Журавль в ладонях (СИ) - Гейл Александра - Страница 28

Поскольку к тому времени я ночевала у Сергея чаще, чем у себя, сестру переселила к себе. После сорванной свадьбы, да без моей поддержки, ее бы в общежитии до костей обглодали. Следовало хотя бы переждать самый травмоопасный период. Да и потом, ее присутствие отвлекало от грустных мыслей и меня. В случае чего можно было рассказать о том, как все паршиво у нас с друзьями ей, а не Сергею. Лонка жалела, а этот негодяй просто отвечал: терпи! Ну что еще взять с мужчины?

Новийский не пришел в восторг от новости, что Илона стала жить со мной. Скромно намекнул мне, что не очень честно в этом случае расплачиваться по долгу в одиночку. Но я притворилась глухой. Что толку говорить о таких вещах с человеком, у которого все и всегда было? Однако вскоре выяснилось, что его нервировала не моя безразмерная долговая яма, а близость с сестрой. По-моему, Новийский опасался, что, будучи еще ближе к Лоне, я решусь на повтор ее подвига сбежавшей невесты, и предложил мне к нему переехать. За две недели до выборов. Мне эта идея не понравилась. А Новийскому — моя реакция. Я ему сказала, что согласна, как только он перестанет морочить мне голову всякими репортерами. Он рассердился и сказал, что я слишком много сваливаю на этот час Икс при том, что сама же первой вытащила на свет божий наши отношения. И таким стал наш первый серьезный разлад. Не созванивались три дня, но потом помирились.

В тот день, когда был утвержден состав депутатов Законодательного Собрания Санкт-Петербурга, Новийский притащил два билета в Александрийку и бутылку отличного коньяка. Мотивировал свой оригинальный выбор тем, что столько вина не выпить. Он не сиял, не прыгал от счастья. Некоторое время сидел на кухне молча, с потерянным видом. Будто на горизонте маячила цель, а тут вдруг — раз — и развеялась. И не знаешь, что дальше. Поэтому решил напиться и напоить меня. Ну что сказать? Я не очень хорошо помню тот день. А утром йогу из- за похмелья.

Таков был день триумфа Сергея, а я свой только ждала. В смысле интервью. Да, совместный поход в театр — это восторг, но как же объявление, которым меня стращали столько месяцев? Признаться, в какой-то момент я даже про себя обозвала Новийского козлом. Несколько раз. И дважды отказалась ехать к нему домой после работы, мотивируя это какими-то нелепицами. Злилась и каждый свой день начинала с поиска в яндексе. Один раз даже телефон в тарелку с хлопьями уронила. Благо, тот почти не пострадал, чего не скажешь об одежде, на которую выплеснулось молоко.

Тем хуже было Новийскому, когда обнаружилось, что весь сыр-бор из-за пары фраз в конце интервью. Не думала, что журналистам хватит наглости в самом деле пропустить Сергея через мясорубку, но прежние скандалы сделали свое дело, и, ввиду отсутствия более значимых событий, посвятили ему очень много места. И не избранию. Перед выборами «нужные люди» сделали Сергею отличный пиар, пропихнув несколько релизов о политике. А теперь, когда он оказался в фокусе не только правильных журналистов, а вообще всех, люди вспомнили о том, что известен Новийский в первую очередь отнюдь не рабочими достижениями. Юлию, понятное дело, со всех сторон обсосали, Шульцева… А вот про текущую личную жизнь спросили только в конце, в последнем вопросе. На что Сергей ответил: «Мне исключительно повезло после всех неприятных событий встретить достойную девушку. Сейчас я очень счастлив».

— И вот этой ерундовой фразочки я ждала четыре месяца? — плаксиво поинтересовалась я у Новийского, не в меру усердно кромсая салат.

— А мне следовало дать журналистам твое имя, адрес и паспортные данные? — усмехнулся он и поставил передо мной салатник. — Пойди мы в театр до «ерундовой фразочки», репортеры бы набросились на тебя с двойным энтузиазмом. Ты же сама журналист и понимаешь, что это такая же работа, как любая другая. Нужно писать, даже если не о чем. И когда они до тебя доберутся… Кстати, почему ты не пошла в журналистику?

— У Гордеева платили лучше, — ответила, даже не стесняясь.

