Злобный леший, выйди вон! (СИ) - Аведин Илья - Страница 44

В убежище Олег вернулся под вечер, когда солнце раскаленным розовым шаром катилось за горизонт. Он отправился в путь, не взяв никаких припасов, и тем самым в очередной раз нарушил одно из правил «Дневника путешественника», книги, которую Теодор Кительсон считал настольной. Олег долго не могу понять, почему настольная книга всегда лежит на стуле возле кровати ученого, пока тот не объяснил подлинный смысл слова.

С завтрака осталось немного картошки с судаком, которую Олег разогрел в горшочке на небольшом костре и с удовольствием съел. Он хотел было дождаться Теодора Кительсона, но предвкушение сна было настолько сладким, что он не стал противиться, потушил костер и лег спать. Во сне он летал по небу вместе с черным аистом, который все время смотрел на него с немым укором.

Проснувшись, Олег первым делом пошел в комнату Теодора Кительсона в надежде поделиться с ним случившимся, но ученый еще не вернулся. Олег вышел на улицу, чтобы посмотреть стоит ли лошадь друга, в кустарном стойле, которое они вместе смастерили. Под крышей из плотно перевязанных веток, приветливо мотала головой лишь лошадь Олега.

- Странно как, - сказал он.

Теодор Кительсон, как человек весьма организованный и имеющий план практически на любой случай, перед первой же поездкой дал Олегу наставления, чтобы в случае его отсутствия более одного дня, Олег брал любую книгу по систематике животных, насекомых или растений, которые составлял сам Теодор Кительсон и продолжал работу. Ученый мечтал, что когда-нибудь его труды будут напечатаны на станках, если хоть где-нибудь они сохранятся к тому времени. Также он обещал отметить вклад юноши на первой же странице.

Олег вернулся в комнату ученого и взял с полки первую попавшуюся книгу. На самом же деле, это были лишь связанные между собой пожелтевшие от времени и долгих странствий листы. На первом листе изображалась маточная трава.

«Значит, займусь растениями» - подумал Олег.

Он открыл последнюю страницу, на которой Теодор Кительсон описывал опасность применения в пищу сырого корня щитоцвета. Олег убрал рукопись в сумку, закинул в нее несколько кусков хлеба и флягу с холодной настойкой из трав, и вышел из убежища, но тут же вернулся обратно. Он заполнил до отказа футляр, закрепленный на поясе, снарядами для самострела, и прихватил сам самострел.

«Всякое может случиться», - подумал он и покинул убежище.

Первую половину дня он провел за зарисовками. Годы подобной работы научили его достоверно передавать детали и особенности каждого растения или животного. Теодор Кительсон порой восхищался работами Олега, и, вскидывая руки, кричал о том, что мальчику надо в школу высоких искусств. Да только не было в Тридевятом Царстве такой школы, а если бы и была, то Олегу, как беглому крестьянскому сыну, отцеубийце, дорога туда заказана. И Олег продолжал рисовать растения и животных, для будущих научных трудов по систематике Теодора Кительсона.

Закончив работу, он вернулся в убежище. Ученого все не было. Тогда Олег решил скоротать время за рыбалкой. Взяв самодельную удочку и высушенных насекомых, он отправился к ближайшему рукаву Поганки. Занятие это было не самым веселым, но для того чтобы занять себя вполне подходило. Олег был настроен поймать пару тройку судаков, а если повезет, то может даже щуку. Ожидания его не оправдались и пойманная рыба оказалось до того мелкой, что стыдно было ее не то что тащить в дом, а даже называть вслух. На ужин пришлось довольствоваться тушеными грибами с картофелем.

На следующее утро Олег опять зашел в комнату Теодора Китлеьсона.

- Да куда же он делся?! – воскликнул Олег, когда увидел пустую комнату.

На выходе из убежища, он столкнулся с Лешим, которого тоже не видел два дня, однако это было привычным делом. Леший частенько пропадал в глухих уголках леса, где занимался только ему ведомыми делами.

- Нужно поговорить, - сказал Леший, на что Олег лишь сделал жест рукой, который приглашал войти.

Они сели за стол в круглой комнате.

- Тео в беде, - сказал Леший, смотря в глаза Олегу.

- Я так и знал! Что с ним? Где он?

