Времена огня и погибели (СИ) - Бочаров Анатолий Юрьевич - Страница 25

— Кто с нами будет считаться, Лейвис? Кто я такая для них? — спросила Айна горько.

К собственному однодневному царствованию девушка теперь относилась, как к смешному нелепому недоразумению. Айна помнила, как мечтала о короне, как видела себя владычицей, восседающей на Серебряном Троне — и осознавала, насколько ничтожными оказались ее мечты. Возвращение Гайвена доказало им цену, но еще больше в памяти засели слова Роальда Рейсворта, произнесенные им незадолго до гибели. Лорд-констебль ударил Айну по лицу, а потом сказал: «Ты малолетняя дура, и лучше бы я надел эту корону сам. Ты еще не поняла, что твое слово ничего здесь не значит, девчонка? Делай, что тебе говорят старшие, и не капризничай». Лейвис тогда вступился за нее — выхватил шпагу и заявил, что никому не позволит так разговаривать с королевой Иберлена.

«Вот только никакая я не королева и дядя был абсолютно прав. Ради гордыни и из пустых обид я продала Артура и Гайвена, а теперь пожинаю плоды своих дел. Трупы, усеявшие тимлейнский дворец; иностранные корабли, направляющиеся в гавани Дейревера; мир, что скоро будет разрушен войной. Вот что я принесла своей стране».

Лейвис, кажется, почувствовал настроение девушки и сказал:

— Я тебе клялся в верности. Гайвену поклясться не успел, а тебе поклялся. Я из дома Айтвернов, а Айтверны своих слов стараются не нарушать. Ну, отец нарушил, но я попробую его примеру не следовать, — кузен улыбнулся неожиданно светло и легко. — Вы моя королева, леди Айна, а я ваш вассал, и от вашего имени я соберу войска.

— Глупости это все, Лейвис. За моим именем никто не пойдет.

— За Гайвеном тоже бы никто не пошел — но Артур призвал и люди собрались. Я тоже призову. Я граф Рейсворт, а это один из самых влиятельных титулов в стране, и если считать тебя королевой, то я твой прямой вассал, не хуже любого герцога. За отцом был весь Запад — и я объединю Запад под нашими знаменами. Ну, не весь, какую-то его часть — сколько успеем. Возьмем гарнизоны Малериона и окрестностей — и поскорее выступим в дорогу, ибо чувствую, все дела будут решаться на Нейре.

Айна вздохнула. Девушка поняла, что ужасно хочет спать. Голова отяжелела, глаза хотелось закрыть — мир уже начинал становиться нечетким, затуманенный накатившей дремой. Планы Лейвиса, такие же самоуверенные и нахальные, как он сам, отнюдь не внушали дочери лорда Раймонда доверия. Впрочем, кузен желал действовать, а не сидеть сложа руки, и уже это вызывало приязнь. На мгновение девушке захотелось его обнять, но она сдержала столь неуместный порыв.

— Ты сумасшедший, — сказала Айна взамен.

— Я Айтверн, — ответил Лейвис, не прекращая улыбаться. — Конечно, я сумасшедший.

Страна, что зовется Королевством Сумерек — холмистая, поросшая лесом равнина, раскинувшаяся на две сотни миль к северу от Каскадных гор. На севере и западе ее скалистые берега омывает холодное море. Прежде береговая линия проходила южнее — но в день, когда лицо Земли изменилось, вода отступила, соединив Шотландию с Гебридскими и Фарерскими островами. Потребовались многие годы ирригационных работ, чтобы осушить оставшиеся болота и соленые озера — зато илистые почвы оказались пригодны для земледелия. На невысоких холмах поднялись замки и крепости — изящные, тяготеющие к архитектурным изыскам, выглядящие так, будто явились Людовику Баварскому во сне.

Но Звездная Цитадель куда старше их всех. Ее строили после третьей мировой войны — и в ожидании четвертой, на острове, что звался тогда Льюис, на холмах возле озера Уиг. Ее серебристые, из металла изготовленные конические башни устремлены в серое небо. Оружейные бойницы ощетинились плазменными пушками, что не применялись уже немало веков. Тонкие мостики, протянутые над пропастью, соединяют меж собой верхние галереи крепости. Едва видным взгляду маревом, повисшей в воздухе оранжевой дымкой, чуть заметно мерцают включенные на минимальную мощность энергетические щиты.

