Время увядающих лилий (СИ) - Поляков Владимир "Цепеш" - Страница 13

— Лично в руки понтифика! Пять солдат вместе с тобой. И торопись.

Поклон, выхваченное из руки запечатанное послание и… Мда, действительно быстрый на подъем. Так за то и ценю, ведь каждый хорош на своём месте, что постепенно и выясняется.

— Мы победили! — радостно скалящийся Мигель, до этого момента не напоминавший о своём тут появлении, напомнил о том, что и без него было очевидно. — И теперь у нас ещё больше пушек, чем было до битвы.

— А вот тебе неплохо бы к врачу зайти. Я что, слепой, не вижу, что предплечье кое-как перебинтовано? Так что мигом за качественной врачебной помощью, а то волей кардинала и великого магистра пропишу двухнедельный отдых в постели… без присутствия прекрасных юных девушек. Понял?

— Уже у доктора, тут только мой голос и вообще я тебе померещился, — впечатлился Мигель, но тут же добавил. — К тебе герцог Флорентийский. Довольно-обеспокоенный, сам понимаешь по каким причинам. Его сейчас Бьянка вежливо задержала, он с ней разговаривает, впечатлениями о сражении делится. Ты же помнишь, она ему интересна. Проклятье, она многим интересна!

— Только ей мало кто, особенно в известном смысле, — усмехнулся я. — У синьориты де Медельяччи предпочтения с нашими схожи.

— Да, особенно…

— Так тебя же тут уже быть не должно? Или всё же отправить лечиться без девушек?

Вторичное напоминание о реально страшной для Корельи угрозе подействовало. Эх, и всё то ему нипочём, даже рана. Хотя насчёт последнего я догадываюсь. Уудя по малость нездоровому блеску глаз, Мигель явно принял то самое обезболивающее, опийную настойку, вот и находится в состоянии… не совсем полной адекватности. Ничего, это не страшно, ведь полный запрет на применения опиатов иначе как в случае ранений был доведён до всех. Расплата за нарушение — удар по кошельку, а в случае рецидива ещё и публичное избиение кнутом. Ну а для тех, кто продаст опий и производные — петля, в которой торгаш отравой будет болтаться до тех пор пока верёвка не сгниёт.

Жестоко? Без сомнения. Только вот иначе нельзя, я слишком хорошо понимал, что такое любые наркотики, к чему они приводят и как в сжатые сроки разрушают личность человеческую. Впрочем, пока такого рода инцидентов не случилось, за что хвала богам и демонам вместе взятым.

Лёгкое шуршанье отодвигаемой в сторону ткани, закрывающей «вход» в шатёр, было едва слышным. Неудивительно, учитывая шум и гам снаружи, причём со всех сторон. И кто у нас там? Ну да, как и ожидалось, пропустив вперёд Пьеро Медичи, следом зашла Бьянка. Выучка и опыт, как ни крути, потому спину старается никому не подставлять, а вот оказаться у кого-то за спиной — это дело совсем другое. При необходимости сия воительница без сомнений и колебаний воткнёт кинжал в спину тому же Медичи и ни на секунду не усомнится. Муками совести тем паче страдать не станет, не с её своеобразной психикой и не самой простой судьбой.

— Герцог…

— Великий магистр, — улыбнулся с ответ Медичи. — Но тут нет даже охраны, вся она снаружи осталась. Поэтому… Скажи мне, Чезаре, что мы будем делать, одержав эту яркую, но не способную остановить французов победу?

— Согласен, неаполитанцы сделали достижение поставленных целей гораздо более сложным. Но ничего не потеряно, кроме, разве что потерь для самого Альфонсо.

— Альфонсо не важен, — отмахнулся Пьеро, скорчив презрительную гримасу. Затем, поискав глазами что-то, на что можно присесть, с опаской приземлился на раскладной стул. Тот чуток скрипнул, но выдержал, что неудивительно, запас прочности у него был немаленький. — Но он привёл сюда тринадцать тысяч солдат, а ушёл с тремя. Тысяча осталась с нами, видя во французах врага, а остальные… Они или разбежались, либо убиты, либо служат короне Франции. Не знаю, что им пообещали, но это и не важно.

