Журавль в ладонях (СИ) - Гейл Александра - Страница 26

К тому моменту, когда Роман прорвался сквозь заслон из подружек невесты, все было готово в лучшем виде. Я со своим ростом даже не пыталась увидеть происходящее в коридоре, предпочитая караулить лучшие места у стола. Новийский был со мной солидарен. Когда, наконец, с фотосессиями с участием врачующихся было покончено, процессия двинулась к столу. Увидев меня, Роман скривился, но смолчал. Не обнаружив «любимую» сестру невесты ни в числе требующих выкуп подружек, ни среди встречающих, жених, очевидно, подумал, что я сломала то ли ногу, то ли шею и не буду портить ему своей кислой миной аппетит. Не тут-то было. Хотя волновал меня не он, а девчонки. Иришка старательно не смотрела в мою сторону вообще, а Рита, наоборот, посматривала с большим интересом. Ни то, ни другое мне не нравилось.

Занятая переживаниями, я с радостью переключилась на помощь маме. Вместе мы собрали сумки и выбрали нескольких друзей Романа, чтобы те унесли их в машины. Фотограф все не унимался, продолжая вдохновенно щелкать фотоаппаратом. В итоге, в ЗАГС мы собирались в темпе ошпаренной кошки. Я еще помню, спрашивала по дороге, волнуется ли Лона, а она ответила, что ничуть: за утро успокоилась. Мы едва успели высадиться и отдать кольца, когда нас позвали. Работники еще роптали на безответственную молодежь, чуть не пропустившую очередь.

Но все шло неплохо. Нас выстроили в зале. Мама начала промахивать глаза платочком еще на подлете. А Лона вдруг так радостно улыбнулась и поцеловала меня в щеку. Я поразилась: полное отсутствие колебаний было для сестры нехарактерно. Работница ЗАГСа начала зачитывать под музыку нечто до крайности пафосное, но было заметно, что ей осточертело все до колик. Еще бы: это для нас день был особенный, а она только и делала, что смотрела на зареванных родителей и глупо улыбающихся молодых. Все было легко и предсказуемо ровно до того момента, когда Лону спросили о том, согласна ли она взять в мужья Романа, и ее абсолютно уверенное «нет» погрузило зал в тишину.

Дальнейшие события сильно напомнили мне дурную отечественную комедию.

— Что?! — воскликнул уже несостоявшийся жених на весь зал.

Музыка прервалась, работница ЗАГСа вытаращилась на нас, как на ненормальных. Ну еще бы! Это в фильмах невесты через одну вдруг отказывают от вступления в брак, в жизни же такое событие из ряда вон. Собрать всю родню и устроить такой кавардак отважатся единицы. Но Лонка-то Сафронова, у нас всех крыша чуток не на месте…

— Я терпела, — гневно зашипела Лона, резко обернувшись к Роману. — Я все надеялась, что в тебе проснется хоть какое-то уважение ко мне, Рома, но больше не могу. Не после того, как ты пришел с мальчишника явно под кайфом и перепачканный в помаде!

По залу прокатилась волна неодобрения.

— Лона… — виновато начал Роман, но сестра даже слушать не стала.

— Ия задалась вопросом, насколько сильна твоя зависимость: ты контролировал себя или не контролировал? И так и не определила, что из этого хуже. Давно надо было с тобой порвать! — рявкнула она. — Еще после того, как твой дружок накачал меня наркотиками, а ты его пытался защитить. Но я все терпела, тянула, надеялась. Потому что не видела, как оно бывает по-другому. А ведь оно бывает. Кто-то просто подстраивается и даже находит в этом плюсы. Я не думала, что есть люди, способные на это. Но они есть. Просто ты не из таких. Именно ты, Рома. Уля давно пыталась мне это сказать, почему же я не слышала? — покачала она головой и виновато обернулась на меня. Зря, конечно.

— Это все опять твоя с*ка сестра. Ну конечно, как я сразу не догадался! — тут же сориентироваться Рома и бросился на меня.

Но Понка не подпустила: очень оперативно ткнула в лицо (экс-)возлюбленного букетом. Роман споткнулся, едва устоял на ногах, а потом согнулся пополам, зал огласил душераздирающий чих, за ним — еще один.

— Ну нет, вы теперь заплатите за всю церемо-о-онию! — опомнилась несостоявшаяся свекровь.

