Любовь на спор. Дилогия (СИ) - Азимут Кристина - Страница 61

Я знала, когда остановиться, и замерла на самой грани, тяжело дыша и приоткрыв глаза. Костя гипнотизировал меня взглядом, грудная клетка ходила ходуном, а рот был приоткрыт. И мне ужасно захотелось приникнуть к нему, прикусить нижнюю губу, так, чтобы мужчина подо мной вздрогнул. Моя вторая ладонь легла на горячий, напряженный член и мягко сжала, пока пальцы продолжали перебирать и дразнить шелковистые складки, удерживая меня на самом краю. Вот теперь нам будет хорошо вместе…

Мои руки действовали самостоятельно, без всякого контроля ошалевшего от нахлынувших эмоций сознания. Я ласкала и себя, и Костю, отдавшись на волю сошедших с ума желаний, вновь и вновь замирая на самой грани, оттягивая волшебный момент. Слушая его вздохи, шипение и едва слышное бормотание, с упоением отмечая, как подаются бедра навстречу моей руке, и хмелея от этих звуков и движений, как от крепкого вина. В какой-то миг я убрала пальцы от истекавшего лона, облизнула их, чувствуя собственный сладковато-пряный привкус, и мягко прижала ладонью твердую плоть между ног. Провокационно потерлась, приникнув ближе, так, чтобы Костя ощутил, какое там все влажное и давно готовое… Услышала сдавленный стон, и коварно усмехнулась, тут же отстранившись.

— Я только начала-а-а, — протянула с чувством, напомнив ему его же слова, сказанные при первой нашей встрече в этой спальне.

После чего приподнялась, так, чтобы головка мимолетно скользнула по чувствительному местечку, отчего чуть сама не застонала, и плавным движением распласталась на Косте, чувствуя, как быстро колотится его сердце. Обхватила ладонями лицо, мгновение смотрела в глубокие колодцы глаз, где вертелись в бешеном хороводе серебристые искры, и приникла к губам, жадно целуя, прикусывая, поглаживая языком. Костя рванулся навстречу, и я почти поддалась порыву освободить его и позволить перехватить инициативу. Почти. Все же удержалась, желая довести до конца задуманное и сполна насладиться положением главной и властью над этим мужчиной. Не прекращая поцелуя, превратившегося в настоящую борьбу с переменным успехом, вытянула руки, переплела наши пальцы и… сдалась, подчинилась, хотя бы в такой малости. Жесткость и страсть, мягкость и тут же напористость, почти грубость — губы заныли, их словно закололи сотни невидимых иголочек.

Со всхлипом отстранилась только тогда, когда воздух закончился, а сердце грозило сломать ребра, так колотилось. Тело плавилось от жара желания, огонь полыхал в каждой клеточке, и я с трудом удерживалась от того, чтобы не использовать по прямому назначению напряженный ствол, прижимавшийся к моему животу… Только я хотела все же исполнить то, что не успела, когда нас так грубо прервала Каролина. Поэтому, опустила голову, коснулась губами влажной груди Кости и проложила дорожку из невесомых поцелуев к низу, нежно запустила пальцы в жесткую, курчавую поросль. А потом медленно провела языком по каменно-твердому члену до самой головки, лизнула гладкий кончик, зажмурившись от удовольствия. Вот не думала, что в самом деле буду ловить кайф, слушая тихие возгласы и чувствуя, как Костя чутко замирает от моих откровенных ласк. И, аккуратно обхватив ладонью и придерживая, накрыла губами, медленно опускаясь и вбирая в рот, насколько могла. Упругий, горячий, и весь мой. Поддавшись порочному вдохновению, я нежно посасывала, то совсем выпускала, то мягко сжимала губами, скользя языком, и сама улетала от зашкаливающих эмоций. От того, как Косте хорошо, и как вдвойне хорошо мне, доставлять ему удовольствие таким образом и одновременно ощущать полную власть над этим сильным, но сейчас беспомощным мужчиной. Месть удалась…

Отвлеклась я от своего увлекательного занятия, только услышав тягучий, низкий стон Кости:

— Ви-и-ик…

Подняла голову, медленно облизнула губы и шепнула, продолжая поглаживать желанную добычу:

— Что?

— Хочу тебя, девочка моя… — хрипнул Северов, и ах, как сладко было слышать эти слова.

Я выгнулась, оперлась ладонями на кровать, шире раздвинув колени, и потерлась промежностью о член — да-а-а, наши желания совпадали полностью…

— Пра-а-авда? — мурлыкнула я, продолжая дразнить и Костю, и себя, уже сама едва сдерживаясь. — Очень хочешь, да?

