Путевые заметки брата Дрона (СИ) - Величко Андрей Феликсович - Страница 7

Только сейчас я осознал, насколько было серьезно положение. Царь подписался сам, хотя мог и не делать этого, а приказать одному из своих министров или ближних бояр. Собственноручная подпись говорила о том, что вероятно не все министры и ближники были в курсе происходящего.

Я задумался о Василисе Прекрасной. Среднего роста, ладно сложена. Изящные руки правильной формы казалось, никогда не знали покоя, нет, они не дергались по сторонам, как у нервных людей, просто всегда находили занятие. Никогда не видел, чтобы в этих руках ничего не было. Коса темно-русых волос опускалась из под повоя, перетянутого синей тесёмкой, почти до пояса. Овальное лицо почти правильной формы, было разделено по середине двумя крупными миндалинами глаз, поверх которых вразлет шли прямые брови, чуть изгибающиеся вниз в самом конце. От центра переносицы сверху вниз шёл прямой нос. Под ним располагались по-девичьи пухлые губы. Внизу лица выдавался вперёд волевой подбородок, сглаженный женственностью черт. Глаза синего цвета всегда смотрели спокойно на окружающих. Она предпочитала одеваться очень просто. Тёмно-красное, почти бордового цвета платье с окантовками на рукавах, вороте и подоле опускалось почти до самой земли. Платье было одето на простую льняную рубашку, лишенную украшений. Для девушки её возраста и положения она носила слишком мало украшений: ожерелье на шее, цепочка с символом её божества, простые серьги и колечко с синим камнем на среднем пальце левой руки. Тонкий поясок перетягивал её талию. На нём висел небольшой ножичек и сумочка с зеркальцем, гребнем и прочими девичьими принадлежностями, к коим я никогда не приглядывался. Она была дочерью младшего брата царя Додона, и, после гибели обоих родителей, он приютил сироту, воспитывал и присматривал, впрочем, никогда не баловал. Почему-то я запомнил её именно такой, хотя особо часто мы с ней никогда не сталкивались. Как и младший сын Додона Глузд, Василиса относилась равнодушно к внешним атрибутам своего происхождения и власти. Хотя её называли Василисой Прекрасной, особо яркой красавицей она не была. Не было в ней ни статности, ни особой стройности, ни высокого роста, ни бело-румянного лица с чертами, присущим другим ярким красавицам. Однако, она брала не красотой, а умом и обходительностью. Еще одним недостатком, недостойным красавицы, была её умение читать и писать. Много времени она проводила за чтением книг и свитков, общением с волхвами и учеными мужами. По словам прислуги, она много времени уделяла приготовлению зелий и выращиванию странных растений, чьи семена привозили из разных далеких и близких стран. Сии знания она почерпнула из моих фолиантов. Каюсь. Царь Додон спокойно относился к её прихотям, полагая, что она их забросит после свадьбы. Лишь на одно он смотрел неодобрительно - она мало уделяла внимания украшениям своего лица с помощью мазей, туши и румян, на что тратили большую часть времени другие красавицы, хотя ни в чём у неё недостатка не было. Я усмехнулся. Василиса была образована, не по-девичьи умна, много знала и умела, хорошо разбиралась в хитросплетениях придворной жизни. Полагаю, что звание "Прекрасная" она получила в виде попытки Додона замаскировать её ум, чтобы она не распугала своими способностями женихов. Была у неё ещё одна особенность: из всей семьи Додона она единственная могла ходить по городу без охраны. С тех пор, как она принялась изучать фолианты, она стала уделять много вниманию лечению людей, при том не делая различия в происхождении больных. Многих людей излечила она, и молва о том разнеслась во все стороны страны. Многие гильдии взяли её под свою защиту, в том числе, как ни странно, главы гильдий убийц и воров, а также различных группировок. Глядя на витязей, составляющих её кортеж, движущийся по улицам стольного и, увы, не безопасного города, создавалось впечатление, что они не охраняют её, а находятся под её защитой. За всю историю именно на этот кортеж не было совершено ни единого нападения.