— Да что вы говорите! Если у вашего сына есть деньги на наркотики… — тут же мужественно встал на защиту семейного бюджета отчим.

— Нет, Сафроновы определенно вдохновляют, — на удивление громко заключила Рита.

— Ага, — поддержала Иришка. — Одна рассталась с классным парнем ради политика, который упек в тюрьму жену, вторая организовала свадьбу мечты, чтобы сообщить всем родным и знакомым, что ее жених — кобель и торчок.

Благо, к тому моменту я не могла достойно ответить, так как вовсю тащила сестру к выходу, пока Рома не расправился с внезапным приступом аллергии, а мама — с потрясением. Нас попытались остановить друзья Ромы, но я так на них тявкнула, что оба парня мигом убрались с дороги. Новийский, догнавший нас у выхода из здания, очень быстро поймал такси. Мы сообща упаковали в желтую машину безразмерное платье на удивление молчаливой сестры и уселись сами.

— Сергей, а можно к тебе? — спросила я с тоской. — Пусть мама перекипит в одиночестве.

— Конечно, запросто, — крайне покладисто сказал Новийский. — Буду лично следить, чтобы вы двое еще какой-нибудь фортель не выкинули.

— И это говорит мне политик, который упек в тюрьму свою жену? — кисло поинтересовалась, я памятуя о девизе дня.

— Политик, который упек в тюрьму свою жену, девушка-камиказде, которая бросила ради него классного парня, и невеста, сбежавшая из-под венца, напоследок опозорившая жениха, — апатично заключила Лона. — Как мы, оказывается, уродливы, когда пытаемся поступать себе не во вред.

В этот момент я вспомнила, что в клатче мудро припрятана волшебная фляжка.

Лона несколько часов бестолково шагала по квартире Новийского, зависая то у картин, то у резных рам, то у антикварной люстры. Из одежды ей подошла только моя пижама. Штаны были коротковаты, и оттого сестра смотрелась еще более нелепо, но это было лучше платья, которое она поспешила сорвать, едва переступив порог.

— Злишься? — спросила я у Сергея, варившего горячий шоколад. — Теперь они знают, а свадьбы даже не было…

— Ты спросила, есть ли у меня план «Б». И я ответил, что он есть. Если мне придется им воспользоваться, тебе он ужасно не понравится. И в этом случае мы будем квиты, так что не переживай.

— Вот это утешение! — не сдержала я рвущийся наружу яд.

— Зато мы оба будем знать, что вина на тебе, и суд пойдет на уступки, — закончил он. — Держи. — Он поставил передо мной две чашки и кивнул на дверь: — Иди.

— Спасибо, что позволил Лоне здесь побыть, — вздохнула я.

— Не переживай. Попробую отыскать запасную подушку.

Вспоминая даже первые месяцы наших встреч, я понимаю, что Сергей уже тогда не без труда выносил мою семью. Для него отношения между Сафроновыми (вооруженная близость) были дикостью. У Новийских не было заведено подобное родственное единение. Сергей являлся ярчайшим представителем той золотой молодежи, которую мама и папа предпочитают учить за границей. Его самостоятельность и оторванность от родных стала естественной частью взросления, и привычка встречаться с семьей всего пару раз в месяц никак не стыковалась с нашей с Лоной близостью. А теперь представьте, он привык все делать сам: сам ломал дрова и сам налаживал испорченное, я притащила к нему домой сестру после того, как она собственным руками сорвала свадьбу, к которой готовилась не один год. С моей стороны это было глупо и недальновидно. Разумеется, это сформировало у Новийского вполне определенное впечатление о сестре.

«Уля, пойми! У меня нет двадцати лет на то, чтобы стать тебе таким же близким человеком, как Илона. Но мне нужно, чтобы ты выбирала меня хоть иногда. Сейчас, например. Мне нужна твоя поддержка тоже. Я твой муж, я должен быть «твоим» человеком. Не она!»

Исключительный яркий пример того, какие слова могли быть сказаны в запале в семье Сергея Новийского и Ульяны Сафроновой после пары- тройки лет брака. Разумеется, тогда дело было не в сорванной свадьбе или нарушении границ частной собственности — со всех сторон серьезнее, но… суть оставалась той же: я защищала Лону, Новийский реагировал на это остро. Компромисса не существовало. Сергей полагал, будто сестре нужно научиться отвечать за свои действия самостоятельно, я же утверждала, что поставить крест на всей родне и жить исключительно собственной жизнью нельзя.