде Лиза выглядела… беззащитной.

— Считаешь, не стоит? — скептически спросила сестра, оглядывая себя и одёргивая юбку, хотя она и так чуть по полу не волочилась.

— А мне нравится! — заявила Лилька, которая привычно оделась в джинсы и свитерок с коротким рукавом. — Лиза как мама теперь. Лиз, пошли!

Он было открыл рот, чтобы предупредить, что на улице плачет тётя Маша, но не решился. Пока стоял, слышал, что внизу открылась ещё одна квартирная дверь, а значит — на улице уже не только две соседки, а больше. Может, нового скандала не будет.

Открылась дверь квартиры рядом. Дядя Гена приветливо кивнул и спросил:

— Ну, что, красавицы? Готовы? Идём?

— Идём, дядя Гена! — закричала Лилька, хватаясь и за его руку.

Благо дом старой планировки и лестница была очень широкой, сестрёнка радостно слетела по ступенькам, поддерживаемая взрослыми с двух сторон за руки. Насторожённый Серый шёл позади всех, с опаской ожидая, что будет у подъезда.

Так целой компанией они и вышли. Тётя Маша уже не плакала, а только сердито шмыгала распухшим носом и хлопала глазами, совсем маленькими и красными от плача. Егорка стоял за её спиной и держал ладони на её плечах. При виде Серого он помахал ему и кивнул. Серый кивнул в ответ с облегчением: тётя Маша не сказала, что именно он виной её состоянию.