Распутанный (ЛП) - Шоуолтер Джена - Страница 20

Аф-аф-аф, подумал он насмешливо.

Его голова пульсировала. Он не мог уследить за болтовней, слова и звуки не просто смешивались вместе. Они создавали всевозрастающий гул, который разбивал его черепушку.

В конце концов, он сдался, перевернулся, закрыл глаза и постарался закрыться от всех. Покой. Ему нужно было всего лишь немного покоя.

Вскоре отсутствие отдыха и состояние «дважды умерший-по-доверенности» настигли его, и он погрузился в тревожную дремоту. Нет, дремота — неправильное слово. Он не спал, но и не мог пошевелиться. Даже когда Шеннон потряс его, он не смог пошевелиться или ответить. Как будто кто-то привязал его по рукам и ногам к кровати. Будто его веки заклеили открытыми, и он не мог моргнуть, даже когда его глаза высохли и начали жечься.

Что с ним было не так?

Он смутно осознал, что Шеннон вышел из комнаты и вернулся с Дэном, который с беспокойством посмотрел на него. Дэн пытался говорить с ним, когда раздевал Эйдена и укрывал одеялами, но все же Эйден не мог ответить. Во-первых, его челюсти были так же бесполезны, как и все остальное, и, во-вторых, он попросту не мог пробраться через море голосов, его сознание все еще тащили в разные стороны.

Кроме того, Дэн подумает, что он сумасшедший — как все его и называли — если он ответит что-то невпопад.

Наконец, Дэн ушел, и он вздохнул с облегчением. Очень недолговечным облегчением. Снова и снова души вели пустые разговоры. Снова и снова Томас изрыгал требования. А потом вернулся Дэн с доктором Хеннесси, последним терапевтом Эйдена, создавая еще большую мешанину.

Доктор Хеннесси так же осмотрел его, нахмурился, но не обеспокоился. Доктор был маленьким, лысеющим человечком, с очками из металлической оправы и холодными карими глазами, и он никогда не выказывал ни одной эмоции. Он был беспристрастным, безликим и всегда излучал проницательность.

Его забросали вопросами. Эйден различил только два слова: «неподвижный» и «регрессировал».

Они о нем говорили?

Ну конечно, о нем. В рот Эйдена запихали таблетки, он попытался их выплюнуть, но доктор Хеннесси зажал его нос и держал его челюсть, цель была ясна. Чтобы вздохнуть, Эйдену пришлось бы сглотнуть.

— Прими лекарство, как послушный мальчик, Эйден, — произнес доктор решительно. — Ты уже принимал их прежде. Я не даю ничего нового. — Вздох. — Все еще сопротивляешься? Хорошо, не хочешь их принимать, я просто сделаю инъекцию. Разве ты не хотел бы избежать укола?

Только когда его легкие закричали в знак протеста и горло начало конвульсивно содрогаться, он сглотнул. Через секунду он смог дышать.

Парень жадно глотал воздух, но его счастье «я буду жить» рассыпалось на мелкие кусочки, когда он осознал, что проглотил. Те таблетки затуманивали мозг Эйдена и вводили души в оцепенение, две вещи, которые он ненавидел. Две вещи, которые ненавидели они. Более того, ему нужно было сохранять ясность ума сегодня. Он должен был… Гематоэнцефалический барьер был сломлен почти мгновенно, и головокружение накрыло его.

Туман, которого он боялся, появился перед глазами, он сгущался и нарастал, путая мысли.

— Простите, — удалось ему прохрипеть, его челюсть снова заработала. — Мне так жаль.

Первым затих Джулиан, затем Калеб и последним Элайджа, который твердо боролся за то, чтобы его услышали. «Я нужен тебе, Эйден. Сегодня… сегодня…»

Даже Томас, который стоял за доктором Хеннесси и яростно смотрел на Эйдена, начал дрожать и мерцать, от него остались только контуры, словно он был там и в то же время не был.

— Пусть зайдет ко мне завтра утром, — говорил доктор Хеннесси Дэну, выпрямляясь и потирая руки от хорошо проделанной работы. — Первым же делом.

Дэн скрестил руки на своей массивной груди. Раньше он был профессиональным футболистом, высоким, широким, со своими бледными волосами и темными глазами он выглядел абсолютно угрожающим.

— Он ходит в школу. Если ему будет лучше, я думаю, он пойдет туда. Он всегда быстро берет себя в руки.

