Война академий. Приручить ведьму Хаоса (СИ) - Терешкова Анна - Страница 8

— Вечной тьмы, адепты, — поздоровался профессор Униас.

Высокий и необычно смуглый для некроманта мужчина. С серыми, почти седого цвета глазами, темно-каштановыми волосами и хищными, заостренными чертами лица. Он преподавал нам практические занятия по ритуалам, призывам и боевым заклинаниям в целом.

— Вечной тьмы, профессор Униас, — поздоровались мы.

— Адепт Трегор, адептка Гиста, вас требует к себе профессор Дазрэш, — мягко проговорил он.

Хотя мягкостью там и не пахло, вечно злорадствует, когда кого-то из нас наказывают. Вот и сейчас, видимо, Харп и Айка будут снова получать подзатыльники.

— Следуйте за мной, — оскалился профессор.

Тяжело вздохнув, Айка и Харп поковыляли за злобным профессором. А мне больше ничего не оставалось, кроме как отправиться на чердак. Их точно около получаса не будет, так что займусь призывом пока самостоятельно. Низшие демоны не опасны, поэтому мне нечего бояться. Да и не раз уже призывала такого демоненка.

Мелки, вода, свечи, кинжалы и ритуальные чаши мы прятали под досками в углу чердака, чтобы всякий раз с собой лишнее не таскать. Мне оставалось начертить символы, возвести их в треугольник, положить перед собой кинжал, поставить в центр чашу с водой и нарисовать в метре от себя круг, а внутри начертить сковывающее заклинание.

Это необходимо, чтобы призванный демон не мог вырваться из круга без приказа. Сделав небольшой надрез на указательном пальце, капнула ровно шесть капель крови. Поскольку демон низший, крови нужно немного, больше крови может взбесить демона, потому что в крови запечатан наш источник магии.

Как только в чашу упала шестая капелька крови, свечи вспыхнули черным огнем. Линии и знаки запылали серым пламенем, показывая, что ритуал в действии. Сосредоточилась, вытянула руку над треугольным начертанием и начала шептать заклинание.

— Алиэмэис онрак грахша, — шептала я.

Пламя загоралось сильнее, воздух в помещении застыл, показывая, что время в этом месте остановилось. А я продолжала говорить заклинание, вкладывая всю концентрацию в изображение демона. При призыве мы не представляли четкую картинку демона, мы видели его как черную тень, внутри которой бьется красный пульс. Вот и сейчас я представляла черную субстанцию с бьющимся кроваво-красным пульсом.

Круг в метре от меня вспыхнул желтым пламенем, а внутри круга завертелся воздух.

— Из глубин тьмы тебя призываю, стражем, демон, тебя нарекаю, — нерушимо произнесла я.

Огненный круг на мгновение поднялся выше метра, опадая, словно плавясь, огонь исчез, а передо мной в прозрачных цепях и оковах появился с метр ростом демон. Кинжал, который я держала в своей руке, выпал, ударившись о доски. А я продолжала стоять с открытым ртом, изумлением в глазах и застывшим криком в горле.

Потому что призванный, был не совсем демон…

Мозг хаотично работал в поиске ошибки, которую я допустила. Однако таковой не было. Я была уверена, что ритуал провела правильно. Я уже не раз его проводила, так что же сейчас пошло не так? Мы даже еще не обучались призывать демона-духа.

Так как у меня получилось без всякого ритуала призвать фамильяра?!

— Я сам пришел, — устало выдохнул он.

Его голос странным образом начал обволакивать, словно пытался подчинить себе, расположить.

— Мысли читать умеешь? — вытаращилась я на фамильяра.

Внешне он напоминал десятилетнего ребенка. У него были длинноватые иссине-черные волосы, на голове торчали кошачьи ушки. За спиной выглядывал тонкий пушистый хвост. Лицо тоже слегка выглядело кошачьим, особенно глаза. Вертикальный зрачок пылал красным цветом, а роговица глаза была ярко-золотого оттенка.

Худенькое тело было затянуто в потрепанную и порванную серую ткань. И весь он был какой-то чумазый, словно спал и питался все это время на улице. От этой мысли фамильяра стало жалко. Но это была только первая мысль.

И вообще, что мне теперь делать? Я его не вызывала, значит, он не привязан магией и может делать все, что ему заблагорассудится. Вот возьмет и пойдет сейчас шкодничать по академии, а может, и вовсе кого-то убьет!

