Журавль в ладонях (СИ) - Гейл Александра - Страница 32

Но это не ошибка. Просто в том, что случилось со мной в последние годы, нет ничьей вины, кроме моей. Часть моей жизни, пришедшаяся на брак с Сергеем была периодом, когда я повзрослела, избавилась от иллюзий на свой счет и научилась нести ответственность за каждое принятое решение. Это период самых сложных жизненных ситуацией, период абсолютного счастья и период горчайшего разочарования. Иногда мне кажется, что отступись я от своих принципов хоть раз, закончилось бы иначе. Но мы с Новийским — два барана, которые упирались лбами до тех пор, пока не переломали друг другу кости. Козерог и телец. Вот и не верь после такого в астрологию…

Нет, так все же неправильно. Нужно по порядку.

Наверное, не имеет смысла вспоминать все произошедшее с нами за долгие месяцы совместной жизни, да и не выйдет. В памяти откладывается только самое яркое, но оно, порой, так отчетливо, будто пересматриваешь выученный на зубок фильм.

В деталях помню день, когда со мной пыталась помириться Иришка. Я зашла к ним за документами, а она попыталась подольститься. И я наорала на нее так, что окна бухгалтерии зазвенели. Их начальница вспылила, схватила меня за локоть и додумалась потащить к Гордееву жаловаться. Прикиньте, как смешно было, когда в ответ он вышвырнул ее из приемной. Мол, на двери написано директор, а не кадровый отдел. И вообще, чем жаловаться на дисциплину, пусть идет наводить порядок в своем подведомственном ужатнике. Отчет вовремя не сдают, а за «чужими» сотрудниками только так смотрят.

С Ирой мы встретились позже, вдвоем, посидели в баре, даже хорошо поговорили… Но отчуждение поселилось между нами навечно. Она, сама того не понимая, осудила главные отношения в моей жизни. Слишком скорая на расправу, осознала, что все серьезно, только когда мы с Сергеем стали появляться в газетах. К тому моменту трещина в дружбе превратилась в непреодолимую пропасть. И пусть до самого последнего дня моей работы в «ГорЭншуранс» мы обедали вместе и скучали по былой близости, вернуть ее не сумели, как ни пытались.

Как человек, склонный к экстраверсии, я была вынуждена искать себе новое окружение, и ими стали друзья Новийского. Но они были совсем другими. Слишком хитрыми, умными и скользкими. У них можно было многому научиться, но доверять таким не хотелось. Как итог, шли годы, менялись мобильные, а единственными номерами на быстром наборе моего телефона (кроме мужа) оставались Илона Сафронова и Иван Гордеев.

С тех пор, как я переехала к Сергею, он начал осуществлять свою мечту об идеальной спутнице. На волне флегматичного любопытства, вызванного в немалой степени словами Гордеева, я не мешала. И через несколько месяцев с удивлением обнаружила, что полка в прихожей забита исключительно обувью веселеньких оттенков (никакого черного или даже темно-коричневого). От спортивного стиля осталось одно воспоминание. И вообще, какая-то женщина хищно тычет мне в лицо микрофоном, интересуясь мнением по поводу законопроекта о назначении административной ответственности за топающих соседских животных. А я подбираю культурный ответ вместо крутящегося в голове: «вы там долбанулись, что ли?». Мысль я озвучила только вечером, дома, Сергею, и мы долго смеялись. Он посоветовал мне представить, что шутки шутками, а ему приходится обсуждать этот бред часами, и иногда рекомендовать к рассмотрению в Правительство Москвы.

Пожалуй, я могу назвать этот период самым безоблачным во всей нашей истории, если бы не было всего одного «но». С тех пор, как я переехала, Новийский открыл двери квартиры для своих деловых партнеров и друзей. Так мы могли проводить больше времени дома, вместе, плюс это было еще одним пиар-ходом. Поначалу приглашались были самые близкие к Сергею люди, а с спустя несколько месяцев, когда я почувствовала себя более-менее комфортно, и все остальные тоже.

Но «но» были не все. У «но» было имя — Петр. Капитан авиалайнера, рейс Москва- Санкт-Петербург.

Он был из гостей самым первым, и меня о нем не предупредили. Как итог, я вернулась вечером с работы, услышала громкий мужской смех и очень удивилась. А когда, скинув сапоги, заглянула в гостиную, увидела молодого мужчину в костюме пилота и подумала: охренеть, даже Ваня Гордеев рядом не валялся. Не только красавчик, но и летчик. Контрольный в женское сердце. Меня этот человек насторожил сразу: зачем, если ты так хорош собой, выбирать еще и профессию, от которой девушки валятся штабелями? Перегиб — непорядок.