— Важно и весьма! Это показывает, что Неаполь уязвим сильнее, чем многие представляли. Сначала Ферранте, а теперь его сын восстановили против себя слишком многих, так ничего и не поняв. Этим и воспользовался ла Тремуйль… а должны были воспользоваться мы. Не успели, моя вина.

— Вина? В чём она вообще может быть…

Сказал бы я Пьеро, да только не хочется раскрывать карты по полной. Недооценил я глубину ненависти к этой ветви династии Трастамара. Думал, что ещё какое-то время ситуация продержится в неизменном состоянии. Ан нет, другие умные люди воспользовались, после чего оставалось лишь принимать новые правила игры.

— Не о том говорим, Пьеро. Сейчас нужно решить, отходим ли мы до Модены или сразу в пределы Флоренции, опираясь на Пизу и другие крепости. Ну и на мою Болонью с севера, Ла Тремуйль может попробовать пойти той дорогой, хотя это далеко не лучший для него вариант.

— В Пизе и Ливорно неспокойно, — скривился Медичи. — Гарнизоны верны, но если города возьмут в осаду, недовольные могут попробовать открыть ворота. Сторонники Савонаролы, сторонники восстановления Пизанской республики, просто противники моей семьи. Я уверен, что без французского золота и слов тут не обошлось.

— Увы, это неизбежно. Как раз поэтому я хочу избежать слишком скорых сражений. Сперва потянуть время на переговорах, а затем… Отдать им Неаполь, но в то же время ухитрившись не отдать его.

Привычка выносить мозг людям этого времени уже даже не удивляла. Ладно, почти не удивляла, но неизменно вызывала как минимум лёгкую улыбку. Порой злобно-циничную, порой же, как вот сейчас, довольно доброжелательную.

— Бьянка, карту. Малую, но всей Италии.

Девушка быстро сориентировалась, что именно мне потребовалось. Амплуа не только охранницы — за которое цеплялась она сама — но и помощницы в делах — на что её натаскивал уже я сам — сыграло свою роль. Менее минуты потребовалось ей для того, чтобы найти карту, развернуть и разложить перед нами.

— Вот весь наш итальянский «сапог», южную и весьма немалую часть которого занимает Неаполь. Все видят, какое уникальное положение у этого королевства.

— Оно граничит только с Папской областью, — мигом отозвалась Бьянка, понимающая, о чём зашла речь. — Святой Престол владеет ключами к дверям королевства, словно апостол Пётр, сторожащий двери рая.

— И какие возможности это даёт, учитывая де-факто предательство Альфонсо Неаполитанского?

Этот вопрос я задал, внимательно смотря на Пьеро Медичи.

— Торговать пропуском через земли Флоренции и Папской области. Предложить то, что мы ничего не станем делать.

— Верно. И это как раз то «ничего», за которое можно брать щедрую плату. После сегодняшнего сражения, нами выигранного. После того, как часть хвалёной французской артиллерии оказалась захваченной нами. После того как… мы подтвердим военную победу умением разговаривать с противником. Сильных слушают с куда большей охотой, то всем известно.

— Маршрут, — напомнила о важном факторе Бьянка. — неудобный для них, удобный для нас. И не давать им искушения поднять бунт в той же Пизе или попробовать силой захватить что-либо. Лучше всего пропуск их по частям, но на такое Карл Французский никогда не пойдёт.

Однако, факт. Любой бы на его месте побоялся разделять армию на части, опасаясь — и более чем обоснованно, если быть честным — удара в спину. Ведь мы, Борджиа, уже показали, как хорошо умеем разделать врага на части, а потом наносить удары в наиболее уязвимые места, так что увы и ах, подобную роскошь выбить на переговорах точно не удастся. В остальном же вопрос остаётся открытым.

— Им нельзя верить, — поморщился Медичи. — Если будет возможность навредить нам или вам, Борджиа, Карл VIII обязательно это сделает. Особенно нам!

— Тут можно было бы и поспорить, но я не стану. И в любом случае, переговоры обещают быть долгими и сложными. Оттого и вопрос по поводу того, где именно будет находиться наша армия, на какие крепости опираться. Модена? Чужая земля, её не жалко. Отвести дальше, к примеру, сделав опорой Пизу? Тогда мы показываем свою неготовность сражаться вне подготовленных заранее мест. Для переговоров это не лучший выбор.

— Значит Модена?