— Он может пропустить один день.

— На самом деле, не может. Его учеба столь же важна, как и терапия.

Эйден хотел сказать «спасибо», но не дал слететь слову с губ. Не было причин привлекать внимание или невольно признавать, что он понимал, о чем была речь. Дэн заботился о здешних парнях, действительно заботился. Даже об Эйдене, это доказывала его настойчивость.

— Я привезу его сразу же после школы, — продолжил Дэн. — Как вам такая мысль?

— Я настоятельно рекомендую вам пересмотреть свое решение. Этому парнишке нельзя находиться в школе среди нормальных детей. Я мог бы взять на себя его…

— Простите, доктор Хеннесси, — произнес Дэн с нажимом. — У меня, может быть, и нет ученых степеней, но я знаю этого юношу лучше, чем вы. Он хороший парень с огромным сердцем, и здесь он преуспевает. Он добился превосходных успехов с этими так называемыми нормальными ребятами, и даже завел новых друзей и завоевал доверие. Он справляется лучше, чем когда-либо, и я не буду мешать этому прогрессу.

— Да, но он все еще говорит сам с собой. И сегодня… ну, он потерялся в своей голове. Я бы с большой натяжкой назвал бы это «лучше, чем когда-либо», мистер Ривз. Вы согласны?

Дэн засунул руки в карманы, всем видом выражая доктору пренебрежение — знак, в котором Эйден узнал растущее раздражение.

— Всем нам иногда становится хуже, как вы уже сказали, но он берет себя в руки.

— Благодаря таблеткам.

— Своей силе воли.

Эйден медленно расслабился и потер лицо рукой. У него все еще было нечеткое зрение и вялые движения, но, по крайней мере, в голове пока было тихо. Бедные души.

Двое мужчин продолжали свой разговор до тех пор, пока, наконец, не было решено, что Эйден посетит занятия, а затем его немедленно привезут на сеанс к доктору Хеннесси.

Великолепно. Эти сеансы не приносили ничего, кроме боли в заднице. Добрый доктор вечно хотел дотронуться до него. Ничего откровенного и ничего слишком тошнотворного, просто он держал его за руку, чтобы был «непосредственный контакт». Сверх того, что было в терапии в целом, это усугубляло его раздражение еще больше.

Наконец, мужчины ушли, и Эйден осторожно сел. Его живот горел, будто в нем было живое пламя, и это жжение поднялось к горлу и голове, еще больше затуманивая мысли и принося головокружение. Он закрыл глаза. Где-то вдалеке завыл волк.

Так он не выдумал этот вой. Райли, должно быть, недалеко.

— П-прости, дружище, — услышал он слова Шеннона.

Его веки распахнулись, и он увидел, как Шеннон приседает на кровать рядом с ним, его черты лица были напряжены от беспокойства.

— Н-не хотел звать Дэна, но не з-знал, что еще делать. Ты реально был не в себе. Никогда не видел тебя т-таким.

— Не переживай из-за этого. — Он моргнул, чтобы сконцентрировать взгляд. — Сколько времени?

— Около половины одиннадцатого.

Так поздно? Ого. Райли и в самом деле будет здесь в любую минуту. Как теперь Эйден выберется наружу? Он знал, что Дэн будет проверять его в течение ночи. Видимо, именно это и делают люди, когда заботятся о тебе — проверяют. Это было ново и замечательно, и все же было адом общественной жизни.

Что-то лязгнуло у окна, и оба — Эйден и Шеннон — повернулись. Стекло приподнялось, и Райли плавно влез внутрь. На нем был черный костюм, он был чисто выбрит, а его волосы идеально уложены торчком. В руках он сжимал то, что выглядело, как чехол для одежды.

— Шеннон, — поприветствовал он скупым кивком.

Шеннон, который уже привык к ночным посетителям Эйдена, кивнул в ответ.

— Райли.

— Я ненадолго украду нашего парня.

Шеннон нахмурился.

— Он п-приболел, ему н-нужно отдыхать.

Теперь нахмурился Райли и бросил пристальный взгляд на Эйдена.

— Приболел? Опять? Как?

— Опять? — Шеннон перевел взгляд на Эйдена. — Когда ты б-болел до этого? В чем была проблема?

Ах да. Эйден не объяснил — точнее, не солгал, как планировал, поэтому Шеннон понятия не имел, какие сомнительные вещи происходили с ним.