— Так вот кого все это время Cepera прятал от меня в своей холостяцкой берлоге,

— весело отшутился в тот момент еще незнакомец и оглядел меня с головы до ног.

А я ощутила острое желание налить в ведро воды, взять тряпку и хорошенько вымыть пол. Казалось, источаемая гостем липкая самоуверенностью забрызгала всю комнату.

— Это моя любимая женщина — Ульяна, — своеобразно представил меня Сергей.

— Знакомься, Уля, один из моих школьных приятелей — Петр.

А я пока скинула пальто, чтобы занять руки. Мне очень не хотелось пожимать Петру ладонь. А еще хуже — подставлять под потенциальный поцелуй.

— Значит, вы оба учились в Англии? — постаралась я вежливо улыбнуться.

— Верно, — подмигнул Петр. — А вы…

— Простите, — перебила я, ничуть не заботясь о том, что рискую показаться невежливой. — Погода Питерская традиционная, одна штука. Нужно повесить пальто, пока весь костюм не промок.

Меня «простили» и отпустили.

Вешая на плечики пальто, я отметила, что в шкафу висел не по погоде легкий светло-бежевый плащ, на дорогой ткани которого дождь оставил некрасивые разводы. И отчего-то загадала желание, чтобы гость ушел быстрее, чем высохнут эти пятна.

Но Петр остался на ужин. И, кстати, прошло все куда приличнее, чем представлялось. Гость не выказал мне пренебрежения ни словом, ни намеком. Напротив, был весел, вежлив и уступчив. Сам разливал по бокалам вино быстрее, чем это успевал сделать Сергей, и искренне интересовался не только его делами, но и моими, и даже нашими общими. Старый друг? Да он был очень похож на старого друга, но до некоторого времени я не понимала, что могло связывать таких разных людей. Только потом узнала, что отец Петра — Валерий Днепров — входил в правительство РФ и поняла, что наше общение так же неотвратимо, как опускающееся лезвие гильотины.

Возможно, мои актерские таланты и правда существенно улучшились за месяцы общения с Сергеем. Возможно, я действительно виртуозно скрыла от Петра волны антипатии, но, когда несла мужчинам кофе в гостиную, где они курили сигары (еще один повод не любить Петра, до этого дня я и не замечала за Сергеем такого пристрастия!), замерла у дверей, услышав разговор.

— Не думал, что можно верить заявлениям для прессы, но выглядишь ты счастливым, — задумчиво и неожиданно серьезно произнес Петр. — Дело в девушке?

— В ней, — коротко отозвался Новийский, и поднос в меня в руке почему-то дрогнул. Я взмолилась, чтобы мужчины не услышали звяканье чашек и прижалась спиной к стене, уперев чайный набор в живот.

— Ну, Новийский, — усмехнулся собеседник. — Даже не буду делать вид, что понимаю.

— Что тут понимать? Единственный смысл существования человека в том, чтобы оставить после себя потомство. Можешь сколько угодно отрицать, прыгая из постели в постель, но часы тикают, и однажды тебя психофизически притянет к одной из женщин. Той, которая попадется под руку. И ничего у вас не сложится, потому что гормоны — плохие советчики. Вот и получается, что разница между нами лишь в том, что я к этому выбору предпочитаю подходить сознательно. И еще, вероятно, в гонорее.

Нужно было слышать, как хохотал Петр. И я даже не стала делать вид, что этого не слышала. Поспешила поставить поднос и присоединиться. В конце концов, ни о чем криминальном они не говорили.

Той ночью Петр остался ночевать у нас в гостевой спальне. Я была не в восторге, но лезть не стала. Понимала, что человека, на которого Новийский взвалил надежду за свою политическую карьеру, мне ну никак не выставить. И в порядке отмщения оставалось разве что не давать Новийскому спать. Шел второй час ночи, а я расспрашивала его о Петре и их университетских буднях. Сначала Сергей пытался от меня отделаться дежурными ответами, а потом понял, что не отстану, сгреб в охапку и стал рассказывать истории из бурного дружеского прошлого. Преимущественного, прошедшего на территории Британии. И спать вскоре расхотелось вовсе.