— Полагаю, что тебе бы прекрасно подошла роль репортера. По направлению социальной проблематики. Тем более что ты с этим знакома не понаслышке.

— Нет, — резко ответила я.

— Что нет? — почти разозлился Новийский. — Ульяна, нравится тебе или нет, но это было твоей жизнью большую ее часть! И было бы глупо не воспользоваться преимуществом. То, что ты умеешь общаться с людьми совершенно разных социальных групп — огромный плюс. Ты знаешь, как все устроено изнутри. Люди любят таких, как ты: тех, кто сумел выкарабкаться, при этом не утратив сочувствия.

— Я не сочувствую обитателям общежития, — покачала я головой. — Я точно так же, как и другие испытываю… брезгливость. Ты что-то путаешь.

— И зря, — отбрил он. — Не вечно же тебе сидеть в приемной в должности помощника Гордеева. Этот хитрюга, конечно, в лепешку разобьется, чтобы тебя не отпускать, но только потому, что сам понимает: ты для него слишком хороша. Ему с тобой легко и комфортно работается, но должность личного помощника — не твой потолок.

— Я это знаю, — повторила настойчиво.

— И тем не менее уже три года там работаешь, не прося повышения? — фыркнул Новийский. — Думаешь, Гордеев сам тебе его предложит? Подумай о журналистике еще раз. Как используешь по назначению свои акульи зубки.

Я так увлеклась этими комплиментами, что вместо пучка петрушки опустила нож на палец. И речь о том, какое меня ждет будущее в профессии «репортер», Новийскому пришлось отложить до лучших времен. Точнее на два месяца, за которые в моем воображении, по его мнению, уже должны были взойти семена нужных мыслей. Уж что-что, а соблазнять Сергей Афанасьевич умел как никто.

Как ни удивительно, Новийский был прав: уже после визита в Александрийский театр наше фото украсило одно из изданий. Я была под впечатлением: пока остальные депутаты прозябали в забвении, черная слава, летевшая впереди Сергея обеспечивала ему бессменное внимание прессы. Порадовалась я только одному: мне хватило ума надеть платье, купленное на свадьбу сестры и жемчуг. И на фото я выглядела… нормально. Конечно, не так нормально, как Новийский, но краснеть не пришлось, и ура.

Спустя еще неделю вышла новая статья, из которой мы узнали, что журналисты раскопали мою биографию: назвали по имени и должности. На том и успокоилось. С другой стороны, а чего было ожидать? Главным скандалом моей жизни явилось то, что в один прекрасный день я начала спать с бизнес-партнером своего бывшего парня. Сенсация просто ух!

Поглядев на это все, я с гордостью объявила Сергею, что, наконец, в его биографии появилось хоть что-то не скандальное. А мне в ответ прилетело золотое правило пиара: любой скандал лучше серости. Наверное, уже тогда стоило догадаться, что он злится, но я еще целую неделю пребывала в блаженном неведении. Пока Новийский не сказал прямо:

— Мне было бы приятно твое участие, и неплохо бы начать с обещанного чемодана с вещами!

Словами не передать, сколько незабываемых впечатлений у меня осталось от вечера переезда в квартиру Новийского. По официальной версии Сергей до поздней ночи задержался на каком-то банкете, но я была склонна списать его отсутствие на месть. Началось с того, что я встретила нескольких соседей, окинувших скромно одетую девушку с чемоданом очень выразительными взглядами. Так и подмывало сказать, что чванливым джентльменам следовало бы знать, что этикет предполагает помочь леди с ношей. Благо, я вовремя вспомнила, что мне с этими людьми жить. А, как известно, что если хорошенько потереть, то под личиной лощеного денди обнаружишь злобного обитателя общежития. Они тоже гадкие, просто по-другому. И сводить счеты будут, скорее всего, не со мной.

Небольшой чемодан без труда вместил в себя весь мой сезонный гардероб, кроме верхней одежды и обуви, и. размещая свои жалкие два платья среди трех десятков рубашек Новийского, я трагично вздыхала. На то, чтобы пристроить вещи, у меня ушло не более сорока минут. Искать места не пришлось: Сергей освободил мне ровно половину пространства в шкафах и на всех полках. Еще один тонкий намек на то. что моя нерешительность кое-кого достала.