Гроза над Италией (СИ) - Поляков Влад - Страница 29

Действительно успел. Жестокий, циничный, вспыльчивый… и одновременно с этим лишённый интеллекта своего отца. Паршивое сочетание черт для правителя, особенно учитывая тот факт, что неаполитанская знать ненавидела Альфонсо наравне с его отцом, в большинстве гнусных делишек которого наследник также принимал самое живое и непосредственное участие. Разве что обедать с трупами не любил, вот и вся разница между отцом и сыном.

— Это грустно.

— Не для нас, сестрёнка. Но если грустно слышать об этом, нужно сменить тему. Немного… Мигель, а что с другими?

— Представители Венеции уже здесь, генуэзцы будут завтра. Герцоги Урбино, Феррары, Асти, Салуццо и Пьомбино уже здесь. Совсем скоро, не позднее вечера прибудут правитель Сиенской республики Пандольфо Петруччи, герцог Мантуйи, Колонна, Орсини, Чибо, Сфорца, делла Ровере…

— Проще говоря, все или уже прибыли, или вот-вот окажутся в Риме. А что с гостями из Милана?

— Герцог Джан Галеаццо должен был выехать из Милана, — не услышал в моём вопросе ничего необычного Мигель. — Его сопровождает супруга, Изабелла Неаполитанская.

Оп-па! Всё страньше и страньше, а затем ещё чудесатее. Это ж какое количество мамонтов должно передохнуть, чтобы Лодовико Сфорца с "милым и ласковым" прозвищем Мавр отпустил своего племянничка в Рим, тем самым позволяя выскользнуть из-под своей опеки. И не его одного, а ещё с супругой, которая, на минуточку, приходится внучкой королю Неаполя и законной дочерью его сыну и наследнику Альфонсо. Тому самому, что уже в Риме и несомненно рад будет не просто увидеть дочь, но и использовать сию встречу в собственных целях. Например, помочь дочурке получить реальную власть, вырвав её слабовольного и откровенно никчёмного мужа Джан Галеаццо из-под влияния "дяди Лодовико".

Видимо, я совсем задумался и ушёл в себя — бывает такое, когда вокруг нет угрозы, а есть лишь люди, которым можно доверять. Впрочем, даже в таких случаях подсознание фильтрует окружающее пространство на предмет подозрительных элементов и сразу же выдёргивает обратно, буде обнаружится мельчайшая несообразность. Сейчас же ничего такого не было, поскольку "на поверхность" меня выдернул голос обеспокоившейся Бьянки:

— Чезаре! Ты в порядке?

— Да… Что со мной случится то! Просто задумался. И мне странно, что этого не сделали вы, — смотрю на каждого из присутствующих, исключая Лукрецию, которая до такого ещё не доросла, ей как раз простительно. — Птичка выпорхнула из золотой клетки, дверцу словно нарочно оставили открытой.

Ухмылка на лице Корельи, смущение у Бьянки, да и Раталли скорчил гримасу, довольно специфическую, но понятного содержания. Дескать, моя вина, сразу не понял. Ничего, со всеми бывает. А пока…

— Не пройтись ли нам сначала по террасе, а потом может и до других мест?

— Пройтись! — мгновенно отозвалась явно засидевшаяся Лукреция. — А потом я хочу, чтобы Бьянка показала тебе, в каком платье она будет на коронации. Оно красивое!

Сама Бьянка, вопреки моим ожиданиям, не попыталась "соскочить с темы", лишь тяжело вздохнула, окончательно убедившись, что от настойчивости и энтузиазма юной Борджиа спасения ей не видать. Остальные… старательно скрывали улыбки. Особенно Мигель, которому как раз и предстояло выводить Бьянку де Медельяччи в свет. Ага, именно ему, поскольку больше по большому счёту и некому. Другие могут начать либо нос задирать, либо пытаться проявлять чисто мужское внимание из прагматических соображений. А оно кому-то из нас надо? Во-от, а особенно самой Бьянке.

Пока мы всё той же компанией неспешно гуляли по террасе, а в разговоре всплывали то коронация, то предстоящая консистория, на которой число кардиналов, несколько убавившееся по определённым и вполне естественным причинам, должно было вновь подрасти. Ну и дела миланские, раз промелькнув, исчезать не спешили. А если бы и спешили, моё вмешательство способно было это предотвратить. Вот не верил я, что Лодовико Сфорца откажется как от желания получить настоящую власть, так и от французской поддержки в этом вопросе.