Он с шумом втянул воздух и кивнул, не сводя с меня горящих глаз:

— Очень.

Больше терпеть я не могла. На несколько мгновений отстранилась, сняла кольцо, отбросив его, и одним движением насадилась до самого конца, до болезненно-острой вспышки удовольствия, чувствуя, как сжались мышцы, вбирая еще глубже. Слитный стон вырвался у нас с Костей одновременно, и внутри все задрожало от нетерпения. А потом мир исчез, и я в полной мере ощутила себя наездницей. Кажется, эта поза тоже станет моей любимой… Я сама контролировала, выбирала ритм и частоту, снова растягивала восхитительные мгновения. Теперь уже Костя принадлежал мне, и это осознание привносило свою пряную нотку в бушевавший в крови коктейль. Долго мучить нас не стала, сгорая от желания поскорее уйти за грань, хлебнуть упоительной эйфории и утонуть в ярких переживаниях. Мои бедра задвигались еще быстрее, я задыхалась от накатывавших волнами ощущений, не помня себя, и даже не заметила, как мои ноготки прочертили красные полоски на животе Кости. Это мы обнаружили уже потом… А сейчас нас неудержимо влекло в сверкающую воронку, куда мы ухнули вдвоем, ослепленные и оглушенные силой оргазма. Нирвана, здравствуй, я с тобой.

Наскребать в себе силы приподняться и расстегнуть наручники пришлось долгих несколько минут. Подниматься с такого удобного тела Северова ужасно не хотелось, и в конце концов я, не открывая глаз и просто подтянувшись повыше, нащупала его запястья, пытаясь непослушными пальцами справиться хотя бы с одной застежкой. С грехом пополам мне это удалось, под тихие смешки Кости. Спасибо, не комментировал.

— Знаешь, пожалуй, не откажусь от таких наказаний регулярно, — все еще хриплым, но довольным голосом произнес Костя, мягко отведя мои руки и справившись со вторым наручником уже сам.

После чего обнял, устроил на себе поудобнее и чмокнул в макушку. Я хихикнула, нежась в его руках и наслаждаясь приятной усталостью.

— Покажешь мне, какой ты плохой мальчик на самом деле? — мурлыкнула я, потянувшись и словно невзначай потершись щекой об его грудь.

— М-м-м, поверь, очень плохой, — многозначительно протянул Северов, погладив ладонью по спине. — Мне понравилось, как ты наказываешь, моя госпожа.

Я едва не заурчала, как кошка, прогнувшись под рукой, а от услышанного неожиданно засмущалась.

— Да ну что ты, какая из меня госпожа, придумаешь тоже, — пробормотала я, уткнувшись носом Косте в ключицу.

— Между прочим, отличная, — понизив голос, произнес Костя бархатным тоном и вдруг спросил. — Вик, а давай завтра за город поедем на выходные, м? Мы же так толком и не отдохнули там.

Сердце на миг замерло. Я еще не привыкла к тому, что наши отношения не ограничиваются только постелью. Дала себе мысленный подзатыльник, разогнала пинками тревожненькие мысли и ответила:

— Давай, я не против. Тогда на следующей неделе ты ходишь со мной на тренировки, — я ткнула ему в грудь пальцем. — А то и так уже две недели пропустила, потому что кое у кого гордость взыграла, — беззлобно проворчала, поудобнее устраиваясь на Косте.

— Тогда после завтрака заедем к тебе, возьмешь, что надо, а пока — предлагаю в душ, — Северов поднялся, аккуратно придерживая меня за талию. — С тренировками — без проблем, сходим, конечно.

Возражений я не имела, и до ванной пропутешествовала на руках Кости, безропотно позволив ему так сделать. Привыкаю потихоньку, да… И почему эта мысль уже не столько пугает, сколько волнует?

Следующая неделя прошла в лучших традициях любовных романов. Я осваивалась на новой работе, утром Костя исправно подвозил, даже если я ночевала у себя, днем мы обедали — даже если Северова не было в офисе, — вечером ужинали. На тренировки тоже ходили, к моей тихой радости. Белый пион так и стоял дома в вазе, не думая вянуть, и я удивлялась его стойкости, почему-то вспомнив расхожее мнение, что чем больше не вянет цветок, тем сильнее и искреннее чувства дарителя… О чувствах я пока избегала думать, хотя Костя не давал и намека на недовольство. Правда, втихаря от меня оплатил ремонт соседям, несмотря на то, что финансовый вопрос уже не стоял остро — ипотеки ведь не было, к чему я тоже пока еще не совсем привыкла. На мой грозный вопросительный взгляд Северов состроил виноватую физиономию и пояснил: