Еврейское счастье военлета Фрейдсона (СИ) - Старицкий Дмитрий - Страница 45

Эти плотные шторы вполне заменяли стандартную светомаскировку из черной крафт-бумаги.

Нарезали закуску, и разлил я водку по пяти стаканам. Сказал немудрящий тост.

— Ну, други, с новосельем меня.

Костикова, перед тем как выпить брызнула водкой изо рта, как на тряпку перед глажкой, в каждый угол.

— Так положено, — сказала. — Чтобы дом стоял.

— Товарищ старший политрук, — обратился Василий Иванович к Когану. — Пока товарищ военврач уют наводит, пойдем, поднимем то, что в машине осталось.

И. надев головные уборы, они пошли на выход, по дороге захватив с собой комендантшу, которая вроде как уходить не собиралась.

Мы остались одни. Когда я обхватил Ленку сзади за талию, она с готовностью откинулась на меня, подставляя губы.

— Останешься? — спросил я, охотно ее целуя.

— Нет. — Ответила девушка. — Дежурю в ночь. За вчера. Ты не обидишься, если я с нашими уеду? Неохота на трамвае трястись.

Поцеловались еще.

— День сегодня был замечательный. Спасибо тебе, Арик, за праздник. Но, увы… праздник не бывает каждый день. Тем более на войне.

— Приедешь еще?

— Ты знаешь, где меня найти, — оставила женщина за собой последнее слово.

И снова меня поцеловала. Жадно. Зовуще.

Тут и Василий Иванович с Сашей притащили тюк, перевязанный веревками.

— Что не подойдёт — вернёшь обратно, — сказал Коган.

— Меня с собой возьмёте. Вы же сейчас в госпиталь? — попросилась Ленка.

Коган вопросительно посмотрел на меня.

Я кивнул, соглашаясь.

— Конечно, дочка, возьмём, — растянул улыбку под усами шофёр.

И я остался один. В квартире, которую еще не осознавал как собственный дом.

Раскладывал свои вещи по шкафам и ящикам комода, насвистывая марш авиаторов.

Думал о Соне и о Ленке. О том, какие они разные. Ну, да Соня — отрезанный ломоть. А вот Ленка, она какая? Умная или хитрая просто. Устроила мне секс-агитпункт с постирушками. Прикидывает, как за меня замуж выйти? Не может не прикидывать — натура женская такая. Да и возраст — рожать пора как из пушки. А тут еще звезда героя…

''Знаешь, где меня найти''…

Гордость?

Хитрость?

Заставить меня самого сделать обязывающие однозначные шаги?

Так ничего и не додумал до конца, мысли мои перебил настороживший меня звонок в дверь.

Вынув из кармана шинели ТТ, я с ним, взведенным, в левой руке на измене осторожно открываю дверь правой.

Комендантша.

Одна.

Измена соскользнула с души.

— Ариэль Львович я совсем захлопоталась и забыла вам отдать телефонный аппарат и жировки.

Аппарат при этом держала в руках.

— Проходите, что в коридоре стоять, — спрятал я пистолет в карман галифе.

— Вот: эта за квартплату, это за свет, эта за газ, эта за телефон, — раскладывала она небольшие книжечки бланков на столе и тараторила. — Электрический счетчик над входной дверью, газовый — в ванной. Платить со вчерашнего дня — я тут написала: сколько ватт вчера было. На телефон сейчас мне напишите заявление на установку — придет мастер со станции, подключит. И вот сам аппарат. Куда вам его поставить?

Аппарат был стальной, высокий, блестел черным лаком. С диском набора. Внутри круг букв — белые на чёрном, снаружи в дырках круг цифр — чёрные на белом. Телефонная трубка на рогульках лежит.

Я оглянулся, ища удобное место под него.

— А кресло и какой-нибудь столик или тумбочку под него еще можно у вас заказать? Вот здесь у окна поставить.

— Решаемо. — Ответила комендантша. — И совсем забыла, что вам надо список мебелей с инвентарными номерами подписать в получении. Госимущество как-никак.

— Не проблема, — улыбнулся я.

— Тогда до завтра, — попрощалась она.

Поставил чайник на керосинку и подумал, что самим керосином надо где-нибудь озаботиться. В керосинке еле булькает.