Когда умирало небо и рушились прежние горы, эти щиты сдержали бурю, до основания снесшую немало иных городов. Они выдержали и прямые попадания ракет, и залпы лучевых орудий, произведенные из космоса — и ударную волну, пришедшую, когда сдвинулись тектонические плиты. За высокими стенами Цитадели укрылись лорды Великих Домов, повелители Народа Дану — странной расы, обитавшей в северных землях еще прежде прихода сюда людей.

Оставались эти стены им домом и поныне — вот только королевство, столицей которого крепость служила, неотвратимо увядало. Тяжелыми выдались минувшие столетия — полными и тревог, и боли. Случилось четыре Великих Раскола, когда брат поднимался на брата, сверкало оружие и обильно лилась кровь — вопреки легендам, такая же красная, как у смертных людей. Властители сидов клялись наблюдать за родом человеческим и удерживать в равновесии Землю — но не смогли сохранить в покое даже собственное государство. Междоусобицы подточили державу, немало прежде многочисленных родов прервалось, иные пришли в упадок. Уже сейчас половина прежних замков стояли покинутыми и лишь ветер гонял пыль в опустевших беломраморных залах. Во многих прочих число обитателей сократилось до трети или даже до четверти.

Держались пока карлики, обустроившие свои чертоги на северных отрогах Каскадных гор, и некоторые другие малые народы, но по сидам оказался нанесен сокрушительный удар. Не только уменьшилась их численность до жалких тридцати тысяч — сама кровь их ослабла, истончился век. В прежние времена те, кого люди называли эльфами, не зная старости разменивали тысячу, а то и две тысячи лет — теперь же лишь немногие доживали до пятиста. Огромная часть сидов начинала ощущать первые приметы старости в триста лет и умирать в четыреста. Поколения сменялись быстрее — но в каждом из них рождалось все меньше детей. Сложнее, чем прежде, оказывалось зачать ребенка, и порой десятилетия проходили, прежде чем у отчаявшихся родителей появлялось долгожданное дитя.

«Мы вымираем. Замкнувшиеся в пределах своих владений, лишенные притока свежей крови, мы добровольно обрекли себя на медленную смерть. Смешение кровей с человечеством сохранило хотя бы нашу нацию — точно так же, впрочем, лишив ее долголетия. Что лучше, интересно, полностью погибнуть как народ или сохраниться, но стать при этом почти целиком людьми?» — стоявшая возле панорамного окна девушка не знала ответа на этот вопрос.

По человеческим меркам она выглядела совсем юной — да и по эльфийским тоже была молода. У нее были густые огненно-рыжие волосы, сейчас собранные в хвост; мраморная кожа; меняющие оттенок глаза — то прозрачные голубые, то густые синие, а то и вовсе жемчужные. Ее звали Эйслин Дановар, с Благого двора, и сидом девушка была лишь наполовину. Ее мать происходила из морского народа сэлки, что обитал прежде в подводных городах Лайонесса к западу от Старого Эрина. Ныне почти все те крепости были покинуты. Сэлки призвал на службу один из прежних Сумеречных Королей, дед Келиха, когда рассудил, что все фэйри должны пребывать под его властью. Народ моря пришел — оставив тоску по родине в своей крови.

Эйслин несла службу в отряде Стражей Грани, и вчера эта служба ознаменовалась неприятным инцидентом. В присутствии монарха и всех влиятельных лордов Брелах Скегран, капитан Стражей Грани и королевский старший брат, напал, пытаясь убить, на опального лорда Шэграла Крадхейка — а также обвинял государя и Звездный Совет в измене и развязывании преступной войны. Брелах был помещен под арест. Вместе с ним заточили и Эйслин Дановар, бывшую его лейтенантом.

В камере, куда гвардейцы отвели ее после заседания совета, завершившегося союзом между Гайвеном Ретвальдом и владыками фэйри, Эйслин пробыла недолго — часов пятнадцать. Затем ей разрешили вернуться в собственные апартаменты, выставив, впрочем, у дверей стражу и приказав никуда не выходить. Весь день она провела, гадая, что творится вокруг. Глядела в выходившие на юг окна, где темной линией вырисовывался, обозначая границу с Иберленом, оплывший от времени скалистый горный хребет. Перелистывала страницы своей электронной записной книги — сожалея, что ей не оставили доступ к сети. Та сейчас, должно быть, наполнена обсуждениями и слухами.