Ленинград-34 (СИ) - Кротов Сергей - Страница 52

    -Что ты имеешь ввиду?- Поднимаю глаза на Олю, которая, спохватившись, начинает заносить на кухню дары северокавказских садов (они вернулись из Кисловодска), сваленные в прихожей: уже начавшие портиться абрикосы и груши, дошедшие в пути персики, твёрдые красные ранетки.

    -Возьмём вариант, что всем заправляет один человек,- живописный вид вымытых фруктов в стеклянной вазе решительно не вяжется с официальным названием 'мёртвая природа'.- и перед ним стоит задача скомпрометировать тебя. 'Медовая ловушка' (использование подставной женщины)- это классика жанра, но с тобой это вряд ли сработает: ты молод, не женат, даже на серьёзный проступок не тянет ('Что будем с ним делать? Завидовать будем'.). На его месте я бы попыталась замазать тебя связями с Троцким, иностранной разведкой или финансовыми злоупотреблениями. Финансы: расчёты у тебя будут по договору, то есть, безналичные прозрачные, что покупать- тебе виднее, короче, трудно доказать факт растраты. Связь с иностранной разведкой: возможно, но как-то малоубедительно. Когда и где тебя могли завербовать? Ты, всё-таки, ни разу не был за границей, с иностранцами не общался, опять же- молод. Остаются троцкисты: здесь молодость уже не аргумент, Ленинград- был оплотом зиновьевцев и троцкистов, причем не только в партии, но и в комсомоле. Теоретически, даже спасение Кирова могло быть операцией внедрения, подготовкой к перевороту. Итак, хотя дипотношениям с Америкой уже год, но визовая служба ещё не работает, поэтому все наши едут через Францию, где и получают 'декларацию иностранного гостя'.

    'Хм, а она времени зря не теряет... Разузнала где-то'.

    -Кстати, в Париже живёт Лев Седов, сын Троцкого,- 'об этом я тоже читал в газете',- и я бы устроила тебе ловушку именно там. Подсадила бы его к тебе за столик и сфоткала. Отсюда, рекомендация тебе: передвигаться по городу в составе группы и в кабак- ни ногой. Однако, надеяться только на фото я бы не стала. Не простая это задача с современной аппаратурой. Для подстраховки, проследила бы за тобой и зафиксировала бы момент, когда ты был бы один, скажем, в гостиничном номере или в буфете и составила сообщение от агента: в такое-то время, там-то ты встречался с Седовым, встреча длилась полчаса. И побольше ярких деталей: серебряный портсигар, золотые запонки, непромокаемый плащ, кольцо на мизинце.

    -Ну и что это может доказать?- искренне возмущаюсь я, с отвращением выплёвывая в ладонь червивую ранетку.

    -Во-первых, доклад сотрудника НКВД- это документ,- невозмутимо продолжает Оля.- а, во-вторых, все эти яркие детали тебе демонстрируют во время поездки разные люди: в часовом магазине, магазине одежды, кафе, куда тебя сопровождает, скажем, прикреплённый переводчик. По приезде тебя повторно пропускают через этот тест и нужные реакции на нужные слова фиксируются в отчёте. Причём заметь, отчёт подписал уважаемый профессор уважаемого института, ничего не знающий о докладе НКВД. Косвенные, но доказательства. Похожий пример приводил на лекции наш преподаватель.

    -Это может быть вообще удар по Кирову: пригрел троцкиста, а я тут постольку- поскольку...- моя рука застывает в нерешительности перед полупустой вазой.

    -Вполне возможно,- подпирает голову рукой Оля.- может быть тебе отказаться от поездки?

    -Ну как отказаться?- Решительно беру мягкую грушу.- Столько всего не достаёт для работы. Да и не возьмёшь меня за рупь за двадцать. Не получат они от меня аффекта у меня все ходы записаны, нет у них методов против Кости Сапрыкина! -Ты особо-то не хорохорься,- снисходительно усмехается подруга.- много есть методов хороших и разных... Так, что ты говорил там насчёт жены Ежова, кто она?

    -По виду сильно пьющая...- замолкаю, безуспешно пытаясь вспомнить её лицо.

    'Странно, не помню лица, у нас это что с Шерешевским общее? Надо будет попросить Олю провести со мной курс 'юного оперативника', ведь должна же быть система запоминания лиц, да и распознавание 'хвоста' может оказаться нелишним'.

    -В общем, она- редактор журнала 'СССР на стройке'.- Пытаюсь прочитать в олиных глазах... хоть что-то.- А почему интересуешься? Подружиться хочешь? Тогда советую через Зинку, её подружку, работает в той же редакции. Ну и раз уж так здорово мы все сегодня собрались, поделись своими планами. Когда свадьба?

    -Какая свадьба,- грустно отвечает девушка.- ты что не понимаешь какие события впереди?

    -Пожалуй, ты права,- бросаю этот свой дурацко-оптимистический тон.- если возьмут Павла, то твой арест как члена семьи будет только вопросом времени.

    -Не если, а когда,- неожиданно всхлипывает Оля.- как мотылёк на огонь... Михаил Николаевич то, Тухачевский сё... какой он гений, какой стратег.

    Так ты что, уходишь от Паши?- возмущаюсь я.

    -Нет, не ухожу,- обижается она в ответ(типа: 'а меня тебе не жалко'?).- но расписываться не буду.

    -Так что ты делать-то собираешься?- начинаю терять терпение.

    -Уже сделала,- Оля начинает убирать со стола тарелки с огрызками.- поступила в медицинский институт. В Первый Московский, на санитарно-гигиенический факультет. Я так и застыл с открытым ртом.

    'Не... ну это нормально? Я свою душу, можно, сказать наизнанку выворачиваю, а из неё информацию клещами не вытянешь'...

    -А почему гигиенический? Мойте руки после еды?- мстительно поджимаю губы.- дипломированный врач не смогла поступить на лечебный?

    -Эх,- не обидчиво вздыхает Оля.- я могла бы не попасть даже на стоматологический, со своей-то тройкой по диктанту. Ты только представь: идти пишется как итти, чёрный- как чорный, а казак- как козак. Хорошо, что хоть без ятей.

    'Дела... хотя всё, в общем, правильно. Оставаться работать в особом отделе в Ленинграде для неё становится просто опасным: поголовная дактилоскопия сотрудников не за горами, сам я также скоро перебираюсь в Москву. Просто не ожидал, что расставание уже так скоро, что не будет надёжного защитника за спиной'.

    -Санитарно-гигиенический- это лабораторная медицина,- продолжила она.- мы же с самого начала планировали заняться антибиотиками. Ты что забыл?

    -Ничего я не забыл,- 'захотел бы не забыл!'.- просто я считал, что ты сольёшь информацию Ермольевой и на этом всё.

    -Я тоже так думала сначала,- Оля присаживается на краешек стула.- но потом решила навести о ней справки. Зашла в ВИЭМ, как бы устраиваться на работу секретарём, поболтала немного с девчонками. У дамы сейчас напряжённый период развода с мужем и нового романа с женатым мужчиной. Самое неприятное, что и тот и другой вскоре будут арестованы, так что ей просто повезёт, что она окажется в тот момент уже разведённой и ещё не успевшей вновь выйти замуж. А что если в этот раз, она окажется немного более настойчивой или менее удачливой? Поэтому решила начать сама со студенческой работы на кафедре микробиологии, а Ермольеву подключать попозже.

    -Послушай,- загораюсь я.- а может попробовать раздобыть образцы пенициллинового грибка у Флеминга в Англии?

    -Нет, не надо,- остужает мой пыл подруга.- не такая уж это и редкость, чтобы так рисковать: бриты умеют хранить свои секреты. Да и не сошёлся свет клином на нём, это лишь один из многих антибиотиков. А его грибок может быть повсюду, даже здесь. Оля отрезает ножом заплесневевший бок абрикоса.

    'Логично. Поумнела она в последнее время... обуздала юношеские гормоны, теперь может бросит, наконец, за бандитами гоняться'.

    (Здесь будет две сцены Ленинград-Москва-Париж).

    Гавань Нью-Йорка. Пароход 'Нормандия'.

    15 сентября 1935 года. 15:00.

    Четыре маленьких, по сравнению с вытянувшейся на триста метров в длину громадиной 'Нормандии', юрких буксира ловко взаимодействуя между собой, медленно, но неумолимо разворчивают наш пароход прямо посреди залива и тянут его кормой вперёд к причалу 'Фрэнч Лайн', недавно удлинённому, чтобы принимать такие большие суда. В зыбких свинцовых водах гавани неясно отражается, кажущийся отсюда игрушечным, зеленоватый символ Нью-Йорка статуя Свободы, плавно переходящая с левого борта на правый, где столпились пассажиры первого класса. Их серые лица с чёрными тенями под глазами обращены в сторону города, всплывшему, казалось, прямо из под воды: вместо знаменитых на весь мир небоскрёбов они, под дьявольский смех носившихся на водой чаек, с удивлёнием созерцают их жалкие бетонные обрубки, свисающие из под низких облаков.