Журавль в ладонях (СИ) - Гейл Александра - Страница 4

Когда я вернулась домой, эйфория сошла на нет, оставив за собой чувство какой-то обреченности. Я всегда чувствовала себя серой, пресной, ужасно скучной, а после всего, что мне так легко и весело рассказал Новийский, это ощущение лишь усилилось. Я плюхнулась на диван и закрыла лицо подушкой. Если даже в животе и начали зарождаться бабочки, они тут же передохли под прессом острого приступа самобичевания. Иными словами, возвращаться в серую реальность своей жизни было очень болезненно.

Последний из выходных дней я провела за компьютером. Пыталась хоть как-то поднять свой образовательный уровень. Разумеется, практически все время потратила на поиски книг по трекерам. Накачала себе целую библиотеку, но открыв первую же книгу, пригорюнилась. Сидеть и пялиться в буквы в гордом одиночестве было совсем не так интересно. Да и потом, я могла сколько угодно мечтать стать такой же эрудированной, как Гордеев или Новийский, но чего ради? Друзья бы не оценили, Лона бы не поняла, а уж мама… мама пришла бы в ужас, начни я перечислять ей особенности голландской школы живописи. Она бы тут же отвела меня в больницу, стребовала справку о невменяемости, а затем насильственно выдала замуж за первого попавшегося уборщика.

После выходных по типу «американские горки» и выволочки от охранника (охранника!), я явилась на рабочее место в дурном настроении. Особо угрюмо бросила на стул сумку, ткнула кнопку на системном блоке и взялась за застежку куртки, как вдруг в приемную ворвался Гордеев и велел мне не раздеваться понапрасну. Я не стала уточнять, так как в лифте он шелестел какими-то бумагами, и даже в фойе этого занятия не бросил. Но когда я остановилась около его машины, высунул голову из папки, нахмурился и спросил:

— Разве похоже, что у меня есть время вести машину? Мы едем на вашей!

От такой новости у меня всерьез задергался глаз. Ладно, допустим незнание города с точки зрения автомобилиста мог поправить навигатор, но моя манера вождения все еще оставляла желать лучшего. Воображение тотчас нарисовало больничную койку и злющего Гордеева с пробитой головой и приказом о моем увольнении. Но был ли выбор? Единственное, что мне оказалось под силу — проверить, пристегнулся ли начальника.

Добрались мы, к счастью, без приключений. Если не считать инцидента с парковкой. Я наотрез отказалась останавливаться около нужного дома под знаком, несмотря на то, что не стала бы одинокой в своем правонарушении, и Гордеев долго ругался. Надо спешить, времени нет, а тут придется обходить два здания! Ворчал долго и прочувствованно, однако спустя некоторое время смилостивился и рассказал, что целью нашего визита был осмотр помещений, запланированных под новый клиентский центр компании.

Остатки интерьера за темными витринами указывали на то, что присмотренное заведение являлось в прошлом то ли баром, то ли рестораном. Ни вывески, ни столиков уже не осталось, но барная стойка все еще располагалась прямо напротив входа. Владелец нас дожидался на месте, однако встретил, прямо скажем, неприветливо. Когда скрипнула дверь, упаковывавший вещи мужчина, вскинул голову и недвусмысленно нахмурился, но заговорить первым не успел.

— Добрый день! Александр Крюков? Николай Гордеев, — невозмутимо представился начальник. — Мы разговаривали с вами по телефону вчера. Это моя помощница Ульяна Сафронова, — властно махнул он в мою сторону перчатками.

Однако мужчина не проникся величием гостя:

— Я уже говорил, и повторяю, что залог внесен, помещения более не продаются.

Отчеканив это, он ловко выпрыгнул из-за стойки, подскочил к двери и сорвал табличку «продается», словно доказывая серьезность заявления.

— Сколько составляет неустойка в случае отказа от сделки? — буднично поинтересовался Гордеев, не став тянуть кота за хвост. Параллельно он оглядел потолок, но даже с места не сдвинулся, что мне показалось странным.

— Не ваше дело.