Заваривал в стакане. Чай пах веником. Зато веник ''первый сорт'' согласно надписи на пачке, — усмехнулся я.

Ужинал колбасой с белой сайкой, чуть не рыча от вкуса и запаха продуктов.

Потом развязав тюк, вынув из матрасов подушку и одеяло, выключил свет и улёгся спать. Ночью я совсем не выспался. Не дали. Точнее дали, но не спать.

Засыпая, размышлял, что я сам не урод, молод этим телом, поджар, могу и без Золотой звезды девушкам нравиться. Хотя, лётчики сейчас у девушек в моде — зарабатывают хорошо.

В полк надо съездить. Может еще, что про настоящего Фрейдсона узнаю…

Какое же это наслаждение — бриться нормальным станком безопасной бритвы. Прежние жильцы оставили зеркало в ванной, за что им моё большое отдельное спасибо. И хотя госпитальный брадобрей брил все же лучше, что я сам себя, но наслаждения это не отменяло.

Свободный день я посвятил исследования округи моего нового жилища. Морозец отпустил, засыпав город крупным пушистым снегом. Так, что решил прогулять свое новое американское пальто. На голову шлемофон — он на овчине, ибо нечего попусту каракуль таскать. На пояс наградной браунинг. Он мне теперь как мандат от чересчур въедливых комендачей.

На улице Горького в ''Елисеевский'' оказалась очередь аж на улице — народ хлебные карточки отоваривал. На Тверском бульваре кафешка, также коммерческая. Напротив консерватории коммерческий магазинчик спрятался в переулок. Очереди в него не было. Заходить не стал, просто отметил в памяти. Как и комиссионку в конце улицы Герцена.

Гораздо интереснее, что среди переулков во дворах обнаружилось пара небольших стихийных барахолок, где за кусок ''банного'' мыла сменял сидор картошки вместе с тарой. А за иголку стал обладателем полулитровой бутылки подсолнечного масла.

Подумал, что иголки надо матери Фрейдсона отослать, если они уж в Москве дефицит из дефицитов. Помогут они ей выжить в военную голодовку.

Деньги у барахольщиков особым почётом не пользовались. Все искали что-то нужное из вещей. Но подсказали: за Белорусским вокзалом на Тишинском рынке есть бо-о-ольшая барахолка, где и деньги берут охотно, но дорого.

— Только карманников опасайтесь. Их там пропасть, — наставили напоследок.

В подъезде столкнулся с комендантшей. Узнал от нее, что по своему командирскому продовольственному аттестату я могу прикрепиться к их столовой в подвале нашего же дома. Но сразу на месяц.

— Многие жильцы активно пользуются этой услугой. Сдают свои карточки и получают полноценное трехразовое питание, — агитировала она меня. — Можно судками в квартиру брать.

— Все карточки? — уточнил я.

— Кроме хлебных и на водку, — удовлетворила она мое любопытство. — Остальные все.

Но я пока решил подождать. Вряд ли мне дадут гулять целый месяц. Война идет.

А в ''Елисеевский'' надо было, оказывается, заходить, не с улицы с народом, отоваривающим карточки, а со двора. Там спецраспределитель ''не для всех''. Но меня как героя должны прикрепить.

— Еще один спецраспределитель находится на улице Грановского. Но туда даже вас не прикрепят. Там ''кремлёвка'' отоваривает лечебным питанием, — с какой-то грустью сообщила комендантша напоследок.

К полудню пришел мастер с телефонной станции и подключил аппарат. Столик и кресло занесли как раз перед ним. И торшер в качестве премии.

Позвонил в госпиталь Смирнову и оставил номер своего телефона для связи.

— Вот это правильно, — заметил комиссар. — Связь на войне самое главное.

Выяснив, что комиссия будет завтра в полдень, стал варить картошку в мундире. Пришлось перебрать клубни — половина была подморожена. Надо будет сковородкой разжиться, пожарить их, а то выбрасывать больно жирно будет.

Навернул картоплю с сольцой и маслом. Лепота. Я и забыл, что это такая вкуснятина. В госпитале так не кормили. Расход масла очень большой так.

После обеда забрал часы у мастера в ГУМе.

— Что-то дороговаты у вас услуги, — посетовал.

— А часы-то, у вас какие! — был ответ. — Три механизма. На настоящих рубинах. И браслет швейцарский — найди такой в наше время.