Злобный леший, выйди вон! (СИ) - Аведин Илья - Страница 56

- Гни… Гнилой Бор, - похоже, что так.

Со стороны «зеленых» послышался неловкий кашель.

- Вы что-то сказали?

- Глухой?

- Я вас прекрасно слышу.

- Я про бор, - сказал Златолюб. – Это Глухой Бор, а не Гнилой.

Филимон прищурился.

- И правда, Глухой. Давно пора сменить эту карту, тем более что, она больше не отражает действительного положения вещей.

- Зачем же лес сжигать? Ведь леший тот ни в чем не виноват. Ни один леший не переживет пожара.

- То, что нужно. Лешие не узнают, отчего случился пожар, ведь их брат не сможет ничего больше рассказать. Мало ли отчего леса горят? А люду простому скажем, что расправились с тем чудцом, что был заодно с Соломоном.

- Мы преступим мир подписанный на реках крови, - сказал Салтан.

- Нет. Лишь ненадолго пройдем вдоль его края. Я чувствую, что мы уже засиделись, почему бы нам не проветриться в саду, пока нам не принесут закуски? Пройдемте на улицу, я видел там прекрасную липовую аллею, к вечеру их тени просто обворожительны.

Князья встали, разминая спины и плечи, и пошли к выходу. В головах у всех творился полный беспорядок. Никто еще толком не понимал, что должно случиться, однако, всех заворожила искусностью речей Филимона.

- Если ты не против, пошли позади всех, - сказал Филимон Салтану, прихватив его за локоть, - у меня к тебе личный разговор.

***

Князья разбрелись по небольшому саду укрытому прохладными тенями высоких лип, но вскоре вновь собрались в одну шумную толпу и только старый Милослав сел на плетеную скамью, а в паре шагов от него, на точно такой же скамье расположились Филимон и Салтан.

- Что с тобой случилось?

- Прости? - переспросил Филимон.

- Мы все помним, что с тобой случилось несчастье, и ты пребывал в каком-то болезненном забытье, пока за тобой ухаживал брат твоего отца. А теперь…

- А теперь я здоров, как бык и хочу наверстать упущенное. Должен сказать, я удивился, когда узнал о той неразберихе, что творится в Тридевятом Царстве. Ведь вы-то все здоровы, однако не видите притаившейся на юге опасности.

- Пока нет царя, трудно найти единство, - заметил Салтан.

- Твоя правда, князь. А скажи мне, какая сейчас расстановка сил?

- Ты ведь лучше всех осведомлен о чужих войсках.

- Так я не о вооруженных мужах говорю, а о силе слова, что в каждом из нас сокрыта. Кто борется за трон?

- Медведь и Некрас. Еще недавно Милован помышлял об этом, да совсем недавно передумал.

- Могу представить почему, - сказал Филимон и посмотрел на Медведя, который злобно махал кулачищами перед лицом Златолюба и щуплого князя Диамида, которые неуклюже отступали назад, словно только вчера научились ходить.

- Когда мы вернемся, я предложу тебя на место царя.

- Как ты сказал? – удивился Салтан.

- Я предложу тебя на трон. Это будет верным шагом. Тебя любит народ, что невероятно по меркам других княжеств. А мы собираемся дать людям нового врага, так дадим же им и нового друга.

- Я не могу. Как же я?

- Тише! - приставил Филимон палец ко рту. - Не хочу, чтобы они узнали об этом раньше времени. Еще чего доброго, кто-нибудь из-за своего строптивого нрава перемахнет через плетень и сбежит, от такой новости нежданной. А ты хороший человек, и как только я с ними поговорю, они это поймут.

- А почему же не ты?

- Я на всю жизнь останусь юродивым, на голову ударенным, а если и нет, то уйдут годы, чтобы исправить эту молву, а царь нам нужен до первого снега.

- Но я не могу так просто. У меня не тот склад, может я и хорош в своих землях, но целое царство!

Филимон положил руку на плечо Салтана, чтобы придержать его пыл.

- Ты будешь не один, Салтан. Я предложу на военное время ввести постоянный царский совет из всё тех же князей. Кроме, разве что самых молодых и самого старого. Отроки, поднимите князя Милослава, не видите, старик повалился! – обратился он к двум юношам, что стояли наготове.

