Джек Мэггс - Кэри Питер - Страница 35

• Предыдущая
• 35/82
• Следующая

Целых три часа Тобиас был преуспевающим, умным, знаменитым. Но ближе к полуночи, когда хирурги стали разъезжаться и вскоре ночь поглотила их всех, его писательское благополучие испарилось, как дым.

Стоя на дорожке перед Институтом Гиппократа, он вдруг понял, что вел себя не как писатель, а как самый заурядный фокусник, уличный актер, маг. Повел ли бы себя так Теккерей? Никогда. Никогда. А он стал Джеремией Ститчем, Билли Биттоном, принимающим шесть пенсов от лакеев на Блек-Фрайер-роуд. Он был Тоби Отсом, сыном Джона Отса, известного мошенника.

Он сначала прошелся по набережной, вдыхая свежий соленый воздух, дувший прямо в лицо, но вскоре повернул назад и вернулся в гостиницу, где кто-то, не по сезону, разжег в его маленьком номере камин. Тобиас принялся чистить себя, чтобы быть таким, каким ему не удалось показать себя в этот вечер. Он закрыл глаза, лицо его скривилось в гримасе. Нет, он не будет вульгарен, он не шут. Взяв снова перо в руку, он решил, что теперь будет творить только во благо.

Тобиас, вернувшись на Лембс-Кондуит-стрит, был полон ожиданий, каким будет предстоящее утро вообще и в деталях в частности. Поскольку была суббота, он знал, что жена с сыном, как обычно, будут у ее матери, где останутся до полуденного сна ребенка. У миссис Джонс на кухне уже бурлил на плите большой котел с водой, и через десять минут он смоет всю грязь и копоть со своего усталого от поездки тела. В половине одиннадцатого он досуха вытрется полотенцем и без четверти одиннадцать сделает гимнастику. Затем наденет свой длинный шелковый халат, и когда часы в холле пробьют ровно одиннадцать, он глянет в окно гостиной и проводит взглядом миссис Джонс, с корзинкой в руках отправившуюся за покупками. Тогда он запрет дверь заднего крыльца, задвинет засов кухонной двери и, поднявшись наверх, закроет дверь парадного крыльца. В опустевшем доме останутся только он да Лиззи Уоринер, ждущая его в своей спальне.

Поворачивая ключ в парадной двери дома № 44 по Лембс-Кондуит-стрит, он думал о своей свояченице, а еще больше о том, как будет расстегивать крохотный замочек драгоценного ожерелья на ее шее.

Каково же было его разочарование, когда, проходя через холл и заглянув в открытую дверь гостиной, он увидел того самого вышедшего в отставку бакалейщика, которого с таким юмором описывал вчера гостям на званом ужине. Тот сидел, непривычно выпрямив спину, на красном диване у камина.

Отс поставил свой саквояж рядом с вешалкой и, собрав почту, накопившуюся за его короткое отсутствие, подошел к гостю, небрежно похлопывая конвертами по руке, чтобы скрыть свое раздражение, хотя этим достиг лишь обратного эффекта.

– Вы должны простить меня, сэр, – произнес Перси Бакл, вставая с дивана. – Но я чувствовал, что должен сказать вам об этом, прежде чем решусь это сделать.

– О чем вы, мистер Бакл?

– Я уверен, что виноват только я один и никто другой.

– Мистер Бакл, что случилось, ради Бога?

– Я пришел поговорить, – начал мистер Бакл в сильнейшем волнении, ибо на его лице появились явные его признаки: красные пятна величиной с флорин, как на одной щеке, так и на другой, – о нашем Джеке Мэггсе. Если говорить правду и напрямик, то он просто потерял рассудок.

– Успокойтесь, мистер Бакл. Если он сумасшедший, то, я уверен, что не вы его таким сделали.

– Он все знает.

– Сидите. Хорошо, я тоже сяду. Извините, мистер Бакл, у меня неотложное дело. Поэтому мы постараемся решить все, как можно быстрее.

– Сейчас, сэр?

– Сейчас.

Мистер Бакл говорил так тихо, что порядком уставшему Тобиасу пришлось напрячь свой слух.

– Он знает, что мы видели его шрамы.

– Очень хорошо, – сказал Тобиас. – Ничего страшного в этом нет.

– Он действительно беглый каторжник, сэр, и поэтому думает, что это очень плохо для него. Он считает, что ему грозит смертельная опасность.

– Я дал ему слово и буду молчать. Скажите ему об этом.

– Да, сэр, – неуверенно ответил Перси Бакл, теребя края котиковой шапки, лежавшей у него на коленях.