Многим хорош замок Святого Ангела, но есть и парочка не самых приятных нюансов. Например, тут довольно часто можно встретить тех, кого видеть не слишком то и рад. Раньше это был Хуан Борджиа, теперь… Джулия Фарнезе. Хотя эта любовница Родриго Борджиа имела место быть и в период до отбытия Хуана в арагонскую ссылку, но теперь она попадалась слишком уж часто.

Удивляться тут было нечему — за прошедшие месяцы она успела укрепить свои позиции близ любовника в папской тиаре и исчезать никуда не собиралась. Я же, что логично, не собирался плести против неё интриги, считая, что пусть лучше рядом с "отцом" будет известная персона, чем кто-то, кого придётся изучать буквально с нуля. А что кто-то будет, к тому же из весьма юных — тут даже гадать не стоило. Родриго Борджиа не был аскетом ни в одной из областей, а уж что касаемо тяги к прекрасной половине человечества… она даже не думала угасать.

Красавица, что тут скажешь. Изящная, утончённая, умеющая правильно себя преподать. Настоящая "невеста Христова", как её быстро прозвали в Риме острые на язык люди. Шуточка тут была в том, что "невестами Христа" обычно называли монахинь, но тут то никаким монашеством и не пахло, зато имелся пусть не сам Христос, но его викарий. Ах да, ещё она была замужем за неким Орсино Орсини — косоглазым, не обладающим сколь-либо значимым умом и талантами представителем обширного семейства. Любовью там тем паче не пахло, поскольку замуж она вышла чуть ли не насильно и в возрасте пятнадцати лет. Фарнезе очень уж хотели хоть так породниться с куда более могучим и богатым семейством.

— Синьора Фарнезе, — поприветствовал я Джулию. — Рад видеть вас в бодрости здравии.

— Ваше Высокопреосвященство…

И поцелуй кардинальского перстня, которого не избежать. Хотя сейчас то нормально, ведь руку целует не кто-то, а более чем красивая девушка. В других же случаях… только перчатки и спасают. Более того, постоянно менять приходится, с собой немалое количество запасных носить вынужден. Брезгливость, она зачастую даже волевым усилием не подавляется.

Несколько светских фраз и нынешняя любовница Родриго Борджиа продолжает движение по своим собственным делам. Мне до них особого дела нет, пока они не войдут в конфликт с собственными планами. И об этом красотка была заблаговременно предупреждена. Восприняла… достойно. Более того, видела во мне если и не союзника, то благожелательного нейтрала, который вполне может и помочь, если труда не составит.

Зато отношение Лукреции к Джулии Фарнезе… заметно отличалось. Полное отсутствие интереса и даже лёгкая неприязнь. Вот и сейчас, при встрече с Джулией, Лукреция начала изображать из себя античную статую. Полное безразличие, горделивый, преисполненный превосходства взгляд. И плевать, что снизу вверх с чисто физической точки зрения, посыл всё равно дошёл до адресата. Причина? Вполне мне понятная, учитывая изменения в характере юной Борджиа. Ей с некоторых пор были малоинтересны придворные красавицы в качестве образца для подражания.

Впрочем, не совсем так. Красота ей была более чем интересна, но именно красота, а не известные ей её обладательницы. Особенно если одна из них отцовская любовница. В известной истории Джулия Фарнезе смога получить симпатии Лукреции, вызвав сначала её любопытство, а затем желание самой стать "самой очаровательной из всех красоток Рима и не только". Здесь… не тот расклад. Лукреция не без моих усилий пошла по совершенно иному пути, в качестве подруги и примера для подражания выбрав иную персону, ту самую, которой вот уже не первый день и даже не неделю никакого прохода не даёт. Ага, я о Бьянке, что неожиданно для себя стала для юной Борджиа нужной, важной и… интересной. Ведь необычное притягивает подростков, девушек в том числе. А обычной мою подругу назвать не получалось при всём на то желании.

Пользуясь случаем, Мигель и Винченцо "спрыгнули с хвоста" при первой же возможности, понимая, что ничего для них хорошего тут не будет. Бьянка хоть и своя во всех отношениях, но с её то опасениями и переживаниями по поводу предстоящего выхода в женском обличье у всех на виду… Нет уж, лишние проблемы этим двум не требовались ни в каком виде. Я их понимал и даже где-то завидовал. Сам бы с радостью смылся, но юная чертовка, сумевшая за довольно короткое время стать родным созданием, тащила меня и Бьянку по направлению к комнатам последней. О боги, сохраните меня от этого!