Подмена (СИ) - Чередий Галина - Страница 66

— Разве у нас есть необходимость в новых кадани, Лугус? — вздернув белесую верхнюю губу и продемонстрировав приличные клыки, она окатила меня презрительным взглядом, а хвост нервно захлестал по ее обнаженным бедрам. — Тем более в таких.

— Разве ты решаешь, кому пребывать в Фир Болге, Фхина? — без всяких эмоций произнес мой провожатый. — Мне казалось это право лишь нашего архонта!

Словно опомнившись при упоминании Грегордиана, женщина чуть склонила голову, продолжая, однако, сверлить меня глазами.

— Естественно, это так, Лугус, — ответила она уже не резко, а вкрадчиво и, бросив на нас последний недобрый взгляд, скрылась за растительным пологом.

— Где мы? — едва она исчезла, спросила я.

— Это Фир Болг. Место пребывания женщин, находящихся здесь для утех, — Лугус пошел впереди меня.

И снова это невесть откуда взявшийся ком едкой злости и обиды, подперший легкие и мешающий вдохнуть.

— То есть это гарем архонта? — процедила сквозь зубы.

— В Закатном государстве нет гаремов. Женщин никто не удерживает насильно! — нахмурился мужчина, как будто оскорбляясь за деспота, а я едва сдержалась, чтобы не фыркнуть в ответ, «Алле, дядя, на меня взгляни! Я здесь разве добровольно?!»

— Любая женщина любой расы, ищущая удовольствий, достатка и защиты может прийти к нашему архонту и испросить позволения жить в Фир Болге. Если он или его приближенные сочтут ее привлекательной и достаточно искусной, то разрешение она получит. Уходят они отсюда, когда сами сочтут нужным. Скажем, решив, что ей уже достаточно подарков или мужского внимания. Некоторые ищут достойного отца для своего потомства среди достойнейших воинов служащих архонту.

— То есть не гарем, скорее уж, своеобразная версия публичного дома, — пробормотала я себе под нос, не чувствуя ни капли облегчения. Наоборот, горечи стало еще больше. Да настолько, что аж в глазах предательски защипало. И даже не знаю от чего больше. От того, что у каждой местной шлю… искусной дамочки есть право уйти, когда вздумается, а у меня нет, или же потому, что перед глазами отчетливо встала картинка, как все они проходят отбор сюда. Подняв голову, стараясь скрыть душащие эмоции, я увидела тонкую и красиво переплетенную золотую сетку, как куполом накрывающую все это пристанище любителей утех. Как ни крути, золотая клетка во всей красе. Может, не для других, но для меня. Стоны развлекающихся стали громче и обрели устойчивый ритм, говорящий о скором финале, и я прибавила шагу. Боже, как же ненавижу все это!

Я оглядела комнату, хотя точнее будет сказать, личную тюремную камеру. Весьма и весьма роскошную камеру, должна признать. Светлое пространство размером со всю мою квартиру. Внешняя стена — одно сплошное окно, пред которым на трех толстых золотых цепях, крепящихся к крюку на потолке, подвешено круглое ложе, застеленное белоснежным пушистым мехом. Еще одна постель прямо-таки исполинских размеров располагалась в дальнем углу и была окружена гигантскими, чуть наклоненными зеркалами в сверкающих рамах, и, наверняка, находясь там, можно было видеть бесконечное число собственных отражений. Несколько устойчивых стульев с широкими и мягкими сидениями. Изящные прикроватные столики. Стены задрапированы дорогими тканями, и вездесущие подушки разных размеров и форм повсюду. Все в лучших традициях дома удовольствий, так сказать.

— Одежда, — Лугус открыл инкрустированную дверцу шкафа. — Все ткани настоящие, а не созданы магически.

Он произнес это с таким выражением, будто это очень важно и должно меня, по меньшей мере, осчастливить. Но я не стала спрашивать почему. Наплевать мне, собственно. Безразлично скользнув взглядом по струящимся полупрозрачным облачениям и каким-то блестящим шнуркам и полоскам, отвернулась.

— Игрушки! — уже настойчивее привлек мое внимание мужчина, открывая шкаф, не уступающий размерами платяному.

Ну да, кто бы еще сомневался, подумала, оглядывая содержимое, заставившее бы умереть от зависти какого-нибудь владельца секс-шопа. Особенно учитывая, из каких материалов все сделано.