Князья посмеялись над тем, как старик отмахивался от прислуги, словно от слепней и вновь вернулись к обсуждению того, чья же все-таки лошадь быстрее всех доскочит до Медных Гор.

- Так я буду игрушечным царем?

- Какая глупость. Ты будешь самым настоящим владыкой. Я предлагаю тебя на трон, только потому, что уверен в тебе. Ты знаешь, в том мешке, что Раб Ион принес с собой, есть пара слов о каждом, и это такие слова, что могут изрядно испортить мнение, - сказал Филимон и задумался, - кроме тебя Салтан.

- Так уж ничего не вынюхал?

- Ничего. Точнее много чего я узнал, но это только подтолкнуло меня к той мысли, что таким бы я хотел видеть своего царя, будь я обычным пахарем или плотником.

- А будучи князем?

- Как князь я бы хотел править сам. Но я буду доволен должностью советника.

- Погоди еще назначать себя. Я во-первых еще не согласился идти в цари. Во-вторых, с чего ты взял, что князья отдадут за меня свое слово, а в-третьих, с чего ты взял, что я тебя назначу советником?

- Я начну с конца. Назначишь ты меня, и может еще Некраса, да Милована, ведь за остальными большой ум еще не завелся, либо уже и не заведется. Про второе будь спокоен, они все видели сумку у шута и реакцию Медведя, никто не скажет и слова против. А первое лишь на твоей совести.

Они немного помолчали каждый о своем. Неожиданно Филимон спросил:

- Скажи, ты любишь своего сына, Салтан?

- Ты это брось! Угрозами своими поперхнешься сам!

- Это совсем не угроза. Подарок, вот что это. Царю доступно то, что не доступно князьям,  - сказал Филимон и пошел к галдящей толпе, но в последний миг обернулся, - в Медных Горах есть зеркальный хрусталь, он творит чудеса. И это не для красного словца. Настоящие чудеса...

Филимон отправился к другим князьям и что-то долго и старательно им рассказавыл. Князья слушали, памятуя о сумке Иона.

Салтан просидел неподвижно, погруженный в себя, пока князья не пошли обратно и Медведь случайно не наступил ему на ногу.

- Ах, чтоб тебя, – выругался Салтан.

- Ты прости это, - промямлил тот, - случайно оно...

- Иди, Медведь, - толкнул князя в спину Филимон, - надо решить последнее дело.

Когда солнце скрылось за западными склонами, и темная лазурь лениво расплылась по небу, из Калиновых Садов выехало девять карет. В самом скромном и простом экипаже, ехал новый царь Тридевятого Царства. Царь Салтан. И не было на его лице улыбки.

Теодор Кительсон проснулся от звона недовольной мохнатой пчелы, ведь он лежал среди сочных и сладких цветов. Весна пришла в Глухой Бор и окрестные земли. Предыдущая осень выдалась холодной, а зима настолько злой, что пыталась откусить красный нос, только выставь наружу. Но об этом Теодор Кительсон узнал от Олега, ведь сам он не мог выйти за пределы убежища до наступления весны. То, что сотворил с ним Верес, едва не разрушило тело ученого. Все это время Олег занимался лечением друга, и не давал ослабшим конечностям окончательно потерять силу. Они продвигались мелкими шажками, а иногда и вовсе неделями не могли сдвинуться с места. Ученый несколько раз впадал в беспамятство, а когда приходил в себя, то даже моргал с трудом. Олег продолжал верить в выздоровление друга, но даже он усомнился в успехе, когда с головы Теодора Кительсона полезли волосы. Он вспомнил блестящую лысину виновника их бед. Когда ученого брала злость за немощь тела, он пытался заставить работать хотя бы ум. Это были светлые моменты ведь он, как и прежде, улыбаясь своей мечтательной улыбкой, уходил в своих рассуждениях далеко за пределы обыденного. Однажды, находясь в умственных скитаниях, он забрел обратно в Выселки, и, пробыв там полдня, кончено, лишь мысленно, крикнул:

- Олег! Олег, я понял!

- Что случилось, Тео?

- Я понял, что это там было. Теперь все ясно.

- Где было-то? – спросил Олег, опасаясь, как бы ученый вновь не начал бредить.

- Там, в Выселках. Я понял, что это было за масло в корытах. И те записи в письмах, теперь все сложилось.