Мои размышления были прерваны окриком. Последний из нас расписался под договором, и нас выгоняли из помещения наружу. Двигаясь друг за другом цепочкой, мы вышли наружу и, следуя за стражником, пошли по галереям тайных ходов. Я потерял счёт времени, потерял счёт поворотам и коридорам. Всё слилось в однотонное, нудное шагание в темноте, слегка подсвеченной светильниками. Когда перед нами задребезжал свет, я понял, что мы выходим на свет из подвала какого-то дома. Проходя мимо окон и, взглянув в окно, я осознал, что дом находится на окраине города или уже за городом, в одной из слобод. Не было никаких сомнений, что в этом доме нам придётся провести последнюю ночь перед выездом в дальний путь.

Дом был достаточно большой. Для ночлега нас разделили на несколько групп и развели по разным комнатам. Там нам выдали наши вещи. Я был очень удивлён, когда подсчитав деньги в кошельке, осознал, что ни единой монеты не пропало. Другие находились, видимо, в том же озадаченном состоянии. Вернули нам и оружие. Меня поселили в комнате вместе с мошенником и бледным заплаканным юношей. На мою просьбу выдать мне бумагу, перо и чернила для написания письма, мне ответили, что писать можно, но сохраняя осторожность и не разглашая тайны и цели поездки. А потому он, начальник охраны, прочтёт моё письмо перед отправкой. С этим я был согласен. Получив просимое, я написал письмо своему служке, взятому мной недавно из монастырской обители и обученному мною чтению и письму. По сути это было завещание. Я завещал, в случае своей смерти ему дом, личные фолианты и вещи. Ну не было у меня желания после случившегося отдавать своё имущество ни в государственную, ни в монастырскую казну. Помимо этого я обязал его в случае моей кончины написать прощальное письмо своему родителю от моего имени. Последним пунктом я просил его приготовить для меня чистый фолиант для записей и ждать завтра рано утром с ним на перекрёстке за городом на восточном тракте. Начальник охраны, прочитав мое письмо, одобрительно хмыкнул, отрядил посыльного и отправил с письмом, что-то сказав ему напоследок.

Так закончился этот день. Но меня ждал еще один сюрприз. Перед самым сном вошёл начальник охраны и передал мне чистый фолиант, сообщив, что последний пункт моего послания он отменил силою своей власти. Посыльный захватил фолиант на обратном пути. Отрок не будет встречать меня на дороге. После этого он вышел за дверь, даже не дослушав моих благодарственных речей.

Наступила ночь. Один за другим мы ложились и засыпали. Снаружи время от времени перекликались стражники. Внутри дома, подсвечивая свой путь масляными лампадами, передвигались стражники, заглядывая в каждую дверь и пересчитывая нас. Царь Додон заботился о том, чтобы мы исполнили свой договор. Засыпая, я подумал: рискнет ли кто-нибудь сбежать этой ночью.

Восточный тракт

Я спал и видел чудесные сны с буйно цветущими садами, прекрасными дворцами из белого камня, драконами, почему-то имеющими крылья бабочек, и порхающими над деревьями. Красивые корабли входили в гавань, возвышаясь над городом белоснежными парусами. Прекрасные горы, окружающие дивный город, раскинувшийся вдоль побережья моря. Лёгкие облака на голубом небе. Солнце своими лучами освещающее моё лицо. Добрый день! Если бы не эта странная туча!

Я открыл глаза. Было раннее утро. Надо мною склонился охранник, который пришёл будить меня. Мы посмотрели друг другу в глаза. Нелепая ситуация. Я, лежащий на постели, и он стоящий надо мной в поклоне и рукой протянутой, но не дотянувшейся до меня самую малость. Сознание возвращалось ко мне вместе с памятью. Дорога. Простое слово, но как в ней много сказано, особенно для такого как я. Пора идти.

Я встал, избавив охранника от необходимости меня и будить, и поднимать. Натянув сандалии и оправив рясу, я вышел на улицу и направился в сторону колодца, умыться. Приведя себя в порядок, я оглядел двор. Было полно народа и лошадей. Если отряд хотел двигаться тайно, то любое инкогнито было уже потеряно. Во дворе находились оба сына царя Ярок и Глузд. Здесь же находилась их свиты и охрана. Из здания выходили мои давешние спутники-узники, уже с вещами. Надо было идти во внутрь, забрать свои вещи. Однако войти внутрь мне не удалось. В дверях меня встретил давешний утренний гость охранник, несший мою перемётную дорожную сумку. Он сунул её мне, и, не дав сказать ни слова благодарности, развернул меня в обратном направлении и вытолкал наружу.