– Итак, – быстро продолжил Тобиас, – и это все?

– И да, и нет, сэр. Теперь как быть с горничной при кухне. Она тоже знает этот секрет.

– Горничная знает, что он беглый каторжник? Перси Бакл мучительно сжал руки.

– Вы рассказали это горничной?

– Не все, мистер Отс.

– А она рассказала ему, – спросил Тобиас, повышая голос, – что вы и я видели, когда он снял рубашку?

– У нее не было дурных намерений, – почти неслышно прошептал Перси Бакл.

– Хорошо, – продолжил Тобиас. – И это расстроило вашего Мэггса?

– Я бы не сказал, что расстроило, – перебил его мистер Бакл.

– А что вы хотите сказать?

– Я хочу сказать, что он в ярости.

– Из-за меня. Не так ли?

– Он сделал горничную заложницей, сэр.

– Горничную?

– Он запер ее в моем кабинете, сэр. Чтобы она не делилась сплетнями с остальной прислугой, но, Бог его знает, как он там с ней обращается.

Тобиас Отс в этот момент увидел свою свояченицу. Она стояла в дверях в длинной белой ночной рубашке из муслина. Она улыбалась.

– О, вы дома, мистер Отс?

– Да, как видите, мисс Уоринер. – Он чуть приподнялся на диване.

– Вы не забываете смотреть на часы?

– Конечно, нет. Я скоро освобожусь.

– Да, конечно, поскорее. Улыбнувшись, она ушла.

– Итак, мистер Бакл?

– Он взял мою шпагу, сэр, – продолжил Перси Бакл, – и приставил ее к моему горлу. – Маленький мистер Бакл, оттянув ворот сорочки, показал красную царапину на своей птичьей шее.

Тобиас Отс смотрел на бакалейщика и презирал его за сломанные зубы и двусмысленную улыбку.

– Мистер Бакл, – поднялся он с дивана, – мы все это хорошенько обсудим сегодня же после полудня.

– Он уверен, что горничная расскажет все остальной прислуге, – мистеру Спинксу, миссис Хавстерс, мисс Мотт. Он приказал мне не выпускать их из дома.

Тобиас тяжело вздохнул и снова сел.

– И вы сделали, как он сказал?

– Миссис Хавстерс завтра хочет навестить своего брата и поднимет немалый шум, если кто-то помешает ей уйти. Я попробовал объяснить это мистеру Мэггсу. Не могу же я посадить ее в клетку. Но когда я сказал ему это, он пришел в дикую ярость, именно тогда он ранил меня в шею. А вот с горничной теперь он глаз не спустит. Она будет сидеть взаперти с утра и… – Он беспомощно умолк и отвернулся.

– Ради Бога, мистер Бакл, пожалуйста, не плачьте.

– Простите, сэр. Я не хотел беспокоить вас, но подумал, что лучше рассказать вам все до того, как я пойду на Боу-стрит15.

– Боу-стрит? Но вы укрывали в своем доме беглого каторжника! Вы не можете идти на Боу-стрит. Вы с ума сошли?

– Тогда сами вызовите полицию.

– Нет, нет, мистер Бакл. Теперь уже поздно это делать. Перси Бакл замотал головой, как лошадь, которая не хочет, чтобы ее взнуздали.

– Тогда заберите его, сэр, – закричал в отчаянии старик. – Пожалуйста, приходите и заберите его к себе, в ваш дом.

– Вы сами настаивали, чтобы он остался у вас, – сурово напомнил ему Тобиас.

– Вы не можете заставить меня, – сопротивлялся Перси Бакл.

– Скажите мне, – ухмыляясь, спросил Тобиас. – Вам когда-нибудь посвящали книги, мистер Бакл? Кто-нибудь?

– Какая связь между этим и, скажем, ценой на яйца?

– Мистер Бакл, пожалуйста, успокойтесь. А что, если вы вернетесь к мистеру Мэггсу и скажете ему, что я лично гарантирую ему полное молчание в четырех стенах?

– Он не поверит мне.

– Скажите ему, что отныне в вашем доме вводится карантин, и ни единая живая душа не войдет в него и не выйдет. Разве это не обрадует его?

– Вы запрете мою экономку? Моего дворецкого? Сэр, прошу прощения, от этого все станет еще хуже!

Тобиас пока еще не знал, как он это сделает, но был глубоко уверен, что ему удастся.

– Если вы передадите ему то, что я вам сказал, тогда на книге, которую я сейчас пишу, в один прекрасный день будет стоять ваше имя.

• Предыдущая
• 35/82
• Следующая