Проклятый, одинокий, дракон (СИ) - Лабрус Елена - Страница 62

В грязном платье и с растрёпанными волосами, Айна чувствовала себя неуютно, и у неё не было сил даже кому-либо улыбаться.

Глубокая ночь, звёзды на тёмно-синем небосклоне и холод встретили их на большой прямоугольной площадке. Огромную каменную арену окружали полуразрушенные стены. И между осыпавшихся круглых колонн и кусков отколотого мрамора стояли лужи.

Айна поёжилась от пронизывающего холода - её платье ещё не просохло, и невольно в этом большом каменном колодце задрала голову вверх, надеясь увидеть летящую чёрную точку на ночном небосклоне.

Старухе словно и не нужны были глаза. Она терпеливо ждала, пока Айна всматривалась в небо, а потом показала рукой на подиум. Там, в глубине его, стояли чаши с горящим углём, освещая вход в грот.

Когда-то у всего помещения над подиумом явно была крыша. И широкие лестницы с выщербленными ступенями, идущие наверх с обеих сторон от приподнятой площадки, сходились на балконе, огороженном перилами. Но это было очень давно. От мраморных балясин остались две, отчего всё полукруглое сооружение с балконом теперь выглядело как чей-то огромный щербатый рот.

Там же наверху, на остатках стены виднелись и записи с пророчествами. Руны, похожие на вороньи следы на мокром песке - нагромождение длинных и коротких палочек - были выцарапаны прямо в камне.

Айна со старухой в сопровождении Дачи вошли в грот под балконом.

Здесь, среди горящих чаш с углём, девушку хоть перестало потряхивать от холода. Но в глубине пещеры с широким входом Айна увидела то, что Дала назвала алтарём.

Драконий камень был похож хрусталь. А чаша, сделанная из него - на улей. Такая же веретенообразная форма, только верх обрезан и внутри его прозрачных стенок что-то темнело, а под ним стояла ещё одна чаша такой же формы, только маленькая и прозрачная. Рядом - высокий постамент со спинкой.

«Интересно, что должен чувствовать приговорённый к смерти, придя на место казни? - Айна потрогала верхний край «улья». - Наверное, страх?»

Но Айна чувствовала облегчение, как всё тут было продумано: острый край, о который можно порезать руку, и каменный выступ, по которому будет течь кровь. Айна даже по-хозяйски встала на постамент, на котором должна будет сидеть, и заглянула внутрь чаши. И чаша оказалась не пустой.

Старуха застыла внизу, опираясь на свою палку. Наверное, она точно знала, что именно спросит Айна.

- Да, - ответила она, хотя девушка и рта не успела открыть. - Это яйцо чёрного дракона. Мы сами не знали, что оно здесь, пока в сосуде хранилась кровь.

Айна осторожно опустила руку вниз. Чёрное яйцо, покоящееся в прозрачном камне, казалось живым и даже тёплым, а ещё таким хрупким и маленьким, что сердце Айны наполнилось материнским трепетом к этому ещё не родившемуся существу.

- Мы поддерживаем здесь огонь, - тем временем говорила Дала. - Но с того дня, как слили драконью кровь, оно постепенно остывает.

Слепая провидица, подняв голову, повернулась точно в том направлении, где стояла Айна, возвышаясь на своём постаменте, как на эшафоте. Девушка уже хотела спуститься, но под сводчатые покатые стены грота стали заходить женщины в синих платьях, и Айна остановилась. Пожилые, молодые и совсем юные, они обступали алтарь со всех сторон, и взгляды их были обращены на девушку.

- Нам неведомо, сколько времени может ещё прожить это яйцо, - продолжила говорить слепая, - но многие века наш народ хранил эту святыню, терпел лишения и гонения лишь потому, что безоговорочно верил в возрождение драконов.

Женщины стали опускаться на колени при её словах, не сводя глаз с Айны, в растерянности застывшей на постаменте.

Мудрая мать, опёрлась на руку девочки и в полной тишине тоже встала на колени, чем и совсем повергла Айну в смятение.

- Мы не знаем, какой выбор ты сделаешь, меченная драконом, - вновь сложила руки на палку Дала, и её тихий голос даже перестал скрипеть. - Но именем Антонии Праведной, сожжённой заживо на костре за свои убеждения, именем всех тех, кто сложил свои головы, продолжая её дело, именем наших сестёр, принявших мучительную смерть за свою веру, умоляем тебя, дай этому миру шанс.