- В этом проблема. Если бы я знал. Я лишь чувствую, что он в беде. Что-то с ним происходит. Боюсь, что без помощи он долго не протянет. Каждый миг, его тело слабеет.

- Живица духа?

- Называй, как хочешь. С тех пор, как я вернул его к жизни, он неразрывно связан со мной. Я чувствую его как любого лесного зверя. И теперь я чувствую, что он в беде. Но я не знаю, где он. Тео покинул лес, а я не могу последовать за ним. Ты знаешь, куда он отправился?

- Нет. Но может он что-то оставил на такой случай. Пошли в его комнату.

В комнате ученого они осмотрели каждый кусок бумаги, каждую карту, каждую закладку в книге на столе.

- Ничего нет, – сказал с досадой Олег.

- Где же его искать?

Олег еще раз окинул взглядом комнату, в надежде зацепиться за что-нибудь и заметил уголок свернутого листа бумаги под кроватью. Он развернул его, и узнал в свертке карту окрестных земель, составленную пропавшим ученым.

- Раз он не взял карту, значит, он поехал туда, где уже бывал ни раз. Ты сможешь найти его след в лесу? Укажешь направление?

- Смогу. Пошли.

- Сейчас, только возьму оружие,- крикнул в след Лешему Олег. Он перекинул через пояс меч с ножнами, накинул кафтан, закинул на спину чехол с самострелом, кинул карту в сумку и выбежал следом.

Леший обернулся волком и побежал в чащу. Олег наспех закрыл дверь убежища, оседлал лошадь и помчался следом. Он едва успевал за хозяином леса, чтобы не потерять того из виду. О том, чтобы догнать Лешего, он даже не думал.

«Значит, Тео ехал на север, - думал Олег. Он вспомнил: - На севере, в паре верст от тракта, стоят Выселки. По пути еще корчма - «Глухой Лис». Наверняка там должны были его видеть».

Леший все мчался к окраине. Деревья расступались перед ним, и Олег, ехавший следом, скакал, словно по расчищенной дороге. Так они добрались до северной окраины леса, где Леший поджидал Олега в человечьей форме.

- Здесь он покинул лес, - сказал Леший, когда Олег спрыгнул с лошади.

- Хорошо, сейчас сверим с картой.

- Смотри, для меня ваши рисунки непонятны. Только прошу тебя, побыстрее.

Олег развернул карту на земле и сверил ориентиры.

- Солнце, по правую руку. Восток там, - отвел он руку в сторону, не отрывая взгляда от карты. - На западе виднеется узкая полоска – это большак. Впереди только Выселки.

- Тогда не медли!

- И не собирался, - сказал Олег, сворачивая карту. – Ну что? Отдохнула? – обратился он к лошади, погладив по шее. – Тогда пошла, –  скомандовал он и умчался, взяв путь на Выселки.

***

 По трактам Тридевятого Царства в те времена разбросало бесчисленное количество постоялых дворов, кабаков, заказных конюшен и других заведений, к коим относился и «Глухой лис» - деревянное строение в два этажа, из которого только вчера вывели лошадей, чтобы сегодня принять путников. Наспех сколоченные столы, что могли выдержать падение пьяницы - а это являлось гарантом качества, стулья на трех ножках - лишь некоторые сохранили четвертую, длинный, блестящий от жира и многократной полировки прилавок, за которым стоял  сам хозяин – вот что встречало уставшего путника заглянувшего внутрь.

Владельцем питейного заведения был некий Баламут, которого прозвали «Глухой», за то, что он практически ничего не слышал, и «Лис», за то, что когда надо слух его возвращался. Люди же так привыкли к этому прозвищу, что связали его не только с человеком, но и с корчмой, которую так и прозвали в народе - «Глухой лис». Вывеску хозяин так и не повесил. То ли название не по душе, то ли писать не умел.

В тот день зал не пустовал. Трое молодцев из вольных отрядов сидели за круглым столом и не спеша ели похлебку. В другом конце залы сидел старик в дорогом сине-черном кафтане. Из-под косматой седой бороды торчали толстые звенья золотой цепи. Глаза непонятного холодного цвета злобно смотрели на трех молодцев. За прилавком стоял сам Глухой Лис и делал вид, что не слушает, о чем перешептываются вольные. Один из вольных заметил недобрый взгляд старика, и было собрался выяснить причину, как во дворе зашумела вновь прибывшая лошадь.