— Уходя из Фир Болга, женщина может забрать с собой все, что только пожелает, из того, что принадлежало ей тут, — гордо сообщил мне проводник.

— Ну да, наверное, это такое счастье — унести на память целую, мать его, коллекцию золотых анальных пробок, — фыркнула я. — Потом можно перебирать их долгими томными вечерами и вспоминать веселые деньки тут?

Судя по взгляду Лугуса, моего сарказма он не оценил.

— Обо всех твоих нуждах позаботятся. Ты должна только их мне озвучить, — сказал он, нахмурив свои остроконечные брови, и, пройдя пару шагов по толстенному нежно-голубому с золотистыми росчерками ковру, застилающему пол, толкнул двери, демонстрируя местную версию санузла. — Выходить я тебе не советую.

— Боитесь, что убегу? — хмыкнула я.

— Нет. Не сможешь. Дверь в Фир Болг с любой стороны может открыть только тот, у кого есть нужный знак, даруемый архонтом или его ближайшими асраи, — мужчина продемонстрировал мне ладонь, на которой и впрямь было нечто вроде сложного белесого вензеля. — Но даже если бы и могла — куда пойдешь?

Я не стала отвечать. А смысл сотрясать воздух? Ведь пока и правда понятия не имею, куда могла бы пойти в этом долбанутом мире. Пока… пока-а-а, повторила, перекатывая слово в уме и ища в нем необходимую опору.

— Не выходить я тебя прошу потому, что кадани не слишком любят новеньких в своих рядах, ибо вечно борются за внимание самых прекрасных и щедрых асраи и гостей дома архонта. А ты не похожа на ту, кто сможет что-то противопоставить кому-то из них.

О, спасибо за очередное напоминание, насколько я беспомощна и не подготовлена к жизни в этом чокнутом мире. Но, по крайней мере, я уже знаю, что нельзя доверять ничему внешне прекрасному. Есть все шансы, что именно нечто выглядящее максимально невинно и хрупко окажется способным тебя прикончить.

— Нормальная рабочая конкуренция между дамами, — усмехнулась я. — Только я вроде как им не соперница. Мне асраи все вместе взятые с их щедротами и даром не нужны. Можешь так и передать.

— Не важно. Слухи расходятся быстро. Как только они узнают, что ты не новая кадани, а голем, станет только хуже, — Лугус вздохнул по-настоящему озабоченно.

— Почему? Станут соревноваться, кто пнет меня побольнее, стремясь заработать местечко в постели архонта? — зубы невольно свело после этих слов, словно я надкусила лимон. Зараза! Это должно прекратиться!

Лугус поджал тонкие темные губы, игнорируя мое упоминание Грегордиана.

— Ты своего рода диковинка. Взрослый голем. А значит, оттянешь на себя интерес мужчин, и не важно, насколько доступной решит сделать твою постель мой архонт. А женщины всегда ревнивы, к какой бы расе они не принадлежали.

Вот уж правда. Посмотрите на меня. Нет смысла отрицать, что я ревную Грегордиана. Мужчину, которого ненавижу, того, кто обращается со мной хуже, чем с собакой, кто вполне возможно станет делиться моим телом как чем-то совершенно неважным, не имеющим хоть какого-то значения. Того, кто, возможно, однажды вырежет мое сердце так же, как у накки.

— А разве ты не сказал, что все женщины в этом вашем Фир Болге занимаются сексом добровольно? — я посмотрела в коричневые глаза только для того, чтобы прочесть там ответ. Ко мне это правило не относилось.

— Добровольно. Но и для них есть правила. Если они отказывают трижды мужчине, претендующему на их внимание в течение одного лунного цикла, то лишаются своего места здесь.

Вот, значит, как. Добровольность понятие тут достаточно относительное. Просветив меня по-быстрому, мужчина явно заторопился свернуть разговор и уйти.

— Пищу тебе принесут позже. Если что-то нужно еще, скажешь мне завтра. Сегодня будет празднество в честь возвращения нашего архонта, всем будет не до тебя, — произнес он уже у двери. — И хорошо бы тебе быть действительно усталой и спать сегодня крепко. После вин скоге мужчины становятся весьма любвеобильны. Так что в Фир Болге сегодня будет шумная ночь.