Внеклассные занятия (СИ) - Кошкина Катя "Koshkawen" - Страница 32

Мария Ивановна скрылась за дверью, и на несколько секунд в класс вернулась тишина.

— Я тебе еще не разрешал садиться, — обращается ко мне Даня, когда я начала было присаживаться на свое место. — Все свободны, остается только Ярославцева! У нее персональный классный час…

Обрадованные коротким уроком одноклассники поднимаются с мест, покидая класс, оставляя меня один на один с Даней. В это же время задним умом я понимаю, что именно сейчас все черти преисподней вышли на охоту, и мне придется несладко в этом разговоре. Подсознательно срабатывает моя защитная реакция, когда я складываю на груди руки, хмурюсь и плотнее прижимаюсь к спинке стула. Когда класс опустел Даня делает несколько шагов по направлению к моей парте, присаживаясь на край соседней, внимательно изучая меня своими въедливыми глазами.

— Ну что с тобой, Ярославцева? — как-то неожиданно для меня ровно и примирительно звучит его голос, отчего я немного теряюсь в своем желании высказать ему все, что накипело.

— Что вам непонятно, Даниил Евгеньевич? — фыркаю я, готовая в любой момент сорваться с той шаткой позиции нашкодившей ученицы и вспыхнуть ярким огнем презрения к учителю.

— Сколько еще я должен выслушать о том, что «Ярославцева то… Ярославцева это…»? Ты знаешь, что ко мне подходила Лидия Ишмаева и лично напрямую жаловалась на тебя о том, что ты к ней цепляешься? Ты сюда учиться ходишь, или врагов заводить?

— Послушайте, ваша Ишмаева сама ко мне лезет со своей правильностью, от которой меня тошнит уже! — знала, что Ишмаева сука, но чтобы такая… — Нет, конечно, вы будете слушать ее, потому что я все вру, и мои слова гроша ломанного не стоят! А еще я самое коварное и лживое существо в мире, как видимо, считает Лидия, которую вы, без сомнений, слушаете куда внимательнее, чем меня! Стоит ли спорить…

— Кристина, — перебивает меня учитель на полуслове, останавливая мою тираду на самом пике. — Прежде всего, прекрати обращаться ко мне на «вы», я далеко не посторонний человек тебе. Во-вторых, я готов выслушать и твою точку зрения, так как не считаю тебя лживым существом или кем бы то не было еще, кроме своей ученицы.

— Сказал тот, кто оттрахал эту самую ученицу, слившись затем, прикрываясь маской честного учителя… — язвлю я, окончательно теряя способность контролировать свой словесный поток. — Честно, с вами, учитель, мне хотелось бы общаться меньше всего сейчас…

На какие-то доли мгновенья над классом нависает тишина. Кажется, я сказала что-то лишнее, но осознание этого придет намного позже, а пока я полностью уверена в своей правоте. Кроме того, хотелось хоть как-то уколоть его, задеть, сделать так, чтобы ему тоже стало хотя бы немножечко больно, едва ли ощутимо.

— Иногда я ловлю себя на мысли, что мне хочется ударить тебя… — от этого признания я поднимаю на учителя взгляд, искренне удивляясь подобной откровенности. — Просто так сжать тебя в руках, прижать к коленям, взять толстый кожаный ремень и выбить из тебя всю ту ересь, что ты взращиваешь в своей малолетней голове… И я понимаю, что это будет лучше, чем ты наделаешь еще кучу ошибок, поплатившись своей же шкурой, но все же нахожу в себе силы сдержаться и позволить тебе самой понять ничтожность своих убеждений.

— Да что я сделала-то такого?! Пропустила физкультуру потому что мучаюсь ужасной головной болью?! Я не робот и могу заболеть — в этом нет ничего сверхъестественного!

— Если ты болеешь, то нужно принести записку от родителей, или предупредить меня, как классного руководителя, а не слоняться сорок минут в курилке. По-моему, это правило должно быть известно тебе с первого класса.

— Хорошо, Даниил Евгеньевич, впредь я буду обращаться к вам, если не смогу посещать физру по причине начавшихся не вовремя месячных, сопровождаемых головной болью и резями в животе! Идет? Или вы хотите убедиться в факте причины моего отсутствия на уроке? Учитывая вашу настойчивость, я могу предоставить неопровержимые доказательства, но для этого вам нужно будет пройти со мной в женский туалет!

