Журавль в ладонях (СИ) - Гейл Александра - Страница 83

Когда хлопнула входная дверь квартиры, Уля пожалела, что не выпила валерьянки или корвалола. Сердце решило разломать грудную клетку изнутри, рвалось наружу, будто всеми силами стремилось убежать, избежать неприятного разговора. И все же Уля очень старалась сохранить видимость спокойствия. В коридор не побежала, просто поднялась из кресла и стала ждать, когда Сергей войдет в комнату и осыплет ее вполне заслуженными обвинениями. Но этого не случилось. Он прошел мимо — в спальню, чтобы собрать вещи.

Остатки собственного достоинства, за которые Уля так отчаянно цеплялась, исчезли в один миг. Умом она понимала, что так нельзя, но ничего не могла с собой поделать. Ей нужно было поговорить, ради сына!

— Ты уходишь? — спросила она, залетая в гостевую спальню, где в последнее время обитал Новийский.

— А ты разве не рада? — едко поинтересовался он, даже не повернувшись.

Она стояла на пороге, сжимая и разжимая кулаки и смотрела на красноречиво обращенную к ней спину. Она рассчитывала на крик и обвинения, немножко опасалась пощечины, но к ледяному презрению оказалась не готова.

— Где мой сын? — продолжил Новийский.

Он никогда так раньше не говорил, и всегда поправлял ее, стоило сказать это "мой". Тогда она и поняла, что умерла для него окончательно. Никаких криков, никакого скандала. Она просто больше не существует. Это было больно, но с потерей ребенка даже рядом не стоял.

— Он у моей сестры.

— Что ж, придется мне нарушить нейтралитет и навестить ее. Надеюсь, Илона достаточно оправилась, чтобы не кинуться на меня с ножом. — Даже в этой фразе сквозила попытка ужалить побольнее.

— Не впутывай в это ребенка! Мы с тобой сами все разрушили, он ни при чем, — попыталась Уля защитить сына, как могла.

— Он был в той машине? — спросил Новийский, не сдержав внутри вопрос.

— Нет, конечно!

— Значит, ты дождалась, когда я уеду, скинула ребенка на сестру и поскакала к Ивану Гордееву. Прекрасный пример материнства! Образец.

Она так и не научилась предсказывать, как Новийский способен вывернуть даже самые благие порывы. По типу спасения сестры или попытки удержать ребенка подальше от правды о безобразных отношениях родителей.

— Не смей мне даже слов таких говорить! — взорвалась Ульяна. — Ты обещал не отбирать у меня ребенка, если я помогу тебе с карьерой. Фактически, Новийский, это шантаж. Грубый. Ты всегда знал, что у тебя не будет времени на Алексея, что ему лучше со мной…

— Да, с тобой, а не тобой и твоим охранником.

— О, ну даже если я такая плохая мать, как ты говоришь, то это лучше отца, проживающего за рабочим столом и оравы нянек. Моя сестра его любит!

— Ты закончила? — невозмутимо спросил Новийский. — Если да, то позволь мне собраться спокойно, если нет — приду, когда тебя не будет. И не вздумай мне препятствовать.

— Можешь остаться, уйду я.

— Не вздумай мешать мне забрать ребенка у твоей сестры! — тут же среагировал Новийский, впервые прямо посмотрев на Улю.

— А то что, Сергей? Изобьешь меня? Я ведь больше не твоя семья, со мной можно делать все, что угодно. Делай, увы, я тебе это позволила.

По ступеням вниз она бежала, сквозь слезы набирая номер сестры. Наверху щелкнул ключ и раздались шаги. Кажется, Новийский решил, что она собирается бежать к Илоне за сыном. Но ее план был иным. Она собиралась попросить сестру отдать Алексея Сергею. Гордеев-старший подал ей отличную идею, и она собиралась осуществить задуманное, а заодно устроить окружающим проверку. Ведь, пусть это и было неправдой, казалось, что терять нечего.

Илона была шокирована идеей оставить Алексея с отцом, но на объяснения сил не было. Ульяна бросила трубку, не став дослушивать причитания сестры, посмотрела в сторону машины, но поняла, что в таком состоянии садиться за руль нельзя, и побежала к метро. Она ехала к Ивану Гордееву, которого избегала на протяжении последних нескольких дней.

— Буду благодарна, если позволишь провести у тебя несколько дней, — сказала она с порога, предельно прямо и откровенно.