Старуха склонила голову, положив её на руки, а все, кто стоял на коленях, упали ниц.

- Умоляем тебя! - раздался стройный хор голосов.

Комок подступил к горлу Айны. Она не знала, что ответить этим женщинам, верящим в неё, но точно знала, что её собственная жизнь не настолько важна, как важны этому миру драконы.

Она спустилась и тоже встала перед Мудрой матерью на колени.

- Я не знаю, получится ли у меня, но, обещаю, что всё, что будет в моих силах, я сделаю.

- Раз в тебя поверил дракон, то и мы верим в тебя, дитя, - был ответ Мудрой матери.

Наверное, Айна только что подписала себе смертный приговор.

Наверное, Айна не имела права решать за всех: за себя, за дракона, за Тьера. Но она была даже горда, что её шрамы оказались не просто увечьем, не уродством, как она всегда считала, а меткой, хоть и некрасивой, что именно Айне оказана такая честь - возродить род драконов.

В неё верили, ей оказали великую честь, её любил Тьер - её жизнь и смерть в кои-то веки имели настоящий смысл. И сколько бы ей не было отмеряно, она не дрогнет, не испугается, не свернёт. Теперь уже точно.

Женщины вставали, кланялись, протягивали девушке руки и с благословениями выходили.

- Скажите, Дала, - обратилась Айна к Мудрой матери. Старуха, опираясь на руку Айны поднялась последней, когда все, кроме её помощницы уже ушли. - Мои шрамы. Один из них, на руке пропал. Почему?

- Разве один? - многозначительно качнула головой женщина, когда Айна тоже встала. - Это непростые шрамы. Их излечивает тот, кто их оставил.

Они вышли на улицу. После тёплого грота там казалось особенно промозгло. Над полуразрушенными стенами серел рассвет. Айна понимала, что на все свои вопросы у неё осталось времени - пока женщина не уйдёт.

- Когда он должен умереть? - спросила Айна, думая про Тьера.

- Когда ты станешь принадлежать мужчине, - ответила старуха, заставив Айну остановиться.

- Мужу? - растерялась девушка. - Любому? Кому?

Дала тоже остановилась, даже развернулась, но молчала. И в этом тягостном для Айны молчании, вопросы её только множились.

- А если бы я вышла замуж за Сольвино? А если бы... Да, что угодно могло со мной случиться. И я, по своему легкомыслию, могла бы стать причиной его смерти?

- Ты так ничего и поняла, - вздохнула старуха. - В предсказаниях нет ни имён, ни причин. Я вижу лишь то, что я вижу. И в тот день, важный для тебя, про который я говорю, начнётся обратный отсчёт времени для твоего дракона.

- Ты сказала, что он - проклятый сын короля.

- Хм, - качнула головой старуха. - Он - дракон.

Медленно, но верно она продолжила свой путь. Но Айне как назло, больше ничего не приходило в голову.

- А потом, - вспомнила она, обгоняя старуху. - Что будет потом? Ведь дракон всего один. И через двести, триста лет он снова состарится в одиночестве? Как он продолжит свой род? Будет искать ещё яйцо?

- Это мне неведомо. Но дождь начался раньше, а значит, вчера мир уже изменился. Кто знает, может то, что мы сделаем сегодня - завтра сделает его иным.

Поддерживаемая под руку девочкой, она пошаркала дальше, оставив Айну стоять в замешательстве.

- Значит, в наших силах изменить и пророчество?

- И от единственного солдата может зависеть исход войны, - не поворачиваясь, сказала старуха. - Бумагу и грифель найдёшь на балконе.

Айна обернулась к стене с рунами.

- А как мне выйти отсюда? - крикнула ей Айна, когда женщина уже почти скрылась в проёме двери.

- От ушибов помогает речная эфидатия. А от простуды - отвар дикой розы, - донёсся ответ старухи.

- Да, всё понятно. Речная амфибрахия. Спасибо, - сокрушённо развела руками Айна, оставшись одна.

Девушка посмотрела на ставшее розоватым небо и стала подниматься наверх по одной из выщербленных лестниц.