— У тебя все на лице написано, — фыркнул мальчишка. — Говорю же, я сам пришел. Немного моего мастерства позволило прервать ритуал. Демон не смог откликнуться на зов. А если быть точнее, я не позволил ему этого сделать, — задумчиво протянул он, оглядывая меня с ног до головы.

А мне почему-то прикрыться захотелось. Было такое чувство, что он видит меня насквозь и от этого взгляда невозможно спрятаться.

— И зачем понадобилось портить мой призыв? Тебе от меня что-то нужно? — опасливо спросила я.

И опасаться было чего. Фамильяр без всяких усилий сбросил цепи, они просто осыпались мириадой искр. Сделал осторожный шаг и перешагнул через ритуальный круг, намекая: «видишь, я не запечатан и сейчас пойду буянить». А ведь без моего разрешения этого в принципе сделать нельзя. Я прислушалась к ощущениям, постаралась уловить поток его магии. Если он призванный фамильяр, значит, его хозяин где-то поблизости.

А зачем посылать фамильяра в академию? Что ему здесь нужно? Мальчик слегка поморщился, когда я вперила в него пристальный взгляд, вытянула руку и попыталась почувствовать. Либо он сейчас был слишком истощен, либо же позволил ощутить себя. Я чувствовала сильную и независимую магию. Это было очень странно и опасно. У этого фамильяра была своя магия, не хозяина. А такое вообще бывает? Фамильяры обычно пользуются магией хозяина, у них нет собственного источника.

«Если только он не убил своего хозяина и не пожрал его магию, — мысленно содрогнулась я».

Но прежде чем упасть в глубины отчаяния и паники, я почувствовала еще одну странную вещь. На этом фамильяре ощущалась и моя магия. Это был очень слабый отклик, временный, мимолетный. Словно я уже встречалась с ним, но чтобы он смог получить мою магию, я должна была сама дать ее часть телу этого мальца. Не припоминаю, когда это я успела поделиться с непривязанным демоном-духом своей магией. К тому же я никогда не встречала таких, как он, с собственным магическим даром.

А даже если и встречала, то магией точно своей не исцеляла и не делилась.

— Ты меня не помнишь? — неожиданный вопрос фамильяра заставил вздрогнуть и отступить. — А я тебя очень хорошо запомнил, Найриш, — добавил он.

Не помню? А почему я должна помнить? И откуда он знает мое имя?

— Тогда было очень холодно, несколько дней лил сильный дождь. Я думал мне конец, даже смирился с неизбежной смертью, но… — пауза, и немного грустное, — тогда появилась ты. Ты помнишь, как спасла меня, Найриш? — на губах фамильяра появилась странная улыбка, благодарная что ли, и в то же время сопровождалась злым и обиженным взглядом.

Я опасливо разглядывала фамильяра и знала наверняка, прежде никогда его не встречала. Но стоило внимательно вглядеться в его глаза, как сердце пропустило удар. Я помню эти глаза, этот злой и вымученный взгляд. Тогда действительно было холодно, а крупный ливень никак не заканчивался.

Мне было пятнадцать. Мой отец взял меня с собой в гости к другу. Но мне стало так скучно слушать престарелые байки заядлых охотников, что я просто не выдержала и решила побродить по округе. Они то и дело рассказывали, как метко у них получалось выпускать стрелы в бедных животных.

С зонтом в руках, около часа я бродила по серым улицам столицы Олиф, расположенным в нескольких минутах от главной стены дворца, пока не заблудилась. Навстречу мне шло несколько высоких мужчин, затянутых в черные плащи, от них веяло смертью, я так испугалась, что мчалась без оглядки. Я бежала и бежала, пока не спряталась в темном переулке. И там наткнулась на умирающего котенка.

И как я могла забыть этот день? Как я могла забыть день, когда впервые смогла использовать свою магию?. Я смотрела на маленький комок шерсти, в глазах которого читался умный и понимающий взгляд. Обреченность так отчетливо отображалась в необычных глазах котенка, что в груди все сжалось.

Я понимала: спасти магией его не смогу. А принести малыша к отцу было слишком страшно. Боялась, что пока буду искать дорогу обратно, снова наткнусь на тех странных людей, пахнущих смертью. Тогда я просто взяла и прижала котенка к груди. Я очень долго сидела под дождем в том мокром переулке. Просто сидела, тихо плача, проклиная себя за бесполезность и трусость.