— Ярославцева, — повышает голос Даня, отчего я замолкаю равнодушно пожав плечами и нервозно прикусив губу. — Заткнись уже! Ты понимаешь хоть, что что-то идет не так? Понятно, конечно, что строить из себя бедную овечку на протяжение десяти лет — достаточно утомительное занятие, но чтобы вот так сливать все свои праведные труды в ничто… Это по меньшей мере глупо, кому бы ты не хотела досадить своим поведением. А если дело касается лично меня, то поверь на слово — мне все равно!

Кажется, именно в этот момент кровь закипает в моих жилах. Импульсивно я подрываюсь с места, не в силах больше что-либо говорить, как-то реагировать. Боже мой, как хотела бы я доказать этому человеку насколько мне все равно! Насколько все равно чувствовать к себе отчужденность, холодность, равнодушие… Насколько все равно еще раз убедиться в его безразличии… Настолько, что ладони непроизвольно сжимались в кулаки, а сердце гулко стучало в груди, стремясь вырваться, прорвав преграду кровоточащей плоти, будто тонкий лист бумаги.

— Ты делаешь только хуже, — безапелляционно заявляет он, встречаясь с моим взглядом. — Себе. Ничего не значат твои выпады ни для кого, и для меня тем более.

Словно щелчок хлыста по ровной глади воды звучит удар моей ладони по щеке учителя. Резко, звонко, четко разносится звук пощечины по классу, отдаваясь эхом от каждого угла четырех стен, болью отражаясь для моего слуха, теряясь в глубинах моего сознания. Наотмашь, собрав всю злобу и боль, скопившиеся во мне, образуя ядовитую смесь, бурлящую в моих венах, я бью Даню по лицу, отчего на его щеке проявляется след моей руки. Руку неприятно саднит, будто тысячи иголок вмиг пронзили кожу, когда я всматриваюсь в его лицо через пелену подступивших слез, с трудом соображая о только что произошедшем. Не смогла сдержаться, не смогла больше слушать и слышать то, что он говорит, воспитывая меня, воспринимая как нерадивого ребенка, испорченную девицу, на которую ему все равно…

— Так почему бы не оставить меня в покое?.. — шепчу я, когда он прижимает ладонь к щеке, смерив меня долгим укоризненным взглядом. — Просто оставьте меня все в покое! Вам всем все равно! Всем! Всем тем, кто в моем классе! Всем учителям! Родителям! Всем все равно, но почему вы, блядь, не оставите меня уже в покое?! Блядь… Сука…

Прижимаю руки к вискам, захлебываясь собственным бессилием, злостью на весь мир, восставшим против меня, выставляющим препятствия на каждом моем шагу. Схватив сумку, я выбегаю из кабинета, не взглянув больше на историка, не сдерживая больше слез.

И снова ночь. И снова очередные выходные спасают меня от самобичевания, от мыслей о собственной ненужности, ничтожности… И радует, что рядом со мной такие люди, как Катя… Ведь ей не все равно. Она не упрекает меня за каждый мой косяк, за неправильное поведение, неверно высказанное мнение… Ей достаточно того, что я рядом… А плохая, или хорошая — это лишь покажет время. И так ли важно это, когда, во всяком случае, человек не чужой тебе?

В полночь мы оказываемся в каком-то клубе, где я изливаю своей новообретенной подруге все свои проблемы, рассказывая ровным счетом обо всем, что до того хранила только в памяти. Изрядной дозой разбавляя свой рассказ крепкими коктейлями, я получаю от Кати ту поддержку, что не видела и не слышала уже долгие годы. Приятно так… Незаменимо сейчас…

— Знаешь, мне казалось, что он ответит мне тем же… — произношу я, прикусывая фильтр сигареты, глубоко затягиваясь тяжелым дымом. — Я решила, что сейчас он наотмашь разобьет мне лицо, не сдержав в себе ту ярость, что ясно читалась по его глазам…

— Да ну, Дан никогда так не поступит, — Катя выдыхает серую струйку дыма мне в лицо, задумавшись о чем-то, удобнее устроившись на столешнице умывальника в туалете клуба. — Ну ты, конечно, дерзкая… Ударить учителя… Бля, смело!

— Он вынудил меня! — допиваю «Маргариту» из своего бокала, одновременно докурив сигарету. — Нужно обладать талантом, чтобы вот так выводить меня из себя! Я готова была вцепиться ему в глотку зубами за подобные слова, честное слово!