Крюков уткнулся в свои коробки, демонстрируя нежелание продолжать разговор. А я еще удивилась: зачем начальнику потребовалось именно это место? Пусть район неплох, в остальном-то… можно найти куда более приличное офисное здание. И не придется воевать с прежними владельцами или заниматься полной перепланировкой.

— Я готов заплатить за это место двойную цену, уверен, что это покроет указанную сумму.

Владелец так и застыл, сминая в руках упаковочную бумагу. В его глазах застыло недоумение, но и жадность тоже.

— Если передумаете, свяжитесь с Ульяной Дмитриевной. Удачного дня.

Он развернулся и вышел, а я, стряхнув оцепенение полезла в сумку за визиткой. Выскочив следом за начальником, обнаружила, что у дверей меня дожидаться не стали. Побежала за Гордеевым, чувствуя себя собачонкой. И только догнала и перевела дыхание, как услышала новый приказ:

— Свяжитесь с Новийским. Пусть проверит данные на это место, владельца и потенциального покупателя.

— Простите, а при чем здесь Сергей Афанасьевич? — непонимающе переспросила

я.

— При том, что чертов БТИ и его проверяющие нынче епархия Новийского, — очень «подробно» объяснили мне. — Вас никто не просит понимать. Сделайте, и все.

Обычно Гордеев требовал, чтобы я знала все досконально и не допускала ни малейшей путаницы. В общем, указания поступили нетипичные, но даже если я почуяла подвох, не посчитала безопасным продолжить расспросы. Оказавшись в машине, я набрала Новийского и очень удивилась, когда Николай Давыдович навис надо мной коршуном, собравшись подслушивать.

— Добрый день, Ульяна Дмитриевна, — привычно прошелестело в трубке негромкое приветствие Новийского, и я, встряхнув головой, попыталась отогнать дурные предчувствия.

— Сергей Афанасьевич, и вам того же.

— Благодарю. Чем могу помочь?

Заметив, как Гордеев помахивает рукой, подталкивая переходить ближе к делу, закатила глаза, но подчинилась.

— От лица Гордеева можно попросить вас проверить данные об одном выставленном на продажу заведении и его владельце.

В трубке раздался тяжелый вздох.

— Через пару часов будет, — покорно проговорил Новийский. — Нужен адрес, название, имя собственника.

Но когда я перечислила данные, в трубке повисла гнетущая тишина. Я думала, что, может, он что-то записывает или пробивает сразу через компьютер. Но когда молчание затянулось секунд на двадцать, отвела телефон от уха, чтобы проверить соединение. Все было в норме.

— Сергей Афанасьевич? — переспросила осторожно.

— Буду в «ГорЭншуранс» через час, — наконец, выдал он резко и отключился.

Я ничего не понимала, но сияющая физиономия начальника была явно не к добру.

— Отлично, — безмятежно отозвался Гордеев. — Трогайтесь, Ульяна. Негоже заставлять Сергея ждать.

Я едва успела повесить в шкаф куртку, как в приемную влетел Новийский.

— Добрый день, дамы! — приветствовал он в своей манере, подхватил меня под локоть и весьма бесцеремонно потащил в кабинет начальника. — Ульяна Дмитриевна, сейчас вы побудете… буфером, если не возражаете.

Да уж, пожалуй, возразишь, когда в тебя как клешнями вцепились…

— В деле чего? — спросила я напряженно.

— В деле переговоров. И, если что, втянул вас в это не я!

Выглядело как попытка оправдания совсем уж недостойных порывов, оттого я лишь недоверчиво хмыкнула.

Оказавшись вместе со мной в кабинете, Новийский плотно прикрыл дверь и развернулся ко мне лицом. На Гордеева, который оглядывал сценку с явным любопытством и удовольствием, даже внимания не обратил. Я и не представляла, что Новийский способен проявить… неучтивость.

— Ульяна Дмитриевна, — обратился Новийский, опять же, не к начальнику. — Вы наверняка обо мне мало знаете.

Я скорчила страдальческую мину и повертела ладонью, показывая, что это правда лишь отчасти. Некоторые моменты биографии этого человека меня весьма и весьма интересовали в силу причин, которые я не слишком желала признавать.

— Во всяком случае, о моих родных, верно? — предложил он более подходящий вариант.