Если бы он ответил отказом, все стало бы понятно, и Уля сняла бы номер в отеле. Ей было необходимо место, где Сергей Новийский до нее не доберется. Если честно, она с затаенной радостью мазохиста ждала, что после такой наглости Ванька ее выставит вон. Это бы упростило очень многое и уж точно стало бы полным фиаско зарождающихся отношений, которые злили и пугали Улю. Она хотела, чтобы Ваня прокололся как можно раньше, чтобы потом однажды, когда ей потребуется помощь, она не ждала ее от человека, не способного ту предложить.

— А потом ты на сколько исчезнешь? — едко поинтересовался Ванька. — Тебе хреново, но, знаешь, мне тоже несладко. Учитывая, что фотографии в газету отправила моя напарница.

— Что? — ошалело переспросила Ульяна.

— Вот именно, — многозначительно поднял он брови. — Не только у тебя проблемы, Саф. Заходи.

Она почувствовала себя отвратительно. Будто сама оказалась предательницей… А потому повернулась и выпалила:

— Я говорила с твоим отцом о возможностях получения опеки. И по результатам решила устроить Новийскому стресс-тест. Пусть недельку повозится с маленьким ребенком в одиночку, объясняя, где мама, стирая вечно перепачканную одежду и обсуждая с воспитателями, кого Лешка на этот раз обмазал зеленкой. А потом поговорим с ним еще разок. А у тебя какие новости?

Ванька задумчиво склонил голову набок и вдруг сказал:

— Да, так мне нравится значительно больше.

Ванька

Саф вскользь упомянула его отца, и это лишило его остатков сна той ночью. Он поднялся и встал у окна — так лучше думалось. Ульяна после давешних драм спала беспокойно, поэтому он боялся ее разбудить. Правда, поднимаясь, Ванька не удержался и провел пальцами по узкой спине. Уля лишь тихонько вздохнула и даже не подумала повернуться. В этот момент Ваня вдруг осознал, скольких хороших вещей лишал себя, придерживаясь позиции не заводить серьезные отношения. Впрочем, делить кровать с другим человеком он не привык, и вряд ли стал жертвовать комфортом ради незнакомки. Саф — совсем другое дело.

Так о чем же она говорила с его отцом? Что натолкнуло ее на мысль оставить ребенка Новийскому и отправиться к нему — Ваньке — домой, как на курорт? Он много раз искал повод позвонить родителю, удерживался на самой грани, но сейчас чувствовал себя обязанным то ли выяснить, о чем был разговор, то ли поблагодарить за помощь. Сделать это утром? После спортзала? Спортзал и Николай Гордеев были двумя реальностями, которые Иван совсем не желал смешивать. Он много лет представлял на месте отца Сан Саныча, воображая, как сложилась бы его жизнь, окажись это правдой. А впрочем, давно пора избавляться от подобных предрассудков! Так и сделает: позвонит после утренней тренировки.

Ульяна завозилась в кровати, приподнялась на локтях и сонно огляделась, будто пытаясь понять, где оказалась.

— Ты почему не спишь? — спросила хрипло, отводя с глаз волосы.

Ванька пожал плечами.

— Поможешь мне уснуть? — предложил он, подходя ближе и стягивая с Ульяны одеяло.

— Это помогает уснуть девочкам, а не мальчикам, — серьезно ответила она.

— Тогда я помогу уснуть тебе. Тоже неплохо, как думаешь.

Ульяна на мгновение задумалась, а потом вдруг отползла в сторону, схватила подушку и прижала к груди.

— Лучше расскажи, что тебя беспокоит.

Ванька невольно улыбнулся. Ему скромность Саф казалась нелепой. Всего несколько часов назад он касался ее везде, а сейчас нельзя даже взглянуть? Будто он и без того не насмотрится.

— Во-первых, меня беспокоит, что ты забрала подушку.

Ванька бесцеремонно отобрал ту у Ульяны и положил под голову. Саф тут же потянулась за одеялом, чтобы прикрыться, но он остановил.

— Мне некомфортно. — Она попыталась продолжить, но вырвать запястье из пальцев Ивана не сумела. — Я не привыкла к наготе.

— Ты весьма спокойно спишь голой, но прячешься от взгляда. Дело не в том, что тебе некомфортно в принципе. Тебе некомфортно именно когда я смотрю. Это проблема, потому что я хочу смотреть.