Отважная лягушка (СИ) - Анфимова Анастасия Владимировна - Страница 63

Затем вся троица направилась к роднику, а артисты вдруг с сумасшедшей скорость заработали ложками, словно опасаясь, что незваные гости отберут у них кашу.

Ника, наоборот, ела медленно, не сводя глаз с легионеров, которые, судя по возрасту, вряд ли являясь опытными воинами, тем не менее действовали чётко и слаженно.

Поставив щиты и копья в пирамиды, одни из них, взяв в телеге топоры, отправились в заросли за топливом для костров, другие с большими чёрными котлами пошли за водой, третьи возились с тонкими шестами и полотнищем, очевидно, устанавливая шатёр для начальства, которое, стоя у родника, беседовало, смакуя воду из блестящего, видимо, серебряного стаканчика.

Вкрадчивое покашливание над самым ухом отвлекло девушку от наблюдений. Встрепенувшись, она с удивлением заметила, что артисты уже поели и теперь торопливо сворачивают лагерь. Хотя, как правило, урба оставалась на полуденной стоянке часа на полтора или два. Они, кажется, опасаются легионеров, если решили собраться так рано.

Передав миску с недоеденной кашей Риате, путешественница тихо сказала:

— Поешь и запрягай осла.

— Да, госпожа, — кивнула невольница.

Ника остановила проходившего мимо поэта.

— Кто это, господин Превий Стрех?

— Вы что, сами не видите, госпожа Юлиса? — почти грубо фыркнул молодой человек. — Легионеры. Только командир у них почему-то сотник всадников.

— А мужчина в тунике? — игнорируя нелюбезность собеседника, продолжала расспрашивать девушка.

— Какой-нибудь претор, — дёрнул плечами поэт. — Или эдил? Обычно они занимаются розыском беглых рабов.

Начинающий драматург досадливо поморщился.

— Если хотите, спросите их сами. Они как раз сюда идут.

Не сколько обиженная, сколько озадаченная таким поведением Превия Стреха, путешественница какое-то время смотрела ему вслед.

Подсадив в повозку сына, навстречу троице поспешил Гу Менсин.

— Второй фургон тоже ваш? — спросил Тит, глядя поверх склонившегося в поклоне толстяка.

— Он мой, — выступила вперёд Ника, чувствуя, что не должна позволить старому актёру говорить за себя.

Мужчина посмотрел на Нику так, словно она только что материализовалась из воздуха. Но девушка с ледяным спокойствием выдержала его взгляд, не сделав даже попытки отвести глаза.

Снисходительная улыбка тронула мясистые губы.

— С ними едешь?

— Нам по пути, — лаконично ответила путешественница, решив, что если собеседник в разговоре с ней игнорирует элементарные правила вежливости, принятые при общении равных по происхождению и социальному положению людей, она тоже не будет обращаться к нему по фамилии с обязательным добавлением "господин".

— Тоже едешь в Этригию? — решил уточнить Валер.

— Да, — подтвердила Ника. — А оттуда к родственникам в Радл.

— Одна? — вскинул белесые брови Тит.

— Так случилось по воле богов, — спокойно ответила девушка, вновь начиная чувствовать себя, как на экзамене. По коже словно пробежали мельчайшие электрические разряды, а пальцы машинально вцепились в край накидки.

— Как ваше имя? — хмурясь, подал голос сотник.

— Ника Юлиса Террина.

— Юлиса? — переспросил Валер.

Как она и рассчитывала, на радлан её имя впечатление произвело.

— Да. Из младших лотийских Юлисов. Дочь Лация Юлиса Агилиса и внучка сенатора Госпула Юлиса Лура.

Мужчины переглянулись, а путешественница услышала за спиной лёгкий шум удалявшихся шагов. Кажется, на этот раз Гу Менсин решил не вмешиваться в разговор попутчицы с представителями власти.

— Откуда же вы здесь взялись, госпожа Юлиса? — последние два слова то ли эдил, то ли претор произнёс с ясно различимой иронией.

— Из Канакерна, господин Тит, — холодно усмехнулась Ника. — А туда я попала из Некуима, куда моим родителям пришлось бежать из-за подлого навета.

— И где же они? — опередил старших товарищей молодой человек.

— Мать умерла, а отец слишком стар и болен для такого тяжёлого путешествия.

Несколько секунд мужчины молчали, очевидно, осмысливая услышанное.

— И у вас есть какие-то доказательства своего происхождения? — всё так же мрачно и недоверчиво спросил сотник.

— Разумеется, — кивнула девушка. — Письмо отца дяде по матери, господину Итуру Септису Дауму регистру Трениума, моим тёткам и бабушке Торине Сеептисе Ульде. Она очень старенькая, но надеюсь, боги будут милостивы и дадут мне возможность с ней увидеться. А ещё отец отдал мне свой перстень.

Она вытащила из-за ворота платья массивную золотую печатку на тонком кожаном шнурке.

— Полагаю, господа, моим родственникам этого будет достаточно.

— Вы говорите, что приплыли из Некуима? — насмешливо фыркнул Тит. — Но он существует только в рассказах пьяных моряков.

— О Некуиме прекрасно известно каждому консулу, купцу и матросу в любом городе Западного побережья, — снисходительно заявила путешественница, и чтобы скрыть подступавшее раздражение, поправила край накидки на плече. — Он есть, так же, как и много других вещей, в существовании которых трудно поверить здравомыслящему человеку. Мир вовсе не кончается за пределами Империи.

— Как вы оказались в Канакерне? — по-прежнему хмурясь, поинтересовался сотник.

— Приплыла на корабле господина Мерка Картена, консула Канакерна и друга моего отца. Он каждый год ходит в Некуим.

— Судя по вашим словам, это достойный и уважаемый человек, — уже не так скептически хмыкнул Тит. — Который готов подтвердить ваши слова?

— И не только он, — сказала Ника. — Так же консул Тренц Фарк и ещё множество народа, кто видел, как я сходила с корабля.

Внешнее спокойствие и некоторая величавость давались ей нелегко, но уже приносили свои плоды.

— Как вы оказались в такой сомнительной компании, госпожа Юлиса? — спросил молодой человек, кивнув в сторону артистов, торопливо запрягавших мулов в повозку.

— К сожалению, мне пришлось задержаться в Канакерне, господин Валер, — вздохнула девушка, заранее приготовившая ответ на этот каверзный вопрос. — На перевалах выпал снег, и дорога через Рифейские горы оказалась закрыта. А попутчиков хотя бы до Гедора быстро найти не получилось. Этих артистов хорошо знает господин Картен. Он главный попечитель городского театра, где давала представления их урба. Мне не хотелось дольше задерживаться в Канакерне, и я поехала с ними.

Собеседник понимающе кивнул.

— Теперь вы всё обо мне знаете, господа, — улыбнулась путешественница. — А сами остаётесь неизвестными.

Тит и Валер одновременно посмотрели на сотника, видимо, предоставляя ему, как самому главному, решать: представляться или послать наглую девчонку подальше?

Тот снял шлём, и передав его тому самому пухлощёкому легионеру, пригладил короткие, густо присыпанные сединой, волосы.

— Я Сентор Тарквиц Орус, сотник конницы. Мы вместе с Арсом Валером Кватором сопровождаем пополнение в Арадский лагерь.

Молодой человек, улыбнувшись, поклонился, а Ника вдруг поняла, что где-то слышала о роде Тарквицев. Причём не в Империи или городах Западного побережья, а ещё в Некуиме от Наставника.

Ответив на поклон Валера, она вопросительно взглянула на третьего мужчину, продолжая лихорадочно копаться в памяти. Нет, среди аристократических семей, список которых ей пришлось заучить, такая не значилась, нет Тарквицев и среди родственников Юлисов.

— Лавр Тит Ватер, — надменно представился мужчина. — Городской эдил Верхана.

— Очень приятно, что боги свели меня с такими значительными людьми, — девушка постаралась улыбнуться так, чтобы соблюсти необходимый баланс между любезностью и отстранённостью.

Не ощущая исходившей от них угрозы, путешественница слегка расслабилась, тем не менее чувствуя нарастающую уверенность в необходимости вспомнить, что же в её памяти связано с фамилией "Тарквиц"?

Стараясь потянуть время, она поинтересовалась:

— Что вы делаете так далеко от своего города, господин Тит?

— Ищу беглых рабов, госпожа Юлиса, — огорчённо вздохнул чиновник. — Мерзавцы убили своих хозяев. И теперь разбойничают на дорогах. До того обнаглели, что напали на брата нашего магистрата. Только милость богов